Лина Жутауте - Фердинанд и Пуш
— Это ты, Игнат! Я тебя вспомнил! — заходясь от восторга, вертелся Пушистик на руках у мальчика. — И тебя вспомнил, и твоего дедушку, и эту толстуху, и… и коробку с бантом. И я обещаю тебе, что больше никогда-никогда не позволю засунуть меня в коробку и увезти!
Игнат слушал заливистое тявканье щенка и всё гладил и гладил его мягкую белую шёрстку.
— Видишь, я же говорил, что найдётся, — услышал Игнат у себя за спиной голос деда. — Друг всегда отыщет дорогу к другу, иначе и быть не может.
Игнат опустил Пушистика на траву и кинулся деду на шею. Они молча обнялись и долго не расцепляли рук.
— Инспекторша сказала, что я уже большой и сам могу решать, кто будет моим опекуном. Я хочу жить с тобой, дедушка. Можно? — в конце концов проговорил Игнат, подняв глаза на деда.
— Конечно, живи здесь сколько захочешь!
Лучший дедушка на всём свете
Вещей у Игната было совсем немного, все они уместились в одном большом чемодане, и потому переезд надолго не затянулся. Толстуха и во двор не стала заходить, так и стояла за забором, качая головой, вытирая глаза пёстрым платком и бормоча себе под нос: «Ну что поделаешь, что поделаешь…» Затем, не простившись, села в машину и, снова подняв тучу пыли, укатила туда, откуда приехала.
— Вот, тут все бумаги, — Игнат протянул деду перевязанный верёвочкой пакет. — Потом приедет инспекторша, она должна проверить, хорошо ли мне здесь.
— Конечно, — ответил счастливый дед, положив пакет на стол. — Поговорим об этом позже. А сейчас пойдём, я тебе кое-что покажу.
Он повёл Игната в кладовку. Отпер тяжёлый замок, распахнул дверь и ласково подтолкнул мальчика:
— Входи, там для тебя есть подарок.
Игнат робко огляделся и вдруг закричал:
— Дедуля, ты — самый лучший дедушка на свете!
В кладовке стоял обвязанный голубой лентой с большим бантом новёхонький велосипед с переключением скоростей, звонком и двумя укреплёнными на руле зеркалами. А над задним колесом была ловко прикручена разноцветной проволокой красивая плетёная корзина без ручек.
— В корзину как раз поместится ранец, не надо будет его на себе в школу таскать. Или Пушистика в неё посадишь — и понесётесь быстрее ветра!
Игнат погладил сиденье, подёргал рычажок звонка и проверил, надёжно ли закреплена корзина.
— Видишь, Пушистик, — наклонился он к щенку, вертевшемуся у него под ногами, — какой замечательный у меня дедушка. И для тебя место приготовил. А может, тебе больше понравится бежать рядом? Тогда мы посадим в корзину того рыжего кота, которого я видел в прихожей. Вот будет компания!
— Знаешь, этот бесхвостый сам каким-то образом пробрался в избу, — только теперь дедушка вспомнил про Фердинанда. — Насколько я понял, он — друг нашего Пушистика. Так меня напугал, бессовестный, что я ему чуть было не влепил заряд соли в зад! Смелый, видно, кот, раз с собакой подружился. Придумай ему имя, Игнат, и пусть мышей ловит, а то их расплодилось видимо-невидимо. А теперь пойдём в дом, у меня там свежее молоко и вкусный яблочный пирог, дочка почтальонши сегодня утром привезла, сказала — для тебя испекла.
Пушистик потрусил следом за Игнатом и его дедушкой. У дверей, скромно потупив глаза, сидел Фердинанд. Щенок подбежал к нему и ткнулся носом ему в бок.
— Слушай, я вспомнил, это и правда мой Игнат. А охотник — это его дедушка. И его я тоже вспомнил! У меня ещё молочные зубы не выпали, когда он меня Игнату подарил. И знаешь, что я понял? Иногда плохое случается для того, чтобы потом случилось самое лучшее!
Фердинанд вполуха слушал Пушистика, а краем глаза следил за мальчиком и стариком.
Они подошли к дому, и дедушка показал пальцем на Фердинанда:
— Вот он, этот бесхвостый, придумай ему имя.
Игнат присел на корточки рядом с котом и погладил его по голове. Фердинанд от удовольствия замурлыкал и стал тереться о ноги мальчика.
— Бедненький, у него не только половины хвоста, у него ещё и усов нет! Знаешь, дедушка, если он — друг Пушистика, то Пушистик точно должен знать, как этого кота зовут, — улыбнулся Игнат. — И когда-нибудь обязательно скажет нам. А пока будем называть его просто Котом.
«Умный мальчик, — подумал Фердинанд, проскользнув в комнату следом за Игнатом. — Кто знает, может, и мне когда-нибудь люди начнут нравиться».
Дома
На лужайке поблизости от дома лежали на пригорке Фердинанд и Пушистик. Оба, растянувшись пузом кверху, смотрели в усеянное облачками небо.
— Не понимаю, — задумчиво проговорил кот, покусывая стебелёк. — Почему, когда начинают летать паутинки, люди говорят: бабье лето? Ведь не бабы летают, а паутинки. А что, если бы вдруг взяло и настало кошачье лето? Летал бы я себе над травой легко, как паутинка, а может, даже сумел бы подняться повыше, чтобы дотянуться до только что закопчённой колбаски под потолком кладовой?
— А если бы настало щенячье лето, — поделился мечтой Пушистик, — тогда слетелись бы сюда все местные щенки, и мы вместе с Игнатом могли бы поиграть в догонялки. Или я мог бы полететь к его школе и через окно заглянуть в класс, посмотрел бы, как он читать учится. Или ещё, например, настало бы заячье лето…
— Вот сейчас как врежу тебе — будешь знать заячье лето!
Друзья, весело толкаясь, скатились с пригорка вниз.
— Может, уже домой вернёмся? — намывая лапу, промурлыкал Фердинанд. — Охотник сегодня собирался варить мясной суп. А я ещё с утра свою миску дочиста вылизал, он должен был это заметить.
— Почему ты хозяина по-прежнему называешь охотником, будто врага какого-то? — спросил Пушистик, приподняв одно ухо. — Разве он тебя не кормит, разве не любит, он тебя даже спать пускает в свою постель, а ты его так…
— Как — «так»? Да ведь для него это честь — жить рядом с таким красивым и знаменитым котом, как я, — не скромничая, заявил Фердинанд. — Говори что хочешь, а для меня он всё равно — охотник. Никогда не забуду наставленного на меня ружейного дула!
— Разве не ты говорил, что есть такие вещи, о которых лучше не вспоминать? — упрекнул его Пушистик.
— Говорил, не говорил… Идём домой, в животе урчит.
Обе миски были до краёв наполнены густым вкусным супом с фрикадельками. Наевшись досыта, довольные Фердинанд и Пушистик устроились у порога и, нежась в скупых лучах осеннего солнца, стали ждать Игната, который вот-вот должен был вернуться из школы. Дедушка, посвистывая, чинил во дворе старый радиоприёмник, вокруг бродили куры и что-то клевали, в кустах чирикали воробьи. Воздух был до того звонкий и чистый, что казалось — можно расслышать мелодию, которую, мягко перебирая нити парящих паутинок, нашёптывал ветер. Фердинанд зажмурился. Он наконец-то чувствовал себя знаменитым: посмотреть на безусого кота с куцым хвостом пришёл весь класс Игната. Кроме того, приятно было ощущать, как неспешно, но очень вовремя и на месте, пробиваются новые усы.
— Слушай, я тут подумал, — нарушил уютную тишину Пушистик, повернувшись к задремавшему было Фердинанду. — Ведь если бы не заяц Павлик, мы никогда не нашли бы дома, может, до сих пор блуждали бы в лесу, или вообще уже погибли бы. Может, надо сходить поблагодарить его за это?
— Ага, сейчас побегу, — пробормотал кот. — Нашёл кого благодарить. Лучше мне спасибо скажи, ведь если бы не я, так…
Пушистик ничего не ответил. Друзей он любил такими, какими они были.
