Ивана Брлич-Мажуранич - Сказки давнего времени
Это было очень печально, и глубокая жалость охватило самого Регоча. Но этому злу он помочь никак не мог, и говорил он, глядя на это море:
— Такое количество воды ни выплеснуть, ни выпить я не могу, чтобы освободить ваши села. Увы, что делать, дети мои.
Но в этот миг выступил Лиле, самый мудрый ребенок этих уездов:
— Дядя Регоч, если не можешь ты выпить такое количество воды, то земля ее выпьет, земля. Пробей дыру в земле и спусти это море в землю.
Боже мой, сколько мудрости в ребенке, который ростом не больше одного пальца Регоча.
И действительно, ударил Регоч о землю, пробил дыру, а земля, как ненасытный змей, начала пить, пить, глотать и вбирать в себя необозримое море со всей долины. Не прошло много времени, и земля поглотила всю воду, и показались опять села, поля и луга — разрушенные и занесенные илом, но каждое на своем месте.
Обрадовались опечаленные пастухи и пастушки, но радостнее всех была Косенка; хлопнула она ручонками и воскликнула:
— О, как будет дивно, когда эти поля снова позолотятся, а луга зазеленеют!
Но на это опять понурили головы пастухи и пастушки, а Лиле сказал:
— Но кто же нас научить засевать поля и жать нивы, если среди нас нет ни одного взрослого.
И действительно, далеко на все стороны не было никого старшего, и только виднелось в этой разоренной долине кучка бедной детворы, а с ней Регоч, который был столь огромен, неповоротлив и неопытен, что не мог из-за своей громадной головы даже заглянуть в их жилища, а не имел понятия ни о полях, ни об их обработке.
Опечалились снова все, а всех больше Регоч, который так полюбил прекрасную Косенку, а теперь не мог быть полезен ни ей, ни пастухам и пастушкам.
Но что было хуже всего: сильно потянуло Регоча в его пустынный Леген! Наглотался он этой ночью ила на тысячу лет, а ужасов нагляделся еще больше. Оттого его мучила тоска по огромному и пустынному Легену, где он в спокойствии считал камни столько сотен лет. Итак, печальные стоять пастухи, печален был Лиле, а всех печальнее Регоч. Действительно, жаль было глядеть на эту кучку детворы, которая без старших должна была погибнуть и увянуть, словно цветок без корня.
Только Косенка радостно посматривала туда-сюда; она никогда не была печальна.
Вдруг Косенка им крикнула:
— Глядите! Глядите! Что это за люди? О, они должны знать чудеса и сказки!
Все поглядели по направленно к селу, а там в одном из окон показались две головы: старика и старухи. Машут они платками, зовут детей по именам и смеются так, что сияют их морщинистые лица. Были то прадед и прабабушка, которые оказались единственными умными людьми в обоих селах и спаслись на чердаке.
О, Боже! если бы детвора увидела на этом чердаке солнце с востока и звезду Денницу, она не зашумела бы так от радости. До небес разносятся их крики.
— Бабушка! Дедушка!
И понеслась к селу детвора подобно молодым жеребятам; впереди всех Косенка, с развевавшимися по ветру золотистыми волосами, а за ними овцы и ягнята. Не останавливаясь бежали они до самого села, где их встретили у ворот дед и баба. Дождались они их, схватили в объятья, никто не знал, как благодарить Бога, что он бабушке и дедушке дал столько мудрости, что они догадались скрыться на чердак. Хорошо это было также и оттого, что это были совсем заброшенные села, и в них не велись ни книги, ни записи — и кто бы рассказал пастухам и пастушкам об этом, явившимся вследствие злобы несчастье, если бы не остались в живых дед и баба.
Только вдоволь пообнимавшись друг с другом, вспомнили они про Регоча. Осмотрелись по долине, а Регоча нет. Нет его нигде — в один миг исчез он, такая громадина, словно мышь в норе. И действительно, Регоч исчез, словно мышь в норе. Когда показались на чердаке дед и баба, испугался Регоч так, как никогда еще в своей жизни не пугался. Испугался он страшно их изможденных, сморщенных, морщинистых лиц.
— О, Боже мой, каких только ужасов не пережили эти старцы в здешнем краю, если лица их стали такими, — подумал Регоч и от чрезмерного страха вмиг прыгнул в ту дыру, куда исчезла и Зловода — и убежал тем же путем обратно в свой пустынный Леген-город.
Все пошло на селе по-хорошему. Дед и баба давали детворе указания, и детишки пахали и сеяли. По совету бабы и деда они сделали только одно село и одно гумно, одну церковь и одно кладбище, чтобы не было больше ни злобы, ни несчастья.
* * *Все пошло по-хорошему, но красивее всего было то, что в середине села построили они прекрасную башню из горного мрамора, а на вершине башни устроили сад, где цвели апельсины и финики. Там обитала прекрасная Косенка и с башни, словно с облаков, смотрела она на весь этот край, который она так полюбила уже тогда, когда в первый раз сошла на землю.
А вечером, когда заканчивались полевые работы, приводил Лиле на башню пастушек и пастухов, и при луне они водили хоровод и пели вместе с прекрасной, милой и веселой Косенкой.
Регоч же под землей еще встретился с водами Зловоды. И послышался из-под земли гул и шум: это Регоч борется с ними, прогоняя их все глубже и глубже, до дна преисподней, чтоб никогда уже больше они не служили злобе людской.
А затем дальше двинулся Регоч к своему Легену. Сидит он в нем и сейчас, камни считает и Бога просит, чтоб никуда его больше не уводил из огромного и пустынного Леген-города, к которому он, огромный и неприспособленный к жизни, больше всего и подходит.
Сказка четвертая
Лес Стрибора
I
ЗАБРЕЛ некий юноша в лес Стрибора, не зная, что этот лес зачарованный, и что в нем разные чудеса происходят. Бывали здесь чудеса добрые, а бывали и злые, каждому по заслугам.
И должен был остаться этот лес зачарованным до тех пор, пока в него не ступить нога того, которому его собственные страдания будут милее всего счастья этого мира.
Нарубил юноша дров и сел на пень отдохнуть, а был прекрасный зимний день. Но из пня вылезла змея и стала нежиться подле него. В действительности это не была настоящая змея, а была это человечья душа, ради греха и злобы в змею заключенная, и мог ее освободить только тот, кто с нею обвенчался бы. Серебром блистала змея на солнце и глядела юноше прямо в очи.
— Боже мой, что за прекрасная змейка! Хоть домой ее неси, — шутя сказал юноша.
«Вот она взбалмошная голова, которая освободит меня на свое несчастье», — подумала грешная душа, в змею заключенная, исчезла и, тотчас же обратившись из змеи в прекрасную девицу, появилась перед юношей. Рукава у нее белые и разукрашены, как крылья бабочки, а ножки маленькие, как у царицы. Но так как она при этом зло замышляла, то и остался у нее в устах змеиный язык.
— Вот и я! Веди меня домой и женись на мне! — говорит змея-девица юноше.
Но если бы юноша был решителен и догадлив, то быстро замахнулся бы на нее обухом секиры и воскликнул бы: «Я и не думал венчаться с лесным чудищем» — и снова обратилась бы девица в змею, скрылась бы в пень, и все прошло бы бесследно.
Но он был добродушный, робкий и застенчивый юноша, и стыдно ему было не исполнить ее желания, потому что она ради него обернулась. К тому же и нравилась ему она, потому что была прекрасна лицом, а он, бедняга, и не мог знать, что у нее осталось в устах.
Взял он девицу за руку и повел домой. А жил этот юноша со своей старой матерью и чтил мать, как святыню.
— А вот, мать, и невестка тебе, — сказал юноша, войдя с девицей в дом. — Слава Богу, сынок, — ответила мать и посмотрела на красавицу-девицу. Но старая и мудрая мать сразу почувствовала, что находится у невестки в устах.
Пошла невестка переодеваться, а мать говорит сыну:
— Красивую ты себе нашел жену, но только присмотрись, сын, не змея ли она!
Но сын чуть не окаменел от удивления: откуда его мать знает, что она была змеей? Злоба охватила его сердце, и подумал он: «а мать-то моя, безусловно, ведьма». И сразу возненавидел мать.
Начали они все втроем жить вместе, но очень скверная была эта жизнь. Невестка болтлива, озлоблена, строптива и прожорлива.
Был там утес, высотой до облаков, и невестка приказала как-то старухе принести ей для умыванья снега с вершины утеса.
— Нет пути на ту вершину, — говорит старуха.
— Возьми козу, пусть она тебя поведет. Там, где она вверх, там ты стремглав вниз, — говорит невестка.
Тут же был и сын и, чтобы только угодить своей жене, рассмеялся на эти слова.
Это так опечалило мать, что она немедленно отправилась на утес за снегом, потому что не жаль ей было жизни. Уже в пути хотела она попросить у Бога помощи, но передумала, сказав: «Увидел бы Бог, что сын мой никуда не годится».
Но Бог ей все же пришел на помощь, и она удачно принесла невестке снега с утеса из-под облаков.
На другой день приказывает невестка старухе:
