Тамара Крюкова - Калоша Волшебника, или Занимательное пособие по правилам поведения

Потеряв дар речи от негодования, Юрка стоял и беззвучно открывал рот, а потом выскочил из помещения, громко хлопнув дверью. Объясняться с сумасшедшими было бесполезно.

На перекрёстке стоял полицейский. Юрка, не долго думая, направился к нему. Он горел желанием найти управу на обидчиков. За порчу имущества они должны были ответить. Полицейский козырнул и приготовился слушать.

Юрка начал объясняться, для пущей вразумительности сдабривая слова жестами.

— Там, — он махнул рукой в сторону почты, а потом выразительно повертел пальцем у виска, — ненормальные какие-то. Вот, чернила на меня вылили. Теперь рубашку придётся выбрасывать, а она почти новая.

Он показал на рубашку, и лицо его вытянулось от удивления. Пятно бледнело и испарялось на глазах.

— Ой, это исчезающие чернила. Извините, — смущённо проговорил Юрка и хотел уйти, но полицейский его остановил.

Лицо стража порядка было суровым. Дальнейший разговор ничего хорошего не сулил. Юрка не чувствовал за собой вины и всё же оробел. Но он и помыслить не мог, чем всё это обернётся. Неожиданно полицейский выхватил из кобуры пистолет. Увидев смотрящее на него дуло, мальчишка оцепенел.

— Стойте! Вы что? — в ужасе выкрикнул он.

Полицейский нажал на курок. Юрка стоял и ошарашенно смотрел, как у него на груди растекается липкое красное пятно. Водяной пистолет полицейского был заряжен малиновым сиропом.

— Ещё один псих, — пробормотал Юрка и попятился.

Служитель закона полез за дубинкой. Не дожидаясь, чем это закончится, мальчишка припустил прочь. Вслед за ним нёсся хохот полицейского, который ловко поигрывал длинным хлебным багетом.

Отбежав на безопасное расстояние, Юрка перевёл дух. «Ну и ну! Кругом одни шизики. Хоть бы встретить кого-нибудь не из местных», — подумал он и в тот же миг увидел двух незнакомцев.

Один из них был пузатым коротышкой в белом кителе и капитанской фуражке. Другой походил на цаплю: длинный, как жердь, в высоких чёрных сапогах со шпорами и белых рейтузах. На голове у тощего красовалась треуголка. Несмотря на почти маскарадный вид, оба господина показались Юрке знакомыми, но он не мог припомнить, где он мог их видеть прежде. Когда они проходили мимо, до Юрки донеслись слова толстяка:

— Это чистая правда, друг мой…

Услышав, что он говорит безо всякого акцента, Юрка с надеждой обратился к нему:

— Простите, вы не местный?

Толстяк обернулся и, приветливо хлопнув Юрку по плечу, воскликнул:

— Ба! Да ведь это мой земляк! Капитан Врунгель к твоим услугам, мой мальчик.

— Точно! Вы капитан Врунгель. А я думаю, где я вас видел?

— Ты плаваешь юнгой? Что-то не припомню, на каких материках мы встречались, — сказал капитан.

— Я не плаваю. Я про вас книжку читал и кино видел.

— А если ты не плаваешь, как тебя сюда занесло? — поинтересовался Врунгель.

— По небу, — признался Юрка.

— Я-я. Я тоже прилететь! На пушечный ядро, — обрадовался худощавый и, сняв треуголку, похвалился: — Я на луну летать точно так же.

— Ой, а я вас тоже знаю. Вы барон Мюнхаузен? — не поверил своим глазам Юрка, глядя на белый парик с косицей.

— Я-я, — радостно закивал барон.

— Да, знакомец мой из Германии. Так баки заливает, что любо-дорого послушать, — одобрительно сказал капитан.

— Нет баки заливать. Ядро лететь без горючего, — заметил барон.

Капитан оглядел Юрку с ног до головы и, хитро прищурившись, спросил:

— А ты, видать, не прочь приврать.

— А откуда вы знаете? — опешил Юрка.

— Иначе ты бы сюда не попал. Ну и как тебе здешние края? Отличное местечко, не правда ли?

— Нет, мне что-то не очень. Тут какие-то психи живут. Вместо клубники перец подсунули. На почте чернилами облили, а полицейский вообще с водяным пистолетом бегает и багетом вместо дубинки размахивает, — пожаловался Юрка.

— Они первого апреля всегда так веселятся. Как-никак национальный праздник, — пояснил капитан.

— Я-я, смотрел бы ты, что творится вчера! — засмеялся барон, щёлкнув пальцами.

— А что было вчера? — поинтересовался мальчишка.

— Национальный праздник, Первое апреля. Гудели чуть ли не до утра, — сказал капитан.

— Так ведь сегодня первое апреля, — напомнил Юрка.

— И вчера было первое апреля. И завтра тоже.

— Вот это да! Сколько же раз в году здесь бывает первое апреля? — удивился Юрка.

— Триста шестьдесят пять, а в високосный триста шестьдесят шесть раз, — отрапортовал Мюнхаузен. — Хороший, весёлый страна. Я нравится жить здесь.

— Честно говоря, я тоже подумываю бросить здесь якорь, — признался капитан. — А пока предлагаю отпраздновать нашу встречу. Тут неподалёку есть бистро, где подают прекрасную лапшу на уши.

— Лапшу на уши? Я никогда не слышал о таком блюде, — удивился Юрка, и они дружно отправились пообедать.

Длинноногий барон вышагивал впереди. Следом за ним вразвалочку, как и подобает заправскому моряку, шёл капитан. Труднее всего приходилось Юрке. Ноги у него то и дело заплетались, путаясь в набросанной повсюду сухой траве. Наконец мальчишка не выдержал:

— Тут улицы никогда не подметают, что ли? Зачем тут набросали столько соломы?

— Это не есть солома. Это есть сено, — заметил барон Мюнхаузен.

— Какая разница — сено или солома?

— Большая. Если бы Париж стоял на соломе, то так бы и говорили. А всем известно, что он стоит на сене, — пояснил капитан Врунгель.

— Так ведь Сена — это река, — возразил Юрка.

— Враки. Ты же сам видишь, что это обыкновенное сено, — пожал плечами капитан и, поразмыслив, добавил: — Наверное, чтобы залётным путешественникам, вроде тебя с Мюнхаузеном, было мягче приземляться.

В это время они подошли к бистро. На улице под полосатым тентом стояли аккуратные столики и плетёные стулья. Не успели посетители присесть, как к ним подскочил услужливый официант и спросил:

— Чего изволите?

— Залей-ка нам с бароном баки и спроворь пару хорошеньких газетных уток. А нашему юному другу подай порцию лапши на уши, — попросил Врунгель.

— Я мигом, — поклонился официант. — У нас сегодня отличная лапша из муки, что смололи из зерна, которое вырастят в будущем году на поле, что распахано на непролазном болоте, где водятся утки, вылупившиеся из крокодиловых яиц.

— Как раз то, что нужно, — одобрил капитан.

Официант удалился, а Врунгель обратился к Юрке.

— Знаешь, с моей яхтой произошла почти детективная история. Может, ты мне поможешь её разгадать?

— Я попробую. А что случилось?

— Понимаешь, тут такое дело. «На яхте „ПОБЕДА“ после ОБЕДА случилась БЕДА — пропала ЕДА. Ты виноват?» — капитан испытующе посмотрел на мальчишку.

— ДА! — бойко закончил Юрка смешной стишок.

— А-а-а, — протянул капитан и, стукнув кулаком по столу, воскликнул: — Так я и знал! Этот сорванец свистнул с яхты нашу провизию.

— Что значит свистнул? — переспросил Юрка.

— Это значит слямзил, стырил, стибрил, — пояснил капитан.

— Не есть хорошо! Ты имел наглость воровать провиант! — презрительно поморщился барон.

— Я?! Воровать?! Да вы что! Я вашу яхту никогда в глаза не видел! — отнекивался Юрка, но недавние приятели и слушать не хотели.

— Пойдём-ка, голубчик, в суд, там с тобой живо разберутся, — строго погрозил ему пальцем капитан.

Они с бароном подхватили Юрку под руки и потащили из кафе. Следом выскочил официант.

— Эй, куда же вы! А кто будет платить за лапшу? — крикнул он и побежал за ними.

Юрка и глазом не успел моргнуть, как они оказались перед зданием с большими белыми колоннами, возле которого стояла статуя Фемиды. При виде богини правосудия Юрка так обомлел, что даже перестал сопротивляться. Обычно Фемиду изображают с завязанными глазами и с весами и мечом в руках. У здешней богини на глазах были модные очки, на шее болтался бинокль, в одной руке она держала безмен, а в другой — весло. Но это были ещё цветочки.

В зале заседаний в кресле судьи восседал человек в рыжем парике и, проворно орудуя джойстиком, играл в компьютерную игру.

— Я очень занят. У меня важное заседание. Приходите позавчера, — не глядя отмахнулся он от посетителей.

— Хорошо, но мы уже приходили два раза на будущей неделе. А сейчас нас здесь нет, — отозвался капитан.

— Вот как? Тогда я вас слушаю, — проявил интерес судья. — В чём обвиняется преступник?

— Я не преступник, — насупился Юрка. — И вообще, детей нельзя судить. Я ещё маленький.

— Что сказал этот старикашка? — переспросил судья.

— Он признаётся, что похитил наше имущество. Всё до нитки. Даже якорь спёр, — доложил капитан.