Туве Янссон - Папа и море
На берегу похолодало, быть может, уже наступило утро. С моря повеяло стужей, у него начали мерзнуть лапки. Муми-тролль содрогнулся и поднял глаза.
И тут он увидел: перед ним в воде сидела Морра.
Ее глаза следили за движениями штормового фонаря, она была совершенно тиха и молчалива. Он понимал, что она больше не приблизится к нему, он просто не желал ее знать. Муми-тролль хотел убраться подальше от ее холода и неподвижности, далеко-далеко от ее ужасающего одиночества. Но убежать он не мог. Он не мог, просто не мог.
Он по-прежнему стоял, размахивая фонарем, но все медленнее и медленнее и наконец перестал. Никто из них не шевелился, и время тянулось так медленно. В конце концов Муми-тролль, тоже очень медленно, начал пятиться. Морра по-прежнему стояла на своем ледяном островке. Он же, не спуская с нее глаз, пятясь, поднимался на берег по песку среди зарослей ольхи. Потом погасил огонь.
Теперь было очень темно, луна зашла за островом. А быть может, ушла прочь, за скалистые островки в тень, — он не был в этом уверен.
Муми-тролль направился обратно к маяку, отяжелевший от собственных мыслей. Теперь море было совершенно спокойно, но в самой глубине ольшаника шептались от страха листья. Навстречу ему от низкоствольника шел сильный запах керосина, запах, не имевший ничего общего ни с ночью, ни с островом.
«Об этом я подумаю завтра, — решил про себя Муми-тролль. — Как раз сейчас в голове у меня ровным счетом ничего не помещается».
Глава четвертая
Норд-ост
Перед самым восходом солнца ветер подул с востока — резкий и упрямый. Семейство муми-троллей проснулось около восьми часов, когда восточный ветер уже нагнал дождь, при каждом порыве ветра окатывавший маяк водой.
— Теперь у нас будет вода, — радовалась мама. — Какое счастье, что я нашла кастрюлю и успела вычистить ее.
Положив дрова в плиту, она растопила ее.
Муми-тролль все еще лежал в кровати, никакого желания говорить у него не было. Наверху на потолке, в самом центре, было маленькое круглое пятнышко с капельками воды. Капелька становилась все тяжелее и тяжелее, и вот она упала на обеденный стол, оставив место на потолке для следующей капельки.
В дверь прошмыгнула Мю.
— Неподходящая нынче погода для корзинки-лифта, — сказала она, выжимая воду из волос. — Ветер просто сдувает ее со стены маяка.
Они слышали, как в башне завывает ветер, а дверь снова с грохотом захлопнулась.
— Кофе готов? — спросила малышка Мю. — Я до чертиков хочу есть из-за плохой погоды. Море несется прямо в Черное Око, и мыс Растеряхи превратился в остров! Самого его вывернуло наизнанку, он лежит под лодкой и считает дождевые капли.
— Сеть! — воскликнул папа, выпрыгивая из кровати. — У нас ведь сеть в море!
Подбежав к окну, он выглянул, но так и не смог разглядеть поплавок. Восточный ветер дул прямо через мыс, и, если начать вытаскивать сеть, пока дует ветер со стороны, поднять ее будет непросто. Несчастье! Да к тому же еще этот дождь!
— Пусть остается в воде, — решил папа. — В сеть наберется больше рыбы. После кофе я поднимусь наверх в башню и попробую понять, что это за ветер. Вот увидите, к вечеру он наверняка успокоится.
Но и этажом выше ветер был почти такой же. Папа стоял наверху, глядя на свет маяка, то вывинчивая незакрепленные гайки, то наворачивая их вновь, то открывая, то закрывая дверцу фонаря. Никаких мыслей и идей у него на этот счет не было, он даже не знал, что из всего этого получится. Да и к тому же ужасная небрежность — отсутствие всякой инструкции, как обращаться с этим маяком. Просто непростительно.
Усевшись на газовый баллон, папа прислонился спиной к стене. Над его головой дождь стучал в стекло, а порой, когда налетали порывы ветра, слышались шепот и шипение. Зеленая рама была сломана, и под ней на полу постепенно образовалось маленькое озерцо. Папа смотрел на него отсутствующим взглядом, он мысленно превращал его в дельту с длинными извилистыми рукавами, и взгляд его скользил дальше по стене. Там кто-то написал авторучкой что-то вроде стихотворения. Нагнувшись ближе к стене, папа прочитал:
Пустынно наше море,прохладен лунный свет.Я жду четыре года,а кораблей все нет[2].
«Это написал Смотритель маяка, — подумал папа. — Он, верно, придумал это однажды, когда чувствовал себя несчастным. Подумать только — светить кораблям, которые никогда не проходят мимо… А вот тут он, видимо, был повеселее и выше написал: „Восточный ветер и женская свара — это вечная сырость и отрава“».
Папа начал ползать вдоль стен и искать записи-размышления Смотрителя маяка. Там было множество заметок о силе ветра, запись о самом сильном шторме была наверху: «10 баллов при зюйд-весте». В другом месте Смотритель маяка снова написал стихи, но они были перечеркнуты множеством черных штрихов. Единственное, что мог разобрать папа, это какие-то слова с птичках.
«Мне надо побольше узнать о нем, — подумал папа. — Как только погода станет лучше, я постараюсь все разузнать у Рыбака. Они ведь знали друг друга, жили на одном острове. А теперь я закрою люк и больше сюда не пойду, тут только расстраиваешься».
Папа спустился вниз по лесенке и сказал:
— Задул норд-норд-ост. Может, еще стихнет. И я подумал: не пригласить ли этого Рыбака как-нибудь на чашечку кофе.
— Он наверняка не пьет кофе, — возразила малышка Мю. — Я думаю, он ест только водоросли да сырую рыбу. Может, еще цедит сквозь зубы планктон.
— Что ты говоришь?! — воскликнула мама. — Какой странный вкус!
— Именно водоросли, — повторила малышка Мю. — Потому-то у него такой вид. Меня это нисколько не удивило бы. Он же самостоятельный и никогда ни о чем не спрашивает, — добавила она.
— А он что, вообще ничего не рассказывает? — спросил папа Муми-тролля.
— Ничегошеньки, — ответила малышка Мю.
Прыгнув на плиту, она свернулась калачиком и прижалась к теплой стенке, чтобы поспать, пока дождь не перестанет.
— Во всяком случае он наш сосед, — как-то неопределенно заметила мама. — Я думаю, надо всегда иметь соседа. — И, слегка вздохнув, добавила: — Мне кажется, дождевая вода просачивается в башню.
— Я займусь этим и приведу все в порядок, — сказал папа. — Только постепенно. Когда у меня будет время.
А сам подумал: «Может, небо посветлеет. У меня нет желания идти туда. Там, наверху, все еще сидит Смотритель маяка».
Долгий дождливый день прошел, и вечером ветер стих настолько, что папа решил вытащить сеть.
— Видите, как хорошо иметь хоть немного чутья, когда ты в море, — сказал он, очень довольный собой. — Мы вернемся как раз к чаю и принесем с собой самых больших рыб. А то, что останется, пусть пропадет.
Остров был мокрый и совершенно бесцветный из-за дождя. Вода поднялась так высоко, что от песчаного берега осталось совсем немного, и лодка раскачивалась, погрузившись кормой в море.
— Надо вытащить ее хотя бы в ольшаник, — сказал папа. — Вот видишь, здесь заметно, что может натворить море в конце осени. Подожди я до утра и не вытащи сеть, у нас не было бы больше лодки! Видишь ли, с морем никогда нельзя быть достаточно уверенным! Я все удивляюсь, — серьезно добавил папа, — почему море поднимается и опускается. Должно же быть какое-то объяснение…
Муми-тролль огляделся по сторонам: перед ним был совершенно новый берег. Море вздулось, оно тяжело и гневно вздымалось и выворотило на берег высоченную гору водорослей. Берег больше не подходил Морским лошадкам. Подумать только, а что, если им нужен только песок, которого больше нет, и они больше никогда не вернутся назад? Подумать только, а что, если Морра спугнула их… Муми-тролль бросил косой взгляд на скалистые островки, но они были скрыты туманной завесой дождя.
— Будь повнимательней! — воскликнул папа. — Следи за поплавком и остерегайся волн, иначе нас выкинет на берег!
Муми-тролль налег на левое весло и стал грести изо всех сил. Лодка «Приключение» все время сворачивала к подветренной стороне и колыхалась на месте.
— Вперед! — кричал с кормы папа. — Поворачивай! Нет, в другую сторону! Задний ход! Задний ход! — Лежа животом на банке, он пытался схватить поплавок. — Нет, нет, нет, нет, сюда! Я имею в виду — туда! Теперь так! Я схватил его! Теперь греби вперед, прямо вперед!
Схватившись за верхнюю часть сети, папа начал выбирать ее. Дождь заливал ему глаза, а сеть казалась ужасающе тяжелой.
«Никогда не съесть нам столько рыбы, — растерянно думал папа. — Что за жизнь! Но семья есть семья…»
Муми-тролль, сидя на веслах, греб как одержимый. И вдруг увидел, как что-то темное поднялось наверх вместе с сетью — это были водоросли! Сеть стала тяжелой, словно одеяло из водорослей, тянувшихся метр за метром. Папа не произнес больше ни слова, он бросил свою затею — пытаться схватить сеть в лапу, а вместо этого налег всей тяжестью на корму и стал выгребать рыбу из сети обеими лапами. Охапка за охапкой буро-желтой толстой шкуры водорослей вываливались через борт… и ни единой рыбы. И так — три невода.
