Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том VIII
А потом женщина сказала своему мужу: «Пойдём помолимся Аллаху великому, быть может, он пошлёт нам что-нибудь, что нас избавит от труда добывать пропитание и утомляться от работы и поможет нам предаваться поклонению Аллаху и соблюдать повиновение ему». – «Хорошо», – ответил он. И потом мужчина помолился, а женщина сказала: «Аминь!» – после его молитвы, и вдруг крыша раздвинулась, и спустился вниз яхонт, который своим сиянием осветил дом. И муж с женой умножили благодарность Аллаху и хвалу ему и очень обрадовались этому яхонту и помолились, сколько хотел Аллах великий.
А когда пришёл конец ночи, они заснули, и женщина увидала во сне, будто она вошла в рай и увидела много седалищ, выстроенных в ряд, и поставленных скамеечек и спросила: «Что это за седалища и скамеечки?» И ей было сказано: «Это седалище пророков, а вот скамеечки людей правдивых и праведных». – «А где скамеечка моего мужа, такого-то?» – спросила она. И ей сказали: «Вот она». И вдруг женщина видит, что сбоку скамеечки отверстие. «Что это за отверстие?» – спросила она. И ей сказали: «Это то отверстие, где был яхонт, который спустился к вам с крыши вашего дома».
И женщина пробудилась от она, плача и горюя о недостатке в скамеечке её мужа, стоявшей между скамеечками правдивых, и оказала своему мужу: «О человек, помолись твоему господу, чтобы он снова вставил этот яхонт на его место: бороться с голодом и бедностью в течение этих немногих дней легче, чем то, чтобы было отверстие в твоей скамеечке среди скамеечек людей достойных». И муж её помолился господу, и вдруг яхонт взлетел, поднимаясь к крыше, а муж и жена смотрели на него. И они пребывали в бедности и благочестии, пока не встретили Аллаха, великого, славного!
Рассказ об аль-Хаджжадже и юноше (ночь 471)
Рассказывают также, что аль-Хаджжадж ибн Юсуф ас-Сакафи преследовал одного человека из вельмож, и когда он предстал меж его руками, аль-Хаджжадж сказал ему: «О враг Аллаха, Аллах дал мне над тобою власть!
И потом сказал: – Сведите его в тюрьму и закуйте в тесные и тяжёлые оковы и постройте над ним клетку: пусть он из неё не выходит и пусть никто не входит к нему».
И он приказал отправить этого человека в тюрьму. И привели кузнеца, и принесли оковы, и когда кузнец ударял молотком, этот человек поднимал голову, смотрел на небо и говорил: «Разве не ему принадлежит сотворение и власть?» И когда кузнец кончил заковывать этого человека, тюремщик построил над ним клетку и оставил его там одиноким и уединённым, и его охватило волнение и забота, и язык его состояния говорил:
О желанье хотящего – так хочу я –Твоя милость всеобщая – мне опора.От тебя не сокрыто то, что со мною,Только взгляд твой – его и жду, и хочу я.Заключили в тюрьму меня и пытали;Горе мне одинокому и в изгнанье.Поминанье, коль я один, мне утеха,А не сплю я – оно меня развлекает.Ты доволен – тогда ничто не заботит,Ты ведь знаешь, что видишь ты в моем сердце.
А когда опустилась ночь, тюремщик оставил подле этого человека сторожей и ушёл домой, а утром он пришёл его проведать и вдруг видит, что оковы сброшены, а человека нет. И тюремщик испугался и уверился, что теперь он умрёт. Он пошёл домой и простился с семьёй к, положив в рукав свой саван и благовония, вошёл к альХаджжаджу. И когда он остановился перед ним, аль-Хаджжадж почувствовал запах благовоний и спросил: «Что это такое?» – «О владыка, это я принёс их», – сказал тюремщик. «А что побудило тебя к этому?» – спросил аль-Хаджжадж.
И тюремщик рассказал ему о том человеке…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста семьдесят первая ночь
Когда же настала четыреста семьдесят первая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда тюремщик рассказал аль-Хаджжаджу о деле с тем человеком, аль-Хаджжадж спросил его: «Горе тебе, а ты слышал, чтобы он что-нибудь говорил?» – «Да, – отвечал тюремщик, – когда кузнец ударял молотком, тот человек взглядывал на небо и говорил: «Разве не ему принадлежит сотворение и власть?» И альХаджжадж воскликнул: «Или не знаешь ты, что то, что он сказал в твоём присутствии, освободило его, когда тебя с ним не было!»
И язык его обстоятельств сказал в этом смысле такие стихи:
О господи, сколько бедствий ты от меня увёл!Не будь тебя, я ни сесть не мог бы, ни снова встать!Ведь сколько и сколько раз, которых не сосчитать,Отвёл ты беду от нас! О сколько и сколько раз!
Рассказ о кузнеце (ночь 472)
Рассказывают также, что один человек из праведников узнал, что в каком-то селении есть кузнец, который кладёт руку в огонь и берет из него кусок раскалённого железа, и огонь не переходит на его руку. И праведник направился в это селение, спрашивая, где кузнец, и его провели к нему. И, взглянув на него и присмотревшись к нему, праведник увидел, что он делал то, что ему приписывали. И праведник отложил своё дело до тех пор, пока кузнец не кончил работать, а потом он пришёл к нему и приветствовал его и сказал: «Я хочу быть сегодня вечером твоим гостем». И кузнец отвечал: «С любовью и удовольствием!» – и привёл праведника в своё жилище и поужинал с ним, и они легли вместе, и праведник совершенно не видел, чтобы кузнец вставал ночью на молитву или поклонялся Аллаху.
«Может быть, он от меня скрывается», – сказал себе праведник и переночевал у него во второй и в третий раз, но увидел, что кузнец добавляет к обязательным молитвам только желательные и простаивает лишь небольшую часть ночи. «О брат мой, – сказал он ему, – я слышал о том, какую Аллах оказал тебе милость, и видел, что она проявляется на тебе. Но затем я посмотрел, каково твоё усердие в молитве, и не увидел, чтобы ты поступал как тот, через кого являются чудеса. Откуда же у тебя это?»
«Я расскажу тебе о причине этого, – сказал кузнец. – Я влюбился в одну девушку и очень любил её, и много раз её соблазнял, но не мог её осилить, так как она искала защиты в богобоязненности. И пришёл год засухи, голода и беды, и не стало пищи, и увеличился голод. И вот я сидел, и вдруг постучал в ворота стучащий, и я вышел и вижу: это стоит она. «О брат мой, – сказала она мне, – меня поразил сильный голод, и я поднимаю к тебе голову, чтобы ты накормил меня ради Аллаха». – «Разве ты не знаешь, какова была моя любовь к тебе и что я из-за тебя вытерпел, – отвечал я. – Я не накормлю тебя ничем, пока ты мне не дашь над собою власти». – «Смерть, но не оглашение Аллаха!» – сказала она и вернулась к себе.
Но через два дня пришла снова и сказала мне то же, что в первый раз, а я сказал ей в ответ то же, что сказал сначала. И девушка вошла и села в комнате (а она была близка к гибели), и когда я поставил перед ней кушанье, её глаза прослезились, и она воскликнула: «Накорми меня ради Аллаха (велик он и славен!)». – «Нет, клянусь Аллахом, если ты мне не дашь над собою власти», – ответил я. И девушка сказала: «Смерть для меня лучше, чем наказание великого Аллаха!» И она поднялась, оставив кушанье…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста семьдесят вторая ночь
Когда же настала четыреста семьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина сказала тому человеку, когда он принёс ей кушанье: «Накорми меня ради Аллаха (велик он и славен!)». И он ответил: «Нет, клянусь Аллахом, если ты не дашь мне над собою власти!» – «Смерть, но не наказание Аллаха!» – воскликнула девушка. И затем она поднялась и вышла, оставив кушанье и не съев ничего. И она говорила такие стихи:
«Единый, чьей милостью охвачены твари все,Ты слышишь, я жалуюсь, ты видишь, что я терплю!Бедою поражена и горькою я нуждой.Лишь часть моих горестей мою бы прервала речь.Подобна я жаждущей: пред взором её вода,Но выпить де может глаз» не выпьет ни капли он.Не тянет душа меня вкусить того кушанья,Чья сладость исчезнет вся, а грех будет век со мной».
И после этого она отсутствовала два дня и пришла и постучалась в дверь, и я вышел и вдруг слышу, что голод прервал звук её голоса. «О брат мой, – сказал она, – хитрости меня изнурили, и я не могу показать лица никому из людей, кроме тебя. Не накормишь ли ты меня ради Аллаха великого?» – «Нет, если ты не дашь мне над собой власти», – сказал я, и девушка вошла и села в комнате. А у меня не было готового кушанья, и когда кушанье поспело и я положил его в чашку, милость Аллаха снизошла на меня, и я подумал: «Горе тебе! Вот женщина, которой недостаёт ума и веры, и она отказывается от пищи, хотя у неё нет сил, такой её поразил голод. Она отвергает тебя раз за разом, а ты не отходишь от слушания Аллаха великого».
И я потом воскликнул: «Боже мой, я раскаиваюсь перед тобой в том, что пришло мне в душу!» А затем я поднялся с кушаньем и вошёл к женщине и сказал ей: «Ешь! С тобой не будет беды, это принадлежит Аллаху (велик он и славен!)» – И женщина подняла глаза к небу и воскликнула: «Боже мой, если этот человек говоритправду, сделай его запретным для огня и в сей жизни и в последней! Ты ведь властен во всякой вещи и достоин того, чтобы внять молитве!»
