Кристине Нёстлингер - Пёс спешит на помощь

— Я знаю, — ответила Свинья.

Пёс поблагодарил, прыгнул обратно в палисадник вдовы Ольги и прилёг на траву возле клумбы с тюльпанами. Откинулся на спину и стал глядеть в небо. Давно он не фотографировал в уме облака для своего альбома.

Запасшись нужным количеством снимков, Пёс поднялся и сказал себе:

— Раз мои подопечные во мне сейчас не нуждаются, можно пока заняться собственными делами.

Пёс вернулся в дом и аккуратно сложил перепачканный костюм садовника в полиэтиленовый пакет. В бумажник садовника он доложил из собственного кошелька столько денег, сколько оттуда позаимствовал, и вдобавок столько, сколько стоит чистка костюма и стирка рубашки. А ещё Пёс написал письмо и пришпилил его булавкой к костюму:

«Уважаемый садовник! Я очень сожалею, что вынужден был действовать как вор. Моё единственное оправдание — безвыходная ситуация. Было бы славно, если бы вы смогли меня простить!

Пёс упаковал пакет в обёрточную бумагу, перевязал верёвкой и надписал адрес:

Городская больница. Больничному садовнику Отто Оттерману.

Потом взял пакет под мышку и вышел в палисадник.

— Присмотрите часок за моими котятами?! — крикнул он Свинье на соседний участок.

— Котята сами за собой присмотрят, — отозвалась Свинья.

Пёс кивнул и побежал на почту. Она уже закрывалась, но Пёс успел отправить экспресс-посылку и вздохнул после этого с большим облегчением. Совесть мучила его уже меньше — это было приятно.

На обратном пути Пёс решил купить еды для котят и зашёл в мясную лавку.

— Три кило постной грудинки, — сказал он мяснику, и в это мгновение кто-то схватил его сзади за плечи.

— Слава богу, нашёлся! А то ведь ищи иголку в стоге сена! — раздался голос у Пса за спиной.

Это был таксист, отвозивший его в Косой переулок.

— Представляете, — возбуждённо рассказывал таксист, — полиция мне не верит, что я просто пошёл за вами посмотреть! Они считают, что я ваш сообщник и что мы вместе таскали у Псицы барахло с чердака. Меня собираются судить!

— Какая неприятность, — пробормотал Пёс и попытался улизнуть из лавки.

Но таксист крепко держал его за плечи. Хватка у него была железная. Пёс с ним тягаться не мог.

— Пошли в полицию — вы им всё объясните, — сказал таксист.

— Завтра, — ответил Пёс. — Сейчас мне нужно домой — кормить и гладить котят. И вообще встреча с полицией не входит в мои планы.

Но таксист ничего не хотел слушать. Он потащил Пса прочь из лавки, и Псу ничего не оставалось, как следовать за ним.

Таксист волочил Пса по улице. У светофора на перекрёстке они столкнулись с Медведем. Тот нёс под мышкой толстую книгу и сиял как медный грош.

— Дружище! — радостно крикнул он Псу. — Я во всём разобрался! Здесь, — он постучал ладонью по толстой книге, — полная информация о воспитании кошек!

И тут Медведь заметил таксиста.

— Твой друг? — спросил он Пса.

— Не совсем, — пробормотал Пёс. — Он хочет отвести меня в полицию.

— Это мой свидетель, — пояснил таксист. — Не могу понять, почему он пытается отвертеться. Это его гражданский долг.

— Совершенно с вами согласен, — отозвался Медведь, незаметно подмигивая Псу. — Я пойду с вами, а то как бы этот прохвост не сбежал по дороге!

Медведь, Пёс и таксист пошли дальше к полицейскому отделению. На следующем перекрёстке Медведь поставил таксисту подножку. Таксист потерял равновесие и выпустил плечи Пса. Пёс стрелой помчался прочь, Медведь — за ним. Пока таксист поднимался на ноги, Пёс с Медведем уже скрылись за ближайшим углом. Тяжело дыша, они подбежали к дому вдовы Ольги.

— Проклятье! — чертыхался Медведь на бегу. — Какую же гадость иногда приходится делать, чтобы выполнить свой долг. Надеюсь, друг, ты не думаешь, что мне приятно ставить подножки ни в чём не повинным таксистам? Я это сделал только по дружбе.

Пёс ничего не ответил — он слишком запыхался, чтобы говорить.

— Ну и что теперь? — сказал Пёс, когда они немного перевели дух в гостиной у Ольги.

— Тебе нужно немедленно уехать из города, — ответил Медведь. — Здесь у тебя земля горит под ногами.

— А котята? — спросил Пёс.

— Понимаешь, — сказал Медведь, почёсывая брюхо, — в книжке написано, что детям полезнее всего находиться с теми, кого они знают с рождения. Опекуны — это вынужденная мера, которая в любом случае наносит ущерб воспитанию. А мы ведь не хотим наносить ущерб.

Пёс вздохнул и тоже почесал брюхо.

— С рождения дети знают своего отца. Но он в больнице.

Медведь засунул лапу в пасть и стал обкусывать когти.

— Я что-нибудь придумаю, — пробормотал он.

На дворе уже стемнело, а Медведь всё сидел в гостиной и грыз ногти. Пёс был рядом и наблюдал, как друг думает.

Ближе к полуночи через открытое окно вернулись котята и громко замяукали. Они просили есть.

Пёс достал из холодильника остатки рыбы. Котята смели их в мгновение ока и продолжали мяукать. Рыбы было мало.

— Продолжение утром, — сказал Пёс.

Тут котята заплакали.

— Папа давал нам больше еды, — всхлипывал один.

— Папа не заставлял нас голодать до утра, — мяучил другой.

— С папой вообще гораздо лучше! — заявил третий. А остальные двадцать семь заныли жалобно:

— Хотим к папе!

Тут Медведь вытащил лапу изо рта и сказал:

— Придумал!

Он взял ножницы и красный фломастер и стал обрабатывать одного котёнка за другим. Каждому он выстригал ножницами несколько клочков шерсти и рисовал красную точку на выстриженных местах.

— Ну вот, теперь у вас корь, — сказал он котятам. — И придётся отправить вас в больницу, к папе.

Котята от радости принялись кувыркаться и кусать друг друга за хвосты. Но Пёс озабоченно нахмурился.

— И кто же повезёт детей в больницу? — спросил он. — Меня они сразу узнают. Да и тебя тоже — ты ведь меня каждый день навещал.

— Да, это проблема. — Медведь снова засунул лапу в рот.

— Может, попросим Свинью из соседнего дома? — предложил Пёс. — Женщины с такими делами лучше справляются. Им проще с детьми.

— Свиньи — ненадёжные животные, — поморщился Медведь. И вдруг рассмеялся: — Но насчёт женщин — это отличная идея! Вот мы с тобой и переоденемся женщинами. А в приёмном покое скажем, что мы — воспитательницы из кошачьего приюта!

Медведь надел Ольгин кримпленовый костюм. Пёс надел Ольгин твидовый костюм. Медведь повязал на голову платок с бахромой. Пёс нахлобучил соломенную шляпку с цветами. Потом они прицепили на уши Ольгины клипсы и обвешались бусами и кулонами. Только Ольгины туфли надеть не удалось — они им были безнадёжно малы.

Медведь опрыскал Пса фиалковыми духами, Пёс опрыскал Медведя ландышевыми духами. Потом они достали из чулана бельевую корзину и сложили туда разрисованных фломастером котят. Медведь взял корзину за одну ручку, Пёс — за другую, и вместе они вынесли её из Ольгиного дома и поставили к Медведю в багажник.

— А теперь, дети, — сказал Медведь, останавливая машину перед городской больницей, — плачьте и верещите, как только можете громко, жалобно, душераздирающе!

Котят упрашивать не пришлось. Тут же поднялся такой писк, стон и верещание, что хоть уши затыкай. Пёс и Медведь внесли корзину в приёмный покой. Дежурный, подрёмывавший в кресле, испуганно подскочил.

— Я — тётя Катя из кошачьего приюта, — жеманно прошепелявил Медведь.

— А я — тётя Лиза из кошачьего приюта, — проговорил Пёс писклявым голоском.

— У нас эпидемия, — сообщил Медведь.

— Корь, наверное, — пропищал Пёс.

— Минуточку, сударыни! — Дежурный зевнул и нажал кнопку у себя на пульте. — Сестра сейчас спустится!

— Мы пока сходим за второй корзиной, — пролепетал Медведь.

— Это только половина нашей эпидемии, — пропищал Пёс.

Спустя мгновение оба уже сидели в машине. Медведь нажал на газ.

— На юг? — спросил он.

— На восток, — ответил Пёс.

Медведь кивнул и повернул на восток. Из-за гор, возвышавшихся впереди, вставало солнце. Его ещё не было видно, но серое небо над вершинами медленно окрашивалось розовым. «Как красиво», — подумал Пёс и мысленно сфотографировал рассвет для своего альбома. А потом расхохотался. Он представил себе, как Сиамка и врачи разглядывают тридцать раскрашенных фломастером котят.

— По-моему, мы славно поработали, — проговорил он сквозь смех.

— Да уж куда лучше, — рассмеялся в ответ Медведь.

Пёс стащил с головы соломенную шляпку и начал опускать боковое стекло. Он хотел выкинуть шляпку в окно.

— Надень обратно, — сказал Медведь.