Софья Прокофьева - Тайна железного дерева
Она выпрямилась и тут же очутилась в объятиях Альки. Он обнял её властно, крепко, как будто имел на это право. Поля почувствовала его горячие жёсткие губы на своих губах и, даже не подумав, обняла его за шею обеими руками.
Она закрыла глаза, прижимаясь к Альке всё крепче, пока не хрустнули косточки у неё на спине.
— Ты теперь моя жена, ну, невеста. — Алька чуть разжал объятия. — Ой, Поль, ведь у тебя глаза светятся. Ей-богу!
Поля повела плечами, освобождаясь. Она невольно улыбалась, глядя на его новое, повзрослевшее лицо.
«Как он сказал: жена, невеста?..» — Эти слова звучали в ней, повторяясь вместе с дыханием, биением сердца.
Ребята спустились по лесенке вниз. Сначала Поля, за ней Алька. Только Алька спрыгнул на пол, как лестница затрещала, пошатнулась и рухнула, так что сухие обломки ступенек рассыпались по всей комнате. Ребята сложили их у печки — пригодятся, на растопку пойдут.
— Слушай, а где твой голубой меч и пояс такой красивый? — удивилась Поля.
— А твоя висюлька на золотой цепочке? — откликнулся Алька.
— Ничего нет, — задумчиво сказала Поля. — Ведь это было волшебство. А мы его разрушили. Раз — и ничего нету.
Ребята заперли дверь и пошли по дорожке по шуршащим звонким листьям.
— Очки не потерял? — спросила Поля.
Алька не ответил, только похлопал себя по карману. Поля хотела нарвать флоксов, такие красивые, разноцветные, но они тут же осыпались.
Золотые шары высоко поднимали круглые крепкие головки, и Поля собрала целый букет.
Дорога домой показалась им на диво короткой. Вагон был совсем пустой. Только одна женщина напротив них крепко спала, обняв рукой корзину с грибами. Одни сыроежки.
Алька нашёл под букетом цветов руку Поли и крепко её сжал. Поля не могла сдержать улыбку нежности. Вот чудак! Так и пальцы сломать недолго. Алька хмурился, а глаза у него были какие-то другие, новые, взрослые.
Дома бабушка встретила их отчаянным криком. Обхватила Полю, часто целуя её в голову. На столе лежала собранная сумка и флаконы с лекарствами.
— Да пропади они пропадом, очки эти! Я как узнала, что вы в деревню одни поехали, чуть с ума не сошла. Собралась за вами. Вы меня еле-еле застали.
— А откуда ты узнала? — осторожно спросила Поля и замерла, ожидая ответа.
— Так я тётю Галю на углу встретила. Ну, из семнадцатой. Она мне говорит: ваши-то, ваши…
Поля и Алька переглянулись. И оба одновременно подумали: «Ну, бабушка узнала — это ладно. Но как Лиса-оборотень узнала про тётю Галю? А Королева-красавица? Да, чудеса…»
— Иди, иди домой, рыцарь, — сказала бабушка, выпроваживая Альку. — Мать уже три раза забегала. Тоже с ума сходит! Попозже придёшь.
Бабушка торжественно надела очки и огляделась по сторонам.
— Как заново родилась, — сказала она. — Всё вижу и тебя…
Туг бабушка вгляделась в Полю получше и ахнула.
— Что это? Поленька Пришей Пуговку! Какая-то ты стала другая, новая. Вроде повзрослела.
— Бабушка, бабулечка, — заторопилась Поля. — Ты на диван сядь. Вот сюда, ко мне поближе. Главное — не волнуйся. Я уже дома. Только спать хочется… Мне столько надо тебе рассказать, ты обалдеешь. Мы с Алькой попали в Железный Дуб. А там… Там Лиса-оборотень и всякие чудища. И Королева в зеркале. Красавица, как мисс Вселенная, только в сто раз лучше. Я есть не хочу. Я у Лисы пирога с капустой наелась. Я бы поспала немножко… И эльфы там, а Медведь хотел им крылышки отрезать. Но у меня была свеча, только не простая… Я потом дорасскажу, ладно? А сейчас я посплю немножечко, совсем чуточку…
Глаза у Поли и впрямь закрывались.
— Заболела девочка, бредит! — Бабушка дрожащими руками стала расстёгивать пуговицы ковбойки. — Градусник поставить…
Поля с трудом приоткрыла глаза.
— А над ручьём был мостик, а ты и не знала. Голубой меч… За это белок за хвосты прибили к главному столбу…
— Господи! — причитала бабушка, — Телеграмму, что ли, дать матери? Пусть приезжает. А температура нормальная…
— Какая температура? — Поля вдруг открыла глаза и присела на диване.
«A-а!.. Вот оно что!» Им не поверят, сколько бы они с Алькой не рассказывали. Даже если самой страшной клятвой поклянутся, им всё равно не поверят.
Поля уткнулась лицом в бабушкин передник. И пахнет, как всегда: лекарством и чем-то вкусным.
Ведь главное не это. Главное, она теперь… невеста. По-настоящему, по-взрослому. Потому что Алька так смотрел на неё… И только это главное. И вообще он зря говорить не будет. Жаль только, что надо ещё подождать, похоже, что так.
Поля не могла удержаться от тихого счастливого смеха.
— Какая лисица, какая красавица? — Голос у бабушки прерывался. — Что ты говоришь, Поленька Пришей Пуговку? Ты бредишь! Я «Скорую» вызову! Ой, да они тебя в психушку засунут. Не отдам им тебя, ни за что! Это ты чего-то надышалась. Цветов каких-то, листьев. А где ты так измазалась, Поленька Пришей Пуговку? Вся в глине, и рукав рваный!
— Я очень спать хочу, бабулечка. Там на даче такой воздух — обалденный!
— Вот-вот, и я говорю — обалденный. Надышалась ты. — Бабушка накрыла её пледом. — Спи, моя девочка. Я буду тихо, тихо. Я на кухню пойду. Бог даст, поспишь — всё и обойдётся.
— Ведь всякое может случиться, правда, бабулечка? — Поля уютно подтянула коленки к подбородку. — Я больше не буду про красавицу. Я только посплю. Мне ватрушек с творогом хочется. Напечёшь?
И уже погружаясь в тёплую густую дремоту, Поля подумала: «Ну и пусть не верят. Может, это даже хорошо. Главное ведь не это. Главное — это я и Алька. Наша тайна. Только наша, и это уж навсегда».
