Ольга Яралек - Сказки комнатных растений
— Я. Мы тут с Глупостью вместе в земле сидим.
«Надо же! А ведь я только подумала, как было бы хорошо под землёй оказаться. Бабуля так замечательно про луковичкин домик рассказала», — подумала я.
— Я к вам хочу!
— Хочешь, так ныряй! — раздался задорный голос Глупости.
— Опусти пальчик в землю!
Я быстро опустила палец в землю и начала стремительно уменьшаться. У-у-х! И оказалась под землёй! Темнота, хоть глаз выколи!
— Вы здесь? — спросила я.
— Здесь, где же ещё? — ответила Глупость. — У нас тут тепло и тихо.
— Ты потерпи, сейчас глаза привыкнут, и будет видно, — сказала луковица.
Глаза и в правду стали привыкать. Я увидела огромный круглый бок луковицы и Глупость, которая сидела напротив меня.
— Как здесь тепло и тихо, — сказала я шёпотом.
— И мягко! — подхватила Луковица.
— И сонно, — зевая, ответила Глупость.
— Мы, луковичные растения, любим покой.
— А тебя кушать можно? — спросила Глупость. — Я не собираюсь! Просто спросила.
— Что ты! Что ты! Ни в коем случае! Я же не репчатый лук.
— А очень похожа! — засмеялась я.
— Похожа— то похожа, только я ядовита, а лук нет.
— Ядовита? — испуганно вскрикнула Глупость.
— Даже в небольших количествах мой сок вызываю сильнейшую тошноту. А в больших — смерть. Туземцы смазывали свои стрелы моим соком для отравления. Мы, амариллисы, богаты алколоидами.
Мы с Глупость замерли на месте. Отодвигаться было неудобно.
— Не бойтесь меня. Вы же меня кусать не будете, верно? А так я совершенно не опасна. Чтобы вас утешить, скажу, что вещество, приготовленное из мякоти моих листьев, наоборот успокаивают судороги и спазмы.
Я чувствовала себя не очень уверенно, но сидеть и молчать было ещё хуже, поэтому спросила:
— А почему ты спишь по полгода? Это как-то связано с ядом?
— Нет, с ядом это никак не связано. Просто в пустыне, где я расту, полгода стоит изнуряющая жара. Солнце превращает всё в пепел. Вот я и прячусь от его палящих лучей. Корни и стебли мои умирают. Свои сочные листочки я покрываю плотной кожицей и сплю под землёй. Как только придут дожди, я выброшу вверх свои цветы! И вся пустыня покроется разноцветным ковром.
— Мы знаем одну пустыню. Пустыню Карра.
— Ты молодец! Это и есть моя родина! В моём роду только один вид амариллиса.
— Это надо же! Каких-то растений по 1000 видов, каких-то по 100, тут недавно узнали одно растение, которого всего восемь видов, думали, самое редкое, а ты просто всем на удивление один! И какой же?
— Амариллис белладонна. Амариллис — это имя прекрасной нимфы, а белладонна значит красивая женщина.
— Тебя так называют за красивые цветы? — догадалась я.
— Верно! Представьте себе, что из земли выстреливает высокая палочка — цветонос, на верхушке которого шесть крупных ароматных цветов. Мои цветы похожи на лилии. Они красиво окрашены. Есть растения со снежно белыми цветами, есть нежно-розовые, есть огненно-красные! Цветы есть, а листьев нет!
— Чудо какое!
— Вот и в народе считается появлением цветов без листьев чудом!
— А кто такая нимфа Амариллис?
— Жила на свете прекрасная нимфа, звали её Амариллис. Когда выходило солнце и нещадно пекло, Амариллис пряталась в тень. Она не любила жары, не любила, когда её нежную кожу трогают обжигающие лучи. Амариллис предпочитала в эти дни спать. И случалось, что спала прекрасная нимфа по нескольку месяцев подряд! Но как только небо покрывали дождевые тучки, она просыпалась от стука крупных капель.
КАП! КАП! КАП!
ШЛЁП! ШЛЁП! ШЛЁП! Начинала в такт ему постукивать Амариллис.
Она очень любила дождь и всегда выбегала ему навстречу. Как только тёплые капельки начинали скакать по земле, быстрые ножки нимфы пускались в пляс. Она танцевала, пока не заканчивался дождь. В том месте, где ступала ножка нимфы, появлялись красивые цветы. Они неожиданно выпрыгивали из земли, словно разноцветные фонтаны. Люди стали называть эти цветы амариллисами.
— Теперь понятно, — ответила Глупость. — А они пахнут? Твои цветы?
— О! Аромат моих цветов нежный и волнующий! Но иногда меня путают с другим растением, гиппеаструмом. Вот у его цветов совсем нет запаха.
— Как же можно спутать два разных растения?
— Мы внешне совершенно одинаковые!
— А как же вас отличать? — удивилась я.
— Так по запаху! — засмеялся Амариллис. — А ещё мы отличаемся периодом цветения. Я зацветаю…
— Осенью, — быстро ответила я.
— Верно. А гиппеаструм зимой.
— А ты зимой отдыхаешь!
— Я зимой отдыхаю, гиппеаструм отдыхает летом. Вот такие отличия!
— Ну, это нам запомнить нетрудно. Глупость, вот тебе и опять новое приспособление у растений, чтобы пережить жаркий период, да? Листочки теряет, а жизнь остаётся только в луковице. Удивительно!
— Ничего удивительного. Вот я знаю одно удивительное растение. Это да! Все приспособления в сравнении с ним ерунда!
— Это что же за растение?
— Кактус, конечно! Ничего, что я так говорю? — нахохлившись, спросила Глупость.
— Кактус — непревзойдённый специалист по удерживанию воды, — торжественно сказала Амариллис. — Если повстречаетесь, обязательно с ним поговорите. Узнаете много интересного. А теперь вам пора. Мне действительно нужно немного прийти в себя.
— До свидания! — сказал я и прикоснулась к сухой кожице луковицы.
— Алина! Куда ты пропадаешь вечно! — спросила бабушка, заглядывая в комнату.
— Не шуми бабушка, амариллис отдыхает, — тихо ответила я и прижала палец к губам.
Бабушка улыбнулась. А Глупость как всегда исчезла.
Глава 12
Уродцы
— Ой! Ты смотри-ка! Баба! Он меня уколол! — вскрикнула я, отдёргивая руку от кактуса. — И зачем ты их только держись. Колючие такие.
— Ничего ты не понимаешь, — ответила бабушка, — в колбасных объедках.
У бабушки было весёлое настроение. Я засмеялась.
— Ты к ним не приставай. Они колоть не будут. Ведь это не он к тебе, ты к нему подошла.
Возразить было нечего. Я отошла от окна, на подоконнике которого, стоял небольшой лоток с кактусами. Лоток был небольшим, а кактусов на нём было очень много. Шарики, палочки, бесформенные нашлёпки с колючками крохотными и огромными, был даже какой-то «старый-престарый» кактус с седыми длинными волосами. Этот садик бабушка очень бережёт, а с кактусами разговаривает. Вообще-то она со всеми растениями разговаривает, но с этими особенно долго.
— Зато про них нельзя сказать, что они не интересные, верно? — спросила бабушка.
— Да, — подумав, ответила я. — Пожалуй, про них так сказать нельзя.
— Знаешь, чем они к себе притягивают? Своей неповторимостью. Непохожестью ни на кого, — с нежностью в голосе говорила бабушка, разглядывая кактусы.
— Просто, как с другой планеты! — подхватила я.
— А какие у них цветы! Вот уж точно неземные.
— Да? А я не помню их цветов.
— Они не каждый день цветут. Кстати! — бабушка присела на стул. — Есть такой кактус, называется принцесса ночи или змеевидный кактус. Вот уж без слёз не взглянешь. Длинный, весь изогнутый, корявый, а как зацветёт! Цветёт он только ночью с десяти часов вечера до трёх ночи, потом вянет. Но такой красоты цветок поискать — не найдёшь! Или вот ещё… — тут бабушка замерла, как будто что-то вспомнила.
— Как же ты не помнишь, чтобы кактус цвёл?
— Не помню!
— А твой любимый декабрист, который в декабре зацветает. Это, по-твоему, кто? Эпифиллюм?!
— Тоже кактус? Не может быть!
— Кактус, кактус. Уж поверь. Так. Заболталась я с тобой. У меня же тесто стоит.
Бабушка ушла на кухню, а я вернулась к лотку с кактусами.
— Как бы мне увидеть ваши цветочки? — поинтересовалась я и хотела погладить самый маленький шарик кактуса, но вспомнила о колючках. — Нет! Не буду вас гладить! Вы колючие!
— Мы колючие, — вдруг раздались голоса. — Но мы не хотели тебя обидеть!
— Привет! Вы меня слышите?
— Слышим! Мы хотим показать тебе наши цветочки! Ты же хотела их посмотреть?
— Очень! — обрадовалась я.
— Тогда тебе всё-таки придётся нас коснуться. Ты легонько, не бойся.
Я озадаченно посмотрела на колючки.
— Ну, что же ты? Боишься?
— Нет! Что вы. Не боюсь. Мне одной знакомой не хватает. Непривычно без неё путешествовать.
— Это меня, что ли? — раздался знакомый писк.
— Конечно! Глупость! Привет!
— Привет! Приятно слышать, что я кому-то нужна.
— Нужна! Нужна! — ответила я с радостью.
— Ну вот. Отлично. Теперь, когда все в сборе, отправляемся в путь.
— Я, пожалуй, лучше останусь, — задумчиво сказала Глупость.
