Ивана Брлич-Мажуранич - Сказки давнего времени
Вокруг него торчало еще много обнаженных кольев, а над ямой склонились полные злобы Заточницы. А Ягленац спал тихо и спокойно, словно на васильках улёгся. Не шевелится Ягленац, потому что так его научила мать, говорившая: «Когда ляжешь, сынок, закрой глазки и не шевелись, чтобы не беспокоить своего Ангела Хранителя».
Стоят Заточницы около ямы и видят: спит дитя, как царевич малый на золотой постельке!
— Тяжело с этим ребенком, — сказали волшебницы. И полетели они на Разделы и стали совещаться о том, как бы его убить, хотя прикасаться к нему из-за крестика они и не могут.
Совещались, совещались, и вдруг надумала одна из Заточниц и воскликнула:
— Устроим грозу, пустим страшный дождь, побегут потоки с горы и потопят они дитя в яме.
— Так! Так! — закричали все Заточницы, радостно взмахнули крыльями и понеслись тотчас ввысь над горой, чтобы собрать облака и устроить грозу.
V
Сидит малая Рутвица на вершине горы на своем островке средь святого озера. Вокруг нее прекрасные бабочки, которые садятся ей на плечи, а серая горлица принесла к ней на руки голубят своих и зерном их кормит. И ветка малины опустилась над Рутвицей, и Рутвица набрала красной малины. И нет у нее больше никаких желаний.
Но одинока сиротка малая, и печаль у неё в сердце, как подумает она о том, что навек она разлучена со своим единым братом Ягленцом: да и забота одолевает — напоил ли его кто-нибудь водицей, уложил ли спать? Печально так размышляя, взглянула Рутвица вверх. Взглянула она на небо и заметила, как около вершины горы вьется черная, как ночь, мгла. Над Рутвицей и над заповедным озером сияет солнышко, а вокруг, всё покрывая, вьется туман, движутся и колышатся чёрные тучи, поднимаясь и опускаясь, словно густой дым. А из-за того дыма изредка сверкают огненные искры.
А были то Заточницы, которые над горой собирали черные тучи, размахивая огромными крыльями и рассыпая из очей сквозь тучи огненные искры. И вдруг оглушительно загремели тучи и хлынул на горе ливень, а Заточницы закричали и завыли средь дождя и грома.
Увидев это, Рутвица подумала: «Надо мной солнышко, и ничего со мной не может быть, но в горах, возможно, кто-нибудь и нуждается в помощи среди этой грозы».
И хотя Рутвица полагала, что в горах нет ни души крещеной, все же она поступила так, как ее научила мать делать во время грозы: перекрестилась и стала молиться Богу. А так как в разрушенной церковке остался колокол, то Рутвица ухватилась за веревку и стала бить в набат. Не знает Рутвица о ком она Бога молит, для кого она звонит, потому что зовет она на помощь всякому, кто в беду попал.
Когда так неожиданно зазвучал с острова колокол, который молчал уже сотню лет, перепугались Заточницы в облаках, позабыли о своей работе, оставили грозу, от страха разбежались во все стороны, попрятались, кто под стену, кто под утес, кто в дупло, а кто в папоротник.
В тот же миг очистилась гора, разлилось по горе солнце, попав и туда, где уж сто лет его не было.
Выглянуло солнце — сразу дождь прекратился. Но малому Ягленцу гибель была уже готова!
От потоков первого же ливня собрались ручьи в горах, и понеслась вода как раз по направленно к яме, в которой Ягленац спал.
Не слыхал Ягленац ни грозы, ни грома, не слышит и сейчас он ручьев, которые со страшным шумом и огромной быстротой несутся на него, грозя его потопить.
И хлынула вода в яму — хлынула и тотчас же покрыла ребенка.
Покрыла его, тотчас же потопила. Не видно больше ни ямы, ни кольев, ни Ягленца, видна лишь вода, которая несется дальше под гору.
Но когда вода хлынула в яму, все она в яме завертела, смешала, перевернула, а затем быстро подняла вода и ветви, и листья, а на ветвях и малого Ягленца. Подняла его, выбросила из ямы и понесла на ветке под гору.
Поток был так силен, что свалил и снёс множество камней и старых дубов, и ничто их не могло бы удержать, потому что камни и дубы были большие и тяжелые, а поток бурный.
А малый Ягленац легко несся на своей ветке вместе с потоком, — и был он лёгок, как нежный цветок, и каждый куст мог его задержать.
И действительно: на пути попался куст, и зацепилась ветка, на которой был Ягленац, за куст. Мгновенно проснулся Ягленац, схватился ручкой за куст и, взобравшись на него, уселся на верху куста, словно птичка.
Над мальчиком ласково светило ясное солнышко. Под ним бурная несётся вода, а он сидит на кусте в белой рубашонке и от удивления таращит глазки: — кто же это его так быстро разбудил, потому что не знает глупыш малый всего, что произошло.
Пока он протирает глаза, пронеслась вся вода под гору, и не стало потоков. Следит Ягленац за потоком, как он исчезает в чаще, глядит, как ещё собирается и просачивается ил около куста, а затем сходит Ягленац с куста и подумал: «Вероятно, нужно дальше идти, если меня разбудили».
И начал он дальше взбираться в гору. А выспался он так хорошо, что стало ему весело и показалось, что сейчас найдет Рутвицу.
VI
Лишь только перестал звонить колокол, вернулась к Заточницам сила. Осмелели они, выбрались все из своих убежищ. Выйдя, сейчас же увидели, что солнце гору освещает. А ничего другого не боятся так Заточницы, как ясного солнышка. И так как не могут они в такой короткий срок окутать туманом всю гору, то быстро каждая из них собрала вокруг себя туман, и понеслись они к яме, чтобы видеть, как утонул ребёнок.
Когда они подошли к яме и посмотрели — яма оказалась пуста. Мальчика в ней не было!
Взвыли Заточницы от злости и стали разглядывать гору, надеясь, что где-нибудь его вода о камень расшибла. Но когда Заточницы осмотрелись, видят: весело путем-дороженькой идет Ягленац, солнышко на нем рубашонку сушит, а он тихонько напевает, как вообще дитя умеет петь.
— Ускользнёт от нас дитя это, если так пойдёт и дальше, — завопила одна из Заточниц. — Сильнее нас дитя это. Надо позвать Змея Огненного, чтобы он нам помог.
— Не срамитесь, сестрицы, — говорить другая Заточница. — Думаю, что мы и сами сумеем одолеть этого слабенького ребенка.
Так говорила Заточница и не знала она, что малый Ягленац своим спокойствием сильнее всей злобы и всей мудрости Кипень-горы.
— Надо послать медведицу, — пусть она убьет дитя, немая медведица не боится креста, — говорит одна из Заточниц. И немедленно полетела она к медвежьей берлоге.
Лежит медведица и играет с малым медвежонком.
— Айда, Медунка, на тропинку. По тропинке идет человечье дитя. Дождись его и убей, кума Медунка, — говорит Заточница.
— Не могу я оставить своего медвежонка, — отвечает Медунка.
— Я присмотрю за ним, — говорить Заточница и начала играть с медвежонком.
Выходить Медунка на тропинку, а там уже показался и Ягленац.
Тотчас же большая медведица поднялась на задние лапы, вытянула передние и так двинулась на Ягленца, собираясь его задрать.
Страшно и поглядеть на медведицу, но Ягленац ничего ни страшного, ни опасного в ней не видит, и только пришло ему на ум одно:
— Кто-то идёт ко мне и протягивает руку. Должен и я ему руку подать.
Поднял Ягленац обе ручки, протягивает их к медведице и идет прямо на нее, словно на зов матери в её объятья.
Еще немного, и схватит его страшная медведица. Подошла она уже к нему и немедленно бы набросилась на него и смяла бы, если бы только он бросился бежать. Но видит она, что есть у неё ещё время поразмыслить о том, откуда ей удобнее его схватить. Вытянувшись насколько могла, она разглядывает Ягленца и справа, и слева и готовится уже опуститься на него.
Но в этот миг запищал в берлоге малый медвежонок. Ужалила его черная оса из тех, что Заточницы подле себя держат. Запищал медвежонок ужасно, потому что, хотя и строптив медвежий род, но чужой строптивости молча снести не может. Во весь голос пищит медвежонок, а лишь только услышала Медунка голос своего детёныша, забыла и о Ягленце и о горе! Со всех четырех ног, как обезумевшая, бросилась она к берлоге.
Схватила рассвирепевшая Медунка лапой Заточницу за косу. Схватились они, упали, сплелись — и оставили Ягленца в покое.
Пошел Ягленац вслед за медведицей, чтобы взглянуть, как они катаются и дерутся. Посмотрел и только во весь голос рассмеялся он, дитя неразумное, и пошел дальше в гору. И не знает он, что на волоске висела его жизнь!
И опять собрались Заточницы на Разделах, чтобы посоветоваться о том, что делать с Ягленцом. Видят они, что слабее его. Они уже и устали, беспрерывно летая то на Разделы, то с Раздел и совещаясь о Ягленце. Были они этим очень рассержены.
— Давайте отравим дитя. Теперь нет уже ни мудрости, ни чародейства, которые бы его спасли — решили они. И тотчас же одна из них взяла деревянную чашечку и полетела на некое поле в горах, чтобы набрать там ядовитых ягодок.
А Ягленцу и невдомек, что кто-то о нем советы держит и что-то замышляет, и весело идет он горой и тихонько, словно голубок, воркует.
