Владимир Руткивський - Бухтик из тихой заводи
донеслось до заводи.
Златая цепь на дубе том:И днём и ночью кот учёныйВсё ходит по цепи кругом…
И все, кто слушал Олю, представили себе этот дуб. На краю непроходимого леса, куда даже ворон не залетает, стоит он, непоколебимый и могучий. Ни один листик не шевельнётся в его густой кроне… А где-то неподалёку глухо ударяет в берег тяжёлая океанская волна.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит…
— Правильно, — прошептала Чара. — Леший — это Дава…
Но Барбула приложил палец к губам, и маленькая русалка замолчала.
А Оля читала дальше:
И тридцать витязей прекрасныхЧредой из вод выходят ясных,И с ними дядька их морской…
И снова увидели все дремучую чащу. Слышался скрип гальки под мерными, медленными шагами морских витязей… Где-то в глухомани раздавался дикий, неистовый хохот филина. И хохот этот предупреждал о том, что скоро здесь пролетит ступа с Бабою Ягой. А вот и сама Баба Яга — костлявая, с растрёпанными патлами… Куда спешит она? Кому несёт беду?
Уже давно отзвучал голос Оли. Уже давно дети поднялись и ушли, а водяные жители всё ещё молчали, поражённые тем, что они услышали.
Наконец хозяин заводи прокашлялся и торжественным голосом произнёс:
— Отныне я, хозяин всех здешних мест, наказываю заводь эту называть Лукоморьем. А ольху, возле которой сидела Оля, — именовать дубом зелёным…
— Не может ольха быть дубом… — вмешался Бухтик.
— Не перебивать! — прогремел властный голос хозяина заводи. — Как я сказал, так тому и быть!.. А тебе, Бухтик, ещё одно задание: узнай у Серёжи адрес дядьки морского и напиши ему письмо от моего имени. Так, мол, и так, здравствуй, дядька морской! Шлёт тебе братский привет речной дядька Барбула. Ну, и так далее… Оказывается, у меня братья есть, — довольно заметил он и, повернувшись к сыну, строго окончил: — Только чтобы без всяких твоих переводов было, понятно?
— Понятно, — сказал Бухтик.
Когда водяные жители начали расходиться по домам, к брату подплыла Омаша.
— Ты не мог бы пригласить детей на праздник полнолуния? — спросила она. — Ну хотя бы одного Серёжу.
— Да, Серёжу надо позвать.
— Ты мне обещаешь?
— Обещаю, — сказал Бухтик.
О, если бы он мог хотя бы на минуту задуматься о странном предложении Омаши! Тогда бы он многое понял и, наверное, заранее отвёл бы опасность, нависшую над Серёжей.
Цветы для Оли
Неизвестно, был Бухтик видимым в ту тёмную ночь или нет. Ведь в ночном мраке его лицо всё равно не удалось бы рассмотреть. И казалось, что от реки к санаторию сама собой движется светлая пижама. Она остановилась под Олиным окном, и на подоконник легли цветы.
Эти цветы просила передать Чара.
— За чудесные стихи, — сказала она. — И за иву, и за… всё.
Барбула тоже предложил выбрать для Оли что-нибудь из своих драгоценностей.
— Можешь даже зеркало ей подарить, — сказал он. — Мне ничего не жалко для неё.
Но Бухтик отцовского подарка не взял.
— У них зеркал хватает, — объяснил он и, заметив, как огорчённо вытянулось лицо хозяина заводи, поспешил добавить: — Кроме того, им больше нравятся разные добрые слова.
— Какие?
— «Спасибо», например…
— Тогда передай Оле целый мешок моих «спасибо», — сказал Барбула. Затем он немного подумал и расщедрился окончательно: — Или даже два. Не забудешь?
— Я постараюсь, — пообещал Бухтик.
Это было несколько минут назад.
Светлая пижама ещё немного постояла под Олиным окном. Затем неслышно поплыла обратно к реке.
Но до речки она не добралась. Поравнявшись с колодцем, пижама остановилась, и голос Бухтика задумчиво произнёс:
— Может, здесь заночевать?.. А почему бы и нет?
После этого пижама перевесилась через бетонированный сруб и исчезла…
На дне колодца было очень тихо. Так тихо, что даже в ушах звенело.
Бухтик улёгся на мягкие водоросли, которые заранее принёс из реки, укрылся Серёжиным полотенцем и удовлетворённо вздохнул.
Высоко над ним дрожала одинокая звезда.
«Наверное, от холода, — решил он. — Что ж, сама виновата. Не надо было забираться в такую даль…»
А вот он, Бухтик, ни в какую даль забираться не намерен. Ему и здесь неплохо. Отец, Чара, чудесный друг Серёжа — чего ещё желать? Даже два дома есть у него!
— Хорошая жизнь, — вполголоса произнёс Бухтик. — Замечательная!
Он повернулся к стенке и через минуту уже тихо посапывал.
«Спаситель ты мой!»
Наутро первыми всполошились повара.
— Вода что-то не идёт, — сообщили они дяде Косте. — А нам завтрак надо готовить.
— Сейчас узнаем, в чём дело, — ответил он и скрылся за дверями водокачки.
Здесь его разыскала тётя Клава.
— Умываться нечем, — произнесла она с порога. — А дети уже начали просыпаться.
Дядя Костя не отвечал: ему было некогда. Он лихорадочно возился с насосом.
— Так будет вода или нет? — помолчав немного, спросила тётя Клава.
— Будет, — отозвался дядя Костя и мрачно добавил: — Только неизвестно когда…
— Как это — неизвестно? — переспросила тётя Клава, покраснев от гнева. — Зачем ты сюда поставлен?
— А что я могу сделать? Смотри, что получается!
Дядя Костя нажал на одну из кнопок. Насос натужно загудел, словно автомобиль, взбирающийся на крутую гору. Дядя Костя поспешно выключил его.
— Вот видишь — с насосом в порядке. Всё дело в колодце. Может, там родник иссяк или фильтры засорились. Нужно в колодец лезть, вот что. А кто это сделает — ты, что ли?
— И полезу, если нужно, — решительно ответила тётя Клава и направилась к колодцу.
Но, внимательно оглядев бетонный сруб, тётя Клава поостыла. Ширина сруба явно для неё не подходила. К тому же колодец показался ей таким глубоким, что она поспешно отодвинулась.
— Не знаю, кто сюда полезет, но только чтобы вода была немедленно, — сказала она. — Какой же ты специалист, если из-за тебя дети мучаются!
Дядя Костя разобиделся вконец.
— А я-то здесь при чём? — спросил он. — Я сделал всё, что мог. Но я всего лишь слесарь. А здесь без водолаза не управишься.
— Знать ничего не хочу, — отрезала тётя Клава, удаляясь от водокачки. — Чтобы вода была!
— Да слышу, слышу, — проворчал дядя Костя.
Конечно, дядя Костя сделал всё, что мог сделать. Осталось только полезть в колодец и проверить, не засорились ли фильтры. Без напарника, который опустил бы дядю Костю в колодец, а затем вытащил оттуда, не обойтись. К тому же нужно лезть в глубокую и холодную воду, а дядя Костя даже плавать как следует не умел.
Он присел на сруб злополучного колодца и загрустил.
— Вода нужна! — крикнула с крыльца тётя Клава. — Чего же ты сидишь?
— С завтраком опаздываем! — дружно поддержали её повара.
Но дядя Костя только рукой махнул и загрустил ещё больше.
За этой сценой с интересом наблюдала тройка друзей, только что собравшихся под елью.
— Пойдем посмотрим, что там случилось, — предложил Серёжа. — Может, сломалось что-то?
— И я с вами, — поспешно отозвался Бухтик.
Они направились к дяде Косте, и Витя спросил:
— Что-нибудь сломалось, да?
— Фильтр, наверное, засорился, — угрюмо ответил слесарь.
Дядя Костя был настолько расстроен, что не обратил на Бухтика ни малейшего внимания.
— Всем вода нужна, — продолжал ворчать дядя Костя. — А вот утону я или нет, это никого не интересует.
Бухтик тем временем склонился над колодцем. И вдруг, словно его подтолкнули, исчез в тёмной дыре. Через мгновение послышался громкий всплеск.
Дядя Костя вскочил как ошпаренный.
— Мальчик! — нагнувшись над срубом, позвал он Бухтика. — Ты живой, мальчик?
Никто ему не ответил. Только мелкой рябью дрожала внизу далёкая тёмная вода.
И тогда дядя Костя решил, что всё пропало. Он схватился руками за голову и ринулся к водокачке.
— А-а! Мальчик! — кричал он. — Караул, спасите!
И непонятно было, кого нужно спасать: Бухтика или же самого дядю Костю.
На крик слесаря уже спешила встревоженная тётя Клава.
Когда дядя Костя снова появился на пороге водокачки с верёвкой в руках, Бухтик сидел на срубе и протягивал Серёже скомканную мокрую пижаму, полотенце и клочок водорослей.
— Я не знал, что там фильтр, — смущённо объяснил он.
— Теперь всё понятно, — сказал Серёжа и поспешно, чтобы никто не увидел, забросил пижаму и полотенце подальше в кусты.
А дядя Костя кинулся к Бухтику и сжал его в своих крепких объятиях.
— Мальчик, ты живой! — счастливо бормотал он. — Зачем только тебя понесло туда? — снова разволновался он.
От радости дядя Костя никак не мог разжать свои объятия.
— Серёжа, спасай меня! Ой, спасай же меня!
Серёжа храбро бросился на помощь. Но вышло ещё хуже — дядя Костя заодно прихватил и его.
