Уильям Николсон - Побег из Араманта
– Прости, Кесс. Я просто трусишка.
– Храбрость – это еще не все.
– Папа велел за тобой приглядывать.
– Вот мы и заботимся друг о друге, – сказала Кестрель. – Ты умеешь чувствовать, а я – делать.
Бомен поразмыслил и кивнул. Он и сам ощущал нечто подобное, да только не мог выразить словами. Поставив тарелки отмокать в лужице мокрой грязи, Поллум вытерла руки об одежду и сказала:
– Ну, мне пора на озеро. День такой. Все занимаются урожаем.
Гости решили пойти с ней и поискать Виллума. Надо же выспросить дорогу на равнины.
Выбравшись из землянки, дети удивленно огляделись по сторонам. Вчерашний угрюмый вид совершенно переменился. Повсюду через дыры в серебристых сводах падали столбы дневного света. Блики отплясывали на волнах так, что больно было смотреть. Огромные сияющие лужицы у основания столбов источали мягкое сияние, которое разбегалось мелкой рябью по всей глади озера, теряясь где-то в туманной дали. Прямо по этому великолепию бродили взад и вперед сотни занятых делом людей. Некоторые трудились, построившись в длинные ряды, другие выгребали на огромных плотах. Кое-кто хлопотал у громадных костров, а кто-то – у странных, похожих на лебедки приспособлений. И где бы подземные жители ни сходились, они дружно затягивали песню – красивую, рабочую песню. Ибо какое же нелегкое дело обходится без нее? Кестрель изумленно потянула носом.
– По-моему, больше не воняет.
– Да нет, – возразил Бомен. – Это мы притерпелись.
Близнецы осторожно пригляделись: нет ли поблизости седовласых карликов? Затем, успокоившись, поискали глазами кого-нибудь из вчерашних знакомых. Как на грех, обитатели соляных пещер казались гостям на одно лицо: все одинаково круглые и перепачканные. Поллум отправилась вперед, показывая дорогу, и дети боязливо тронулись за ней – вдоль по каменной грядке, к одному из ближайших костров. По пути они начали понимать, чем же занимаются местные жители.
Грязевые орехи росли на полях неглубоко от поверхности озера, в мутной серовато-бурой жиже. Прилежные жнецы шагали по этим полям, низко кланяясь и погружая руки по локти в грязь. Сорванные орехи, каждый чуть больше крупного яблока, отправлялись в деревянные ведра, которые приходилось таскать за собой. Двигаться нужно было в одном ритме, поэтому каждый ряд хором тянул свою песню.
Близнецы, как завороженные, смотрели на эти бесконечные цепочки, раскачивающиеся вверх и вниз, точно морские воды в час прилива, и слушали мелодичные голоса, чей звон долетал до высоких пещерных сводов и возвращался обратно приглушенным эхом. Люди у больших костров тоже пели, однако не столь слаженно, сбиваясь то на один, то на другой мотив и ничуть не заботясь об этом. По-видимому, им досталась работа полегче, а некоторые, казалось, и вовсе бездельничали, поминутно заливаясь хохотом. Кое-кто жарил на углях орехи, а потом выкатывал их длинными палочками, иные счищали со скорлупы присохшую грязь, а большинство носилось по Низменному озеру с деревянными ведрами в руках.
Поллум тоже ухватила три посудины, для себя и для гостей.
– Идем, я покажу, что делать.
Она ни капли не сомневалась в готовности близнецов помочь. Да и Виллум куда-то запропастился… К тому же все вокруг столь усердно трудились, что Бо и Кесс показалось невежливым отлынивать от общих обязанностей. Они пошагали за девочкой, выслушивая нехитрые объяснения.
Детям соляных пещер надлежало менять у собирающих полные ведра на пустые. Работать приходилось быстро, кидаться по первому же кличу: «Готово!» Урожай сваливали большими кучами у костров, разложенных на каменных грядках вдоль ореховых полей, так что бегать было совсем недалеко. И все-таки уже через некоторое время близнецы взмокли от напряжения. Непросто, очень непросто носиться с тяжелым ведром по липкой грязи, особенно если та доходит почти до середины голени. Ноги и руки детей гудели с непривычки, а грязная корка пропиталась соленым потом. Впрочем, вскоре и к большому своему облегчению, юные гости поняли, что и в этой работе имеется свой четкий ритм. Тогда дружные песни собирающих несколько взбодрили приунывших брата и сестру. За тихими секундами покоя обычно следовал зов: «Готово!», и опять начинался бег с препятствиями. Возвращаясь к палящему костру и слушая хохот подземных жителей, которые выкатывали из углей печеные орехи, дети по-настоящему изнывали от жара. Но вот наступал счастливый миг: ведро опрокидывалось, поклажа высыпалась наружу и тело словно бы обретало крылья. Путешествие обратно по озеру казалось полетом наяву, танцем среди солнечных лучей и темной ряби.
Прошел, как почудилось детям, целый день; сияние в небесных дырах заметно поблекло, когда сборщики урожая начали выпрямляться, потирая натруженные спины и оглядываясь на костры.
– Обед, – сказала Поллум.
Работники потянулись к огромным лоханкам, в которых уже дымились печеные, с пылу с жару, орехи, а главное – рядом стояли кадки с чистой – ну, сравнительно чистой – водой. Первым делом каждый напился из ковшей с вытянутыми ручками, второпях проливая себе за шиворот. Потом все чинно уселись небольшими группками, а лохани пустили по кругу. Обедающие стали грызть орехи, точно спелые яблоки.
Близнецы уже никого и ничего не искали, кроме хорошего плода пожирнее. С полминуты брат и сестра изумленно жевали то, что досталось, потом их глаза встретились. Дети молчаливо кивнули: это самый роскошный обед в их жизни. Сладкая, вроде сливочного крема, но с привкусом орешков, мякоть нежно таяла во рту, после того как прокусишь хрустящую корочку с невероятно соблазнительным ароматом костра…
– Бесподобно, а? – Виллум сам нашел своих гостей и теперь ухмылялся от уха до уха. – Из милой землицы, а потом еще из огня. Я вот что скажу: кто не едал орешка в день урожая, тот не знает вкуса жизни.
Мужчина подмигнул и ни с того ни с сего расхохотался.
– Ой, пожалуйста, – испугалась Кестрель, видя, что Виллум собирается брести дальше, – не могли бы вы нам помочь?
– Помочь, худышки? Это как же? – усмехнулся он, ощутимо раскачиваясь из стороны в сторону.
– Нам нужен выход из пещер – туда, на равнины.
Мужчина сморгнул, нахмурил брови, снова расплылся в улыбке.
– Из наших соляных пещер? На равнины? Шутники! Нет-нет-нет, вы меня не проведете!
И он заковылял прочь, негромко посмеиваясь себе под нос.
Близнецы огляделись: оказывается, многие работники вели себя похожим образом – шатались по полю и заливались хохотом. Здесь и там они сбивались в целые стаи, вместе качались и ржали в голос.
– Может, это из-за листьев, которые они жуют? – предположил Бомен.
– Истинная правда, – промолвил со вздохом знакомый голос – Сегодня все мужчины отправились в страну таксы.
Это была Джум, она как раз принесла новую лохань с печеными орехами.
– Мы, женщины, слишком разумные существа. И слишком заняты для всяких шалостей.
– Прошу вас, мэм, – взялась за свое Кестрель. – Как нам отсюда выбраться?
– Выбраться? Ну, это смотря куда.
– На север. В сторону гор.
– Вот оно как? – Джум изогнула левую бровь. – А чего там интересного, в горах-то?
– Нам нужно попасть в Чертоги Морах.
Вокруг повисла гробовая тишина. Люди стали подниматься и уходить, суеверно косясь через плечо.
– О таких вещах не говорят, – наставительно произнесла супруга Виллума. – Здесь их даже по имени не кличут.
– А почему?
Джум помотала головой.
– У нас тут ничего такого нет, и не надо. Довольно и сверху этого добра.
Она возвела глаза к потолку пещеры.
– В Араманте?
– Сверху, – повторила женщина, – живет народ этого… кого мы не называем. Да вы и сами знаете, худышки, раз убежали оттудова.
– Мы не… – начала девочка, но брат перебил ее:
– Знаем, знаем.
– Разве? – удивилась Кестрель.
Мальчик решительно кивнул, хотя и не смог объяснить свои слова. Кажется, впервые до него смутно дошло, что мир, который он принимал и любил от рождения, был не чем иным, как извечной темницей, а близкие и соседи – всего лишь узниками, заточенными за высокой стеной.
– Все они там, – продолжала Джум, указывая взглядом наверх, – так или иначе повязаны с этим… Только нас оно и не трогает, из-за милой, сладкой землицы.
– А вот когда проснется Поющая башня, – проговорил Бомен, – то и мы освободимся от… ну, кого вы не называете вслух. Навсегда.
– О, правда? Поющая башня?
– Вы слышали о ней?
– Всякие ходят басни. Старики у нас говорливые. Хотела бы и я порадоваться на эту самую башню. Песенки-то мы любим.
– Тогда, пожалуйста, помогите найти дорогу.
– Что ж, – промолвила супруга Виллума после короткого раздумья. – Наверное, вам лучше потолковать со старой королевой. Она чего только не знает.
Толстый палец женщины указал на дальний курган, на вершине которого красовался низкий деревянный частокол.
