Лорен Сент-Джон - Последний леопард
— Это значит, — сразу же ответила Сейди, — не пересекать северную границу моего участка земли. Там находится большая ферма Рекса Ратклифа. Этот тип занимается устройством сафари[12] и вообще охотой. Они много там стреляют и могут попасть не только в кабана или льва.
Миссис Томас снова проявила недовольство шуткой, однако Мартина не уловила в словах Сейди и самой малой доли шутки и оказалась, к несчастью, права…
Вскоре дети отправились на конную прогулку — Мартина на сером «арабе» Темпесте (была его очередь), а Бен на толстопузом пони Мамбо, с которым, несмотря на его малый рост и милую внешность, справиться было не так-то просто. Основными чертами его характера были упрямство и лень, и заставить его ускорить шаг не могли ни понукание, ни шпоры, ни, наверное, атака на него разъярённого слона или бегемота. Даже оторвать его от кормушки, чтобы подготовить к поездке, стоило огромных усилий.
В пути он несколько выправился, даже перешёл вслед за Темпестом на рысь — но что это была за рысь! Сплошные слёзы! А Бену так хотелось показать свои успехи в конном спорте. Утешало немного, что у него в руках был отличный бинокль, которым их снабдила Сейди с просьбой побольше смотреть на птиц и сообщить, если увидят какую-нибудь необычную для этих мест. Ребята мало разбирались в птицах и понимали, что сказано это просто так — чтобы они не слишком ленились, как разъевшийся Мамбо.
Устав смотреть в бинокль, Бен отнял его от глаз и, вспомнив уроки своего наставника Тендаи, у кого учился выслеживать зверей по следам, начал всматриваться в землю под ногами.
— Тендаи говорит, — объяснял он не то самому себе, не то Мартине, — что главное в этом деле не сами следы или другие знаки… ну, сломанные или помятые ветки, остатки шерсти и всякое такое. Главное — научиться думать так, как мог бы думать зверь, или человек, кого ты преследуешь. Понимаешь? — И ответил самому себе: — Это мне понятно, только как это сделать? Ты случайно не знаешь, Мартина? Нет?
Он слез с лошади, поднял с земли несколько упавших порванных листьев.
— Смотри! Они порваны, но не увяли. Значит, совсем недавно, час или чуть больше назад, тут прошёл большой зверь. Это ясно, как день, и называется явным знаком. Любой следопыт сразу поймёт. Но это, если кругом деревья, трава, кусты. А если следы приходится искать на скалистой почве или в воде? Тогда как? Вот тогда и надо думать за того, кого преследуешь! Стать леопардом, львом, жирафом…
— Муравьём! — предложила Мартина, слушавшая его с большим интересом.
— И муравьём, — согласился Бен. — Если знаешь их привычки. Так и говорил Тендаи. И мне это нравится куда больше, чем рыбачить, чему меня отец учил… Потому, наверное, мы с тобой подружились, Мартина, — вдруг добавил он, поглядев на неё. — Тебе ведь тоже все животные интересны, и не только какая у них шкура, или рога, клыки, но и что у них там, внутри… ну, в душе, что ли. В голове… Не знаю, как сказать…
Мартина тоже не знала, но они поняли друг Друга.
Послеполуденное солнце освещало высокую траву, и она золотилась на фоне ярко-голубого неба. Бен приподнялся в стременах, ухватившись за белую гриву Мамбо.
— Эй, Мартина! Погляди как следует! Видишь тени на траве? Вроде её разрывает кто-то? Это звериные дорожки.
Она вгляделась, заслонив глаза ладонью, и поняла, что он прав: вокруг них не прекращается другая жизнь, не всегда видимая ими.
Бен продолжал выступать в роли следопыта-экскурсовода.
— Смотри, какая лепёшка! Её носорог оставил. Совсем недавно.
— Носорог? Но ведь Сейди говорила, здесь кроме антилоп никого не встретишь.
— Да, говорила. — В голосе Бена появилось беспокойство. — Это, знаешь, что значит? Что он сюда прорвался через заграждение, спасаясь от кого-то. А от кого он может спасаться, как не от браконьеров? Из-за одного рога убивают, а рог продают. Поедем дальше, посмотрим, что и как…
Мартина нерешительно взглянула на него.
— Бен, если мы поедем, куда ты говоришь, то как раз попадём к северной границе, о которой нас предупреждала Сейди: что там убить могут.
Бен только вздохнул: что он мог на это сказать? Однако Мартине и самой ещё как хотелось туда проехать… хотя бы совсем немножко… поэтому она продолжала:
— Но если мы смогли бы отогнать этого носорога отсюда подальше, чтобы его не убили, разве плохо? Мы-то знаем, что возле фермы Ратклифа находиться опасно, а носорог ведь не знает.
— Верно, — согласился Бен и потом, тоже с сомнением, добавил: — Только носорог очень опасен. Его не прогонишь, как корову или козу.
— Понимаю. Тогда давай проедем совсем чуть-чуть, всё время будем в бинокль смотреть и про Ратклифа и его людей помнить. Потому что бабушка убьёт меня, если они нас подстрелят.
Шутка показалась удачной, оба рассмеялись и продолжили путь.
И вскоре увидели носорога. Он спокойно жевал траву под деревом. Ветер дул не в их сторону, поэтому носорог ничего не учуял, а зрение у них вообще не слишком острое. Так что ребят он не заметил, но спугнуло его другое: внезапный резкий звук. Рог его дёрнулся, поросячьи глазки заходили, как на шарнирах, он рванул с места и с поразительной быстротой скрылся из вида.
На лошадей эти звуки — выстрела и тяжёлого топота трёхтонного тела носорога — произвели устрашающее впечатление, и всадникам стоило немалых усилий их успокоить. Но опыт скачки верхом на жирафе и учёба под руководством Нгвеньи сделали своё дело: ребята остались в сёдлах, а лошади на месте.
— Что это было? — спросила Мартина, тяжело дыша после борьбы со своим скакуном. — Понимаю, что выстрел, но откуда и кто стрелял? Хотели носорога убить?
Бен снова поднёс к глазам бинокль.
— Непохоже, что носорога, — сказал он. — На таком расстоянии разобрать трудно, однако чего-то у них на ферме творится. Суматоха какая-то. Люди бегают… Давай поближе подъедем.
Они приблизились почти вплотную к ограждению, хотя понимали, что нарушают запрет Сейди, — но ведь надо же узнать, что происходит, из-за чего весь сыр-бор? Или нет?..
Не отрывая глаз от бинокля, Бен говорил:
— Какой-то человек, толстый-претолстый, в шляпе и в костюме охотника… в руке у него палка… нет, ружьё… Он подошёл к какой-то стенке… Что это? Дверь открылась… Ой, оттуда выпрыгнул лев!.. Ух, какой красивый! Шикарная грива, а мышцы какие!
— Дай посмотреть! — Мартина протянула руку за биноклем.
И в это время раздался ещё один выстрел.
— Ох! — воскликнул Бен.
У него было такое лицо, что Мартина испугалась.
— Что, Бен? Кого-то убили, да? Кого?
— Поворачивай, Мартина, давай поскорее уедем отсюда!.. Это плохое место… Мамбо, вперёд!
Мартина воспользовалась недолгой борьбой Бена с упрямцем Мамбо и схватила бинокль, свисавший у него с седла.
— Не гляди! Не надо! — крикнул Бен.
Но она уже поднесла бинокль к глазам и увидела… На земле лежал убитый лев, толстый охотник стоял рядом с ним, поставив ногу на тело и улыбаясь. Наверное, его фотографировали.
По лицу Мартины катились слёзы. Она уткнулась лицом в гриву коня и плакала навзрыд. Она горевала по ни в чём не повинному беззащитному животному, убитому за деньги и только ради того, чтобы его шкура висела у кого-то в доме рядом с фотографией мёртвого окровавленного льва. Она сокрушалась о своём любимом белом жирафе, кого могла ожидать та же участь. Она плакала о судьбе многих других животных, приговорённых к смерти от рук жестоких, бессердечных людей.
Сквозь слёзы она видела, что лицо её друга Бена тоже немного искривилось от плача…
В тот вечер, когда они ехали домой, им казалось, что заходящее за холмы солнце кровавого цвета, а все до одной скалы стонут, как описывал Нгвенья, — только звуки эти исходят не от Мвали и других призраков, а от вышедших из могил духов убитых животных. Спасти которых должны они — Бен и Мартина.
• 9 •
Это называется «консервированная» охота, — с презрением произнесла Сейди. — То есть заранее подготовленная и безопасная, — пояснила она. — Как мясо в консервной банке. Без всякого риска.
Они встретились с Сейди возле конюшен, куда она примчалась вместе с бабушкой Мартины, обе запыхавшиеся, обеспокоенные их задержкой и сердитые. Свою подругу Гвин, которая была особенно рассержена, миссис Сейди Скотт сразу уговорила вернуться в дом готовить ужин, а сама осталась с ребятами, пока они ставили лошадей в стойло и коротко рассказывали об увиденном.
Потом, за столом на кухне, они повторили свой рассказ, и Мартина снова не могла сдержать слёз. А Сейди повторила слова «консервированная» охота и объяснила, что на ферме Ратклифа именно этим и занимаются: заготавливают заранее — как консервы — опасных и редких животных, держат их в тесных помещениях, как в тюремных камерах, а потом выпускают на несколько мгновений, чтобы так называемые охотники могли их без риска для себя убить и хвастаться своими геройскими подвигами.
