Елена Ланецкая - Одолень-трава
Лето здесь заглядывало прямо в глаза, а облака, не боясь гари, опускались над землей совсем низко… Над полурасплавленным от жары асфальтом слоился, колеблясь, горячий воздух, который казался жидким. Машина летела стрелой. Все сидели притихшие, глядя, как мелькают за стеклом деревья, дома, куры и лохматые, сумрачные козы, пасущиеся на обочине.
Елена Петровна уверенно вела машину, изредка поправляя гребнем волосы, которые то и дело выбивались из ее высокой прически от ветра, рвущегося в приоткрытое окно. Что ожидало наших героев впереди — никто не знал… Миновали «Анискино». Вправо от основной трассы сворачивало узенькое шоссе.
— Мы едем в Вещий Лес? — поинтересовалась Ксюн.
— Ты что, дорогу не узнаешь? Мы же сто раз ездили по ней на дачу!
— Мы едем на дачу? А Вещий Лес? Как же так, баба Лена?
— Да, позвольте, позвольте… — забеспокоился Старый Урч. — Дача — это конечно, замечательно, тем более, что я вообще не знаю, что это такое… Но нам все-таки надо в Лес!
— Погодите! — успокоила всех Елена Петровна. — Вы же доверились мне. Вот и не опережайте события! Приедем, и там я вам все объясню… — Она твердо сжала губы и резко повернула руль вправо, на едва заметную среди деревьев дорогу вдоль берега живописного пруда.
Дорога пробиралась сквозь строй высоких елей, почти смыкавшихся над ней. Густой хвойный запах, мох и сырость кругом словно предупреждали: здесь совсем другой мир — мир леса, таинственный и незнакомый! Деревья-стражи будто негласно остерегали: «Входите, но будьте настороже и берегитесь нарушить наши лесные законы…» И путешественники боязливо поглядывали в чащу, мелькавшую за стеклом.
Миновали ельник. У башни высоковольтных передач «жигуленок» свернул налево, нырнул в ворота садовых участков с надписью «Дружба» и, проехав немного вперед, остановился у калитки с табличкой «№ 20».
Приехали!
Глава III
Вернемся, однако, к тем событиям, которые произошли за три дня до того, как наши герои оказались на даче.
В уже знакомой нам арбатской квартире Марины раздался резкий звонок, да не один, за ним еще и еще: звонили самоуверенно и настойчиво.
Но на сей раз по коридору не рваные тапки прошлепали — прогарцевали лакированные туфельки на каблуках! И вся Марина переменилась: на ней было облегающее черное платье с открытым вырезом, на шее жемчуга — те самые, что на портрете, а в волосах — летящие черные перья, заколотые драгоценной эгреткой[9]. И вся она, очень похорошевшая, словно бы помолодела лет на двадцать; проходя мимо высокого резного зеркала в прихожей, улыбнулась своему отражению, довольная собой, вздохнула и принялась отпирать засовы.
Вошедших снова было двое, но на сей раз то были мужчины: лощеный усатый брюнет в элегантном костюме с белоснежным свертком под мышкой и спортивного вида старик в кепке и фирменных кроссовках.
— Дива, чаровница! — расшаркивался брюнет, вручая букет пунцовых роз и целуя ручки. — Этот город тебя просто околдовал: никогда не бывала ты так хороша!
— Это я его околдовала! — хохотала Марина, — ваш город еще узнает, на что я способна! Только не забывайте, здесь я — Марина… Ну, входите, входите, наконец-то, мы ведь еще не видались… — Она оглядела гостей повнимательнее. — А вам, я скажу, идет! Ты, Зур, на мой женский взгляд просто неотразим, чую, сколько сердечек погубишь… Ну а тебя, Ор, пожалуй, пора выбирать в президенты какой-нибудь совместной ф-ф-фи-и-ирмы! — фыркнула Марина, передразнивая интонации новоявленных бизнесменов, и заливисто рассмеялась. Она теперь все делала со вкусом, с удовольствием, будто наслаждалась своею грацией, говором и походкой.
— Да что и говорить! — произнес Ор глухим голосом. — Земная жизнь преинтересная штука, скажу я вам! Пожалуй, из всех воплощений это, нынешнее самое для меня подходящее. Я уж не говорю о тебе, Марина, — и он преподнес хозяйке коробочку французских духов, — пожалуй, такой я и мечтал тебя увидеть во все долгие века нашего знакомства…
— Ну спасибо, спасибо, порадовали! — улыбалась довольная Марина. В хрустящем белоснежном свертке Зура, врученном ей в подарок, оказалась бесценная старинная ваза с клеймом императорского завода, вся расписанная цветами и птицами…
— К делу, — поторопила хозяйка мужчин. — Судя по тону и обращению, она явно была старшей среди них. — Проходите сюда, к столу, у меня уже все готово. Надо поскорей обсудить наши планы — приближается полночь.
В полумраке одной из комнат огромной квартиры сверкал серебром и огнями свечей богато убранный стол, покрытый белоснежной камчатой скатертью. Все изобилие настоящей старинной русской кухни, о котором москвичи давно уж позабыли, царило здесь, на столе, и названия многих блюд можно было бы отыскать, пожалуй, только в книге Елены Молоховец…
Глаза хозяйки при свете свечей разгорелись еще ярче, Ор и Зур наперебой ухаживали за ней.
— Так кто вы теперь? — кокетничала, сверкая зубами, Марина.
— Михал Михалыч Усачев! — привстав галантно и поклонившись, представился Зур.
— Фиталий Палыч Шабашников, — прочавкал с набитым ртом Ор, с хрустом вгрызаясь в жареную перепелку.
— Чудесно, чудесно! — радовалась Марина. — А теперь, после первой закуски, милые кавалеры, отвлекитесь от кулинарных изысков и вернитесь на грешную землю.
— Да, да, милочка, сейчас все обсудим, — кивал Зур, подливая себе и старику из васильково-синего хрустального графинчика. Ор уперся локтями в стол, уже испачкав рукав салатом. Он ничего не мог ответить, потому что челюсти его с наслаждением дробили косточки молочного поросенка, и весь он всецело был поглощен этим занятием.
— Ну хватит! — Марина, гневливо хлопнув по столу ладонью, вскочила, в одно мгновенье став вдвое выше ростом. Посуда на столе зазвенела, дрожа от страха. Маринины очи теперь не косили — налитые кровью, они глядели в упор… И так страшна теперь была Дива, что даже ее приспешникам стало не по себе.
— Вы что, обедать сюда пришли?! У нас нет времени — помощь Москве уже выслана, и мы не можем допустить, чтобы она подоспела вовремя. Надеюсь, наша главная цель вам известна: мы должны доказать свое равенство с силами Света, мы ничуть не слабее, мы сильнее, сильнее, мы вечны, как и они!
Голос Дивы все нарастал, сама она вдруг стала еще выше, и вот уже коснулась четырехметрового потолка своими страусовыми перьями. Свечи погасли, и теперь только налитые кровью глаза хозяйки светились во мраке…
— Мы подчиним себе этот город, окутаем его своей темной силой и затащим каждого, кто поселится в нем, — вы слышите: КАЖДОГО! — на дорогу Тьмы… Только вижу я — от вас мало проку, а город этот силен, как Звезда, слишком многое нам на горе тут создано по законам Красоты… — Дива схватила со стола зеленый бокал и запросто, точно бумажный стаканчик, измяла его своими тонкими пальцами, нимало при этом не поранившись. Хрусталь в ее руке точно расплавился и пролился на скатерть зеленым пятнышком. Ор тотчас услужливо дунул, и пятнышко мигом исчезло…
Расправившись с бокалом, Дива немного успокоилась и уменьшилась до прежних размеров. Она небрежно стряхнула паутину, которую только что зацепила своей прической, и, сжав зубы, прошипела свистящим шепотом:
— Ах, как ненавижу я эту Личинку! В ней таится наша погибель. Или она — или мы, а другого пути у нас нет: вы вот тут прохлаждаетесь, а что сделано вами хотя бы сегодня, чтобы погубить Свет и, ну, хоть малюсенькую радость в этом проклятом городе? От каждого нашего шага на этой земле зависит, будем ли мы вечны или растаем бесследно, как это стекло…
— Мы все сделаем, Дива, ты знаешь, на что мы способны! — принялся уверять ее Зур. Его пальцы царапали скатерть. — Я сегодня устроил премиленькую аварию в самом центре, там теперь ремонта — на месяц, да и много людей пострадало… А Ор так отделал сопливого юнца… впрочем, все это мелочи… Вот вчера была настоящая работа…
— Довольно, Зур, не оправдывайся, — перебил старик. — Мы ни в чем не провинились, Дива, и не обязаны отдавать тебе отчет. Мы подвластны лишь Тени, будто не знаешь. Брось свои женские штучки, истериками нас не возьмешь! И не вздумай учить… — Глухо и жутко звучал голос Ора. Остановившимся взглядом белесых глаз, от которого цепенело все живое, в упор глядел он прямо в переносицу Диве. — Мы не меньше твоего стремимся к победе над Светом. А что дурачимся тут, на Земле, так то до поры. И не завидую я тем, с кем мы схлестнемся всерьез… — Тяжко падали его слова во мраке. — Зажги-ка лучше свечи, хозяйка, оставим пустые споры, скоро полночь, пора нам ответ держать перед Тенью… Давайте всерьез все обсудим. Я выведал вот что: в одном месте, за городом, есть магический Лес, и Дух его таинственным образом связан с Москвой и даже с самой Личинкой: именно он даст ей силы в час будущего преображения…
