Памела Трэверс - Мэри Поппинс возвращается
Дождь плясал на поверхности зонта с ручкой в виде головы попугая и ручьями стекал на шляпы Майкла и Джейн.
Под мышкой Джейн осторожно несла тщательно завернутое в коричневую бумагу Королевское Фарфоровое Блюдо. Они несли его дядюшке Мэри Поппинс, мистеру Навывороту, который занимался, по ее словам, починкой всевозможных вещей.
— Что ж, — сказала миссис Бэнкс перед их уходом, — надеюсь, он все сделает как надо. Иначе я просто не смогу взглянуть в глаза своей двоюродной тетушке Каролене! (Дело в том, что тетушка подарила миссис Бэнкс это Блюдо, когда той исполнилось три года, и поэтому очень бы расстроилась, узнай, что ее подарок разбили.)
— Члены моей семьи, — презрительно фыркнув, бросила в ответ Мэри Поппинс, — всегда и все делают как надо!
Она была так возмущена, что миссис Бэнкс почувствовала себя как-то неловко и за завтраком даже выпила лишнюю чашку чая…
Плюх!
Джейн оказалась посреди лужи.
— Будь добра, смотри лучше, куда идешь! — строго заметила Мэри Поппинс, стряхивая воду с зонтика. — Нет, этот дождь просто разрывает мне сердце на части!
— Мэри Поппинс! А если ваше сердце и впрямь разорвется, ваш дядя сможет его починить? — спросил Майкл. Ему было очень интересно, чинит мистер Навыворот абсолютно все или только определенные вещи.
— Еще одно слово, — оборвала его Мэри Поппинс, — и ты отправишься домой!
— Но я только спросил… — испуганно пролепетал Майкл.
— Больше не спрашивай! — сердито фыркнула Мэри Поппинс и, завернув за угол, вошла в старые железные ворота.
Скоро она уже стучала в дверь небольшого приземистого домика.
Бам! Бам! Бам! Бух!
Звук ударов эхом разнесся по дому.
— Боже, если его не окажется дома, это будет просто ужасно! — прошептала Джейн Майклу.
Но через мгновение до них донесся шум тяжелых шагов. Дверь, громко заскрипев, открылась, и перед ними предстала женщина с круглым, красным лицом. Волосы у нее были стянуты на макушке в пучок, а на лице застыло злое, раздраженное выражение.
— Ну-ну, — проворчала она, уставившись на ребят и Мэри Поппинс. — Если это не гости, то я датчанка!
Было не очень похоже, что она обрадовалась этой встрече. Мэри Поппинс тоже была не в восторге.
— Мистер Навыворот дома? — спросила она, не обращая внимания на тон краснолицей дамы.
— Гм! Не уверена, — отозвалась дама неприязненно. — Может дома, а может и нет! Все зависит от того, как на это взглянуть!
Мэри Поппинс протиснулась между дверным косяком и неприветливой леди и вошла в прихожую.
— Это его головной убор? — спросила она, показывая на фетровую шляпу, висящую на вешалке.
— Ну… если так можно выразиться, — нехотя кивнула головой краснолицая дама.
— Тогда он дома, — уверенно заявила Мэри Поппинс. — Потому что никто из членов моей семьи никогда не выходит на улицу без шляпы! Они слишком воспитаны!
Круглолицая дама пожала плечами.
— Сегодня утром он мне сказал так: «Мисс Тартлет! Я может буду к обеду, а может и нет. Не знаю». И это все. Если хотите, можете сами подняться и посмотреть. А меня увольте. Я не верхолаз.
Женщина выразительным взглядом окинула свою упитанную фигуру и тряхнула головой. Джейн с Майклом без слов поняли, что не с подобной комплекцией бегать туда-сюда по лестнице, а тем более по такой крутой, какая вела к комнате мистера Навыворота.
— Идите за мной, — позвала Мэри Поппинс ребят и стала подниматься по скрипучим ступенькам.
Достигнув верхней площадки, она постучала в дверь ручкой зонта. Ответа не последовало. Мэри Поппинс постучала снова — на этот раз чуть громче. Опять ни звука.
— Дядя Артур! — крикнула она в замочную скважину. — Дядюшка! Вы здесь?
— Нет! Меня здесь нет! — донесся изнутри приглушенный голос.
— Как же его может там не быть, если я слышу его голос! — прошептал Майкл Джейн.
— Дядя Артур! — снова позвала Мэри Поппинс и подергала за дверную ручку. — Я знаю, что вы там!
— Нет! Меня нет! — произнес тот же голос. — Говорю вам, я вышел! Сегодня второй понедельник месяца!
— О, Боже! Я совсем об этом забыла! — сказала Мэри Поппинс и что было силы дернула ручку. Дверь распахнулась.
Джейн с Майклом увидели большую и почти совсем пустую комнату. Лишь возле одной из стен стоял плотницкий верстак, доверху заваленный самыми разными вещами: фарфоровыми собаками с отбитыми носами, деревянными конями без хвостов, треснутыми тарелками, сломанными куклами, ножами без ручек, стульями без ножек — в общем, всем на свете, что требует починки. Вдоль стен от пола до потолка тянулись полки, которые тоже были заставлены растрескавшимся фарфором, битым стеклом и сломанными игрушками.
Больше ничего и — самое главное — никого в комнате не было.
— О… — разочарованно протянула Джейн, — он и правда куда-то вышел.
Не обратив внимания на замечание Джейн, Мэри Поппинс подошла к окну.
— Сейчас же возвращайся, Артур! На улице дождь, а у тебя прошлой зимой был бронхит!
И в следующую минуту изумленные Джейн с Майклом увидели, как Мэри Поппинс, ухватившись за длинную тощую ногу, свешивающуюся над подоконником, втянула в комнату высокого, худого человека. Казалось, тот был чем-то сильно опечален.
— Стыдно! — сердито сказала Мэри Поппинс, одной рукой продолжая крепко держать человека за ногу, а другой захлопывая окно. — У нас для тебя важная работа, а ты себя так ведешь!
— Вряд ли я смогу вам помочь, — извиняюще произнес дядя Артур, вытирая глаза большим носовым платком. — Я же сказал — сегодня второй понедельник месяца!
— И что это значит? — поинтересовался Майкл.
— Ах! — воскликнул с чувством мистер Навыворот и крепко пожал Майклу руку. — Как любезно с вашей стороны спросить меня об этом! Очень, очень любезно! — он замолчал и снова вытер платком глаза. — Видите ли, дело в том, что каждый второй понедельник месяца у меня все идет не так, как надо.
— А что именно? — спросила Джейн, чувствуя, что в ней просыпается жалость к дяде Артуру.
— Ну, например, сегодня! — охотно принялся он объяснять. — Сегодня как раз второй понедельник месяца. А поэтому, когда я захотел остаться дома (у меня скопилось очень много всякой работы), я автоматически очутился снаружи. А если бы я захотел куда-нибудь выйти, то, вне всяких сомнений, сидел бы дома.
— Ясно, — сказала Джейн, про себя решив, что ей этого, видимо, никогда не понять. — И поэтому вы…
Мистер Навыворот кивнул.
— Я услышал ваши шаги на лестнице, и мне еще больше захотелось остаться дома. Но как только это произошло, я мгновенно очутился за окном. Я бы до сих пор болтался там, если бы Мэри Поппинс не втащила меня!
Он тяжело вздохнул.
— Конечно, такие вещи происходят не весь день, а только между тремя и шестью часами. Но все равно это просто ужасно!
— Представляю! — посочувствовала Джейн.
— Но это еще не все! — жалобно продолжал дядя Артур. — Например, если я хочу подняться по лестнице наверх, то сразу же начинаю спускаться вниз! Кажется, только что свернул направо, а оказывается, что налево! Если отправляюсь на Запад, то непременно пойду на Восток!
Дядюшка громко высморкался.
— А хуже всего то, — сказал он, и его глаза наполнились слезами, — что меняется и мой характер. Глядя на меня, трудно представить, что именно сейчас я счастлив, как никогда!
И действительно — дядя Артур выглядел таким расстроенным, что у Джейн с Майклом появились сомнения, умеет ли он вообще смеяться.
— Но почему? Но как? — удивился Майкл.
Но мистер Навыворот лишь печально покачал головой.
— Ах! — вздохнул он обреченно, — я должен был родиться девочкой!
Джейн с Майклом переглянулись, недоумевая, что он хочет этим сказать.
— Видите ли, — поспешил объяснить дядя Артур, — моей маме очень хотелось, чтобы родилась девочка. А когда на свет появился я, то выяснилось, что я не девочка, а мальчик. Думаю, не надо объяснять, что произошло это как раз во второй понедельник месяца…
Дядя Артур снова принялся всхлипывать и сморкаться в носовой платок.
Джейн ласково дотронулась до его руки. Он с благодарностью посмотрел на нее, но лицо его оставалось все таким же печальным.
— Работать, — всхлипнул он, — нет никакой возможности! Вы только посмотрите!
И он указал на одну из самых длинных полок.
Глаза Майкла и Джейн расширились от удивления. Они увидели, что всю полку занимали сердца самых разных цветов и размеров — треснутые, переломленные напополам или вовсе разбитые вдребезги.
— Все это нуждается в срочном ремонте! — мрачно сказал дядя Артур. — Вы даже не представляете, как люди сердятся, если я вовремя не отсылаю сердца обратно! Они расстраиваются из-за них больше всего! А я не могу приступить к работе, пока не пробьет шесть часов! Если я начну раньше, они будут испорчены, как и вот эти вещи!
