Григорий Ягдфельд - Волшебная лампа Аладдина
– Эй ты, «в Багдаде все спокойно»!
В ответ сторож подпрыгнул как петух, хлопнул из всех сил колотушкой по ковру, так что поднялась пыль, и завопил:
– В Багдаде никогда не было спокойно!
И все с удивлением уставились на него.
* * *В зыбком ночном свете возносил свои легкие очертания дворец Аладдина. Его башни тянулись к звездам. И звезды сверху смотрели на него своими золотыми глазами.
Из дворца вышли Аладдин и царевна Будур. Он держал в руках ведро, она – волшебную лампу. Они остановились в саду.
Вокруг виднелись недвижные, будто заколдованные, деревья.
– Потри лампу… – шепнул Аладдин.
Царевна потерла лампу. Джин не явился. Аладдин весело рассмеялся, потер ведро. И джин оказался тут как тут.
– Слушай, джин, – сказал Аладдин. – Мне интересно, что же это за место, откуда нельзя вернуться? Куда ты отправил его?
– А-а, – сказал джин, горделиво улыбаясь. – Вот он!
И ткнул своим огромным пальцем в небо. Аладдин и царевна задрали головы и увидели – да, да, увидели Худайдана-ибн-Худайдана, опять летевшего на черном верблюде. Но на этот раз он мчался прямо к луне, делаясь все меньше и меньше.
Будур испуганно вскрикнула:
– Только бы он не стукнулся об луну!
Но он уже стукнулся. Раздался звон – будто удар в колокол. Из глаз магрибинца и из глаз верблюда посыпались звезды. И в небе зажглось целое новое созвездие.
И это было еще не все. Раскрыв рты, Аладдин и царевна смотрели, как вокруг звезд в небе проступили трепетные знаки зодиака: Конь, и Земля, и Семь Братьев, и Скорпион, и Шапка Пастуха, и Козерог с Водоносом, и все другие фигуры созвездий, и, кроме них, новый знак зодиака, которого еще не видел никто, – Магрибинец на Верблюде.
Джин фыркнул от удовольствия.
– Он будет крутиться там вечно, – сказал он. – С неба не убежишь!
Помолчав, джин добавил:
– Все созвездия были прежде кем-то на Земле, и у каждого есть своя история.
Знаки зодиака стали меркнуть. Дольше всех из глубины мироздания смотрел на землю огненный глаз магрибинца. Но вот и он померк. Фигуры зодиака исчезли, а звезды продолжали гореть.
– Спасибо тебе! – сказал Аладдин джину. – Видишь, как ты все хорошо придумал сам, без меня.
– Это верно, – простодушно сказал джин. – И знаешь, думать самому в сто раз интересней.
– А сейчас скажи: что хочется тебе? – спросил Аладдин.
– Мне?
Джин всхлипнул, провалился в ведро, и оттуда раздались глухие рыдания:
– Мне?.. Десять тысяч лет живу… – говорил джин из ведра, заливаясь слезами. – И никто… Никогда… не спрашивал меня… что я хочу…
Голос джина прервался:
– Я хочу… я привык… я хочу… назад в лампу!
Аладдин улыбнулся.
– Иди!
Ведро опрокинулось.
А волшебная лампа вырвалась из рук царевны, упала на землю, завертелась и замерла.
Джин высунул голову из лампы и глубокомысленно заключил:
– Так в сказках бывает всегда: плохие люди улетают на верблюдах или их бреют в Бельбейсе, а хорошие люди доят коз и держат за руку царевен.
Откуда-то из темноты появилась Зубейда. Она сказала сыну, радуясь, что все так хорошо кончилось:
– Если бы ты не начитался сказок, с тобой бы ничего не было.
И ушла в темноту, оставив Аладдина и царевну наедине.
Они стояли, держась за руки. Вокруг все было тихо.
Спал джин, утихомирясь в лампе. Спали цветы.
Спал Багдад под огромным колпаком звезд.
