Джеймс Барри - Питер Пэн и Венди. Повесть-сказка
Сидя у камина с целой корзиной чулок — в каждой пятке по дырке! — она всплёскивала руками и приговаривала:
— Ну как тут не позавидовать старым девам! И лицо её при этом сияло.
Ты, верно, не забыл про её любимого волчонка? Ну так вот, он очень скоро узнал, что Венди прилетела на остров, разыскал её и бросился к ней в объятия. С тех пор он всюду ходил за ней следом.
Время шло. Вспоминала ли Венди своих любимых родителей? Мне трудно ответить на этот вопрос. Ведь время на острове идёт совсем по-другому, чем у нас: его исчисляют лунами и солнцами, но и лун, и солнц там больше, чем у нас. Боюсь, что Венди не очень-то беспокоилась о папе и маме; она была совершенно уверена в том, что окно в детской будет всегда для неё открыто. Вот почему она совсем не волновалась. Её только порой смущало то, что Джон помнил родителей очень смутно, — кажется, он с ними где-то встречался? — а Майкл так и вовсе готов был поверить, что его мама — Венди. Это её немножко пугало, и, обуреваемая благородным желанием исполнить свой долг и воскресить в их памяти родной дом, она задавала им сочинения, стараясь, чтобы они были похожи на те, которые сама она писала в школе. Другим мальчикам всё это казалось страшно интересным, и они сделали себе грифельные доски и тоже садились за стол и потели над вопросами, которые Венди писала на своей доске и передавала по кругу. Вопросы были самые обычные: «Какого цвета были у мамы глаза? Кто был выше — папа или мама? Какие были у мамы волосы — тёмные или светлые? Постарайся ответить на все три вопроса». Или: «Напиши сочинение не меньше, чем на две странички, на одну из следующих тем: 1) Как я провёл свои школьные каникулы; 2) Сравни характер папы и мамы». Или ещё: «1) Опиши, как смеётся мама; 2) Опиши, как смеётся папа; 3) Опиши, какое платье надевала мама, когда шла в гости; 4) Опиши конуру и её обитательницу».
Вопросы были совсем простые, и, если ты не мог на них ответить, нужно было поставить крестик. Грустно было смотреть, сколько крестиков набиралось даже у Джона. На все вопросы, конечно, отвечал только Малыш; он был уверен, что займёт первое место, но писал он ужасные глупости, так что на самом деле неизменно бывал последним. Всё это было очень грустно!
Питер не писал сочинений и не отвечал на вопросы. Во-первых, он презирал всех мам, кроме Венди, а во-вторых, он один на всём острове не умел ни читать, ни писать — ни словечка! Он был выше этого.
А ты заметил, что Венди составляла вопросы в прошедшем времени? «Какого цвета были у мамы глаза?»… и так далее. Дело в том, что Венди тоже начала понемножку всё забывать.
Приключений на острове, как ты сейчас увидишь, было хоть отбавляй; но как раз в это время Питер изобрёл — не без Вендиной помощи, конечно, — новую игру, которая страшно его забавляла до тех пор, пока он вдруг не потерял к ней всякий интерес. Как я тебе уже говорил, такая участь постигала все его игры. Новая игра состояла в том, чтобы притвориться, будто на свете вообще не существует никаких приключений, и делать то же самое, что Джон и Майкл делали всю жизнь: сидеть на стульях, играть в мячик, толкаться, ходить на прогулку и возвращаться домой, не убив даже гризли. Питер, спокойно сидящий на стуле, — вот это было зрелище! Выглядел он при этом очень торжественно: сидеть спокойно казалось ему безумно смешно, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться. Теперь он хвастался, что выходил погулять, потому что это так полезно для здоровья! В течение многих лун это казалось ему самым необычным приключением, и Джону и Майклу приходилось делать вид, что они тоже в восторге, иначе он бы очень сурово с ними обошёлся.
Нередко Питер уходил из дому один, а когда он возвращался, невозможно было с уверенностью сказать, было с ним какое-нибудь приключение или нет. Порой он не обмолвится о нём ни словечком — видно, начисто забудет, что там произошло, — а потом кто-нибудь пойдёт прогуляться и найдёт под кустом убитого пирата; порой же чего только Питер не наплетёт — глядь, а под кустом никого нет! Бывало, он возвращался домой с перевязанным лбом, и тогда Венди ворковала над ним и промывала рану тёплой водой, а он в это время рассказывал какую-нибудь невероятную историю. Венди никак не могла решить, верить ему или не верить.
Конечно, на острове бывало множество и самых настоящих приключений — Венди это знала, потому что сама в них участвовала; но ещё больше бывало и других — настоящих всего лишь наполовину или даже того меньше; Венди это знала, потому что в этих приключениях участвовали мальчики, а они клялись, что приключения были настоящие от начала и до конца. Но если описать все эти приключения, получилась бы книжка толщиной с латинский словарь, так что лучше я расскажу тебе о том, что произошло на острове за какой-нибудь час. Какой бы час выбрать? Вот ведь задача!
Может, подерёмся с индейцами в Малышовом ущелье? Бой был кровавый, но самое интересное, что в этом бою мальчики сделали одно важное открытие: оказывается, Питер в самый разгар сражения мог вдруг взять и перейти на другую сторону. В этой битве, когда победа улыбалась то индейцам, а то мальчикам, он неожиданно крикнул:
— А я краснокожий! Шалун, а ты кто?
И Шалун ответил:
— И я краснокожий! А ты, Задавака?
И Задавака сказал:
— И я тоже! А ты, Близнец?
И так все до единого в один миг стали краснокожими; разумеется, битва на этом могла бы и кончиться, но только индейцам это так понравилось, что они тут же решили стать пропавшими мальчишками, — всего на один раз, конечно, — и бой разгорелся с новой силой.
Самое удивительное в этой битве было то, что… впрочем, мы ведь ещё не решили, на каком приключении остановиться. Пожалуй, тебе будет гораздо интереснее услышать, как однажды ночью индейцы напали на подземный дом: они задумали спуститься вниз по дуплистым деревьям, но так в них застряли, что пришлось их вытаскивать словно пробки.
Или, может, рассказать тебе о том, как Питер спас жизнь Тигровой Лилии в Заливе Русалок, после чего они стали союзниками?
А ещё я мог бы поведать тебе о пироге, который пираты испекли в надежде, что мальчишки съедят его и умрут; они всё подсовывали его мальчишкам, но Венди всякий раз успевала выхватить его у детей из рук, так что со временем пирог зачерствел и стал твёрдым, как каменный, и мальчишки использовали его как метательный снаряд; однажды сам Крюк споткнулся о него в темноте и растянулся во весь рост.
А хочешь, я расскажу тебе о птицах, друзьях Питера, или лучше о Птице-Небылице, которая свила себе гнездо на дереве, склонившемся над заливом, о том, как гнездо упало в воду, но она продолжала сидеть в нём, согревая яйца своим теплом, и Питер приказал её не трогать? Это очень поучительная история, но лучше всего в ней конец, потому что мы узнаем о том, как велика бывает птичья благодарность; впрочем, если рассказать тебе об этом, нужно тогда рассказать и обо всём, что случилось у залива, а это уж два приключения вместо одного!
А однажды (это история короткая, но не менее увлекательная) Венди заснула на огромном листе кувшинки, а Динь вместе с другими уличными феями стала отталкивать лист от берега: ей хотелось отправить спящую Венди обратно на материк. К счастью, лист прохудился, и Венди проснулась; она решила, что пора купаться, и поплыла к берегу.
А ещё я мог бы рассказать тебе о том, как Питер однажды бросил вызов львам. Он начертил стрелой вокруг себя круг и крикнул целой стае львов:
— А вот слабо вам войти в этот круг!
Венди с мальчиками взобрались на деревья и затаив дыхание ждали; они ждали много часов, но ни один лев не решился принять вызов.
Какое же из всех этих приключений выбрать? Давай лучше кинем жребий!
Ну-ка, что там выпало?
Залив!
Пожалуй, было бы лучше, если б выпало ущелье, или даже пирог, или лист кувшинки. Конечно, можно переиграть и выбрать что-нибудь поинтереснее. Но уговор дороже денег — залив так залив!
Глава восьмая
ЗАЛИВ РУСАЛОК
Закрой-ка глаза покрепче, и, если тебе повезёт, ты увидишь в темноте чудесное светлое пятно; зажмурься изо всех сил — и пятно поплывет, задвижется, а краски станут такими яркими, что, кажется, ещё миг — и они разгорятся пожаром. В эту минуту ты и увидишь Залив Русалок. Он явится сюда на мгновение. Чудесное мгновение! Пока ты на материке, не рассчитывай на большее. Удлинить бы это мгновение вдвое, и ты услышал бы шум прибоя и пение русалок.
Долгие летние дни дети проводили на берегу залива: плавали, лежали на воде, играли в русалочьи игры. Впрочем, не думай, что русалки с ними дружили. Ничуть не бывало! Венди было очень горько, что за всё время, проведённое на острове, она не услышала от русалок ни одного доброго слова. Тихонько подкравшись к берегу залива, она смотрела, как они целой толпой грелись на солнышке (любимым их местом была Скала Покинутых) и лениво расчёсывали волосы. Венди не могла этого спокойно видеть! Иногда она крадучись подплывала к ним совсем близко, но стоило русалкам завидеть Венди, как они тут же ныряли на дно, да ещё норовили обрызгать её хвостами!
