Диана Джонс - Сказочное невезение
Хьюго открыл нам дверь, рядом с которой стоял, и сказал своим дружелюбным голосом:
– Попрошу вас следовать за мной.
Я подхватил пакет и вслед за Кристофером вышел в эту дверь – и тут на меня снова накатил страх, правда, уже в новой форме. Мне казалось, что меня совершенно случайно рукоположили в священники, а я совершенно к этому не предназначен. Полагаю, Кристофер тоже испытывал что-то подобное, но когда Хьюго отвел нас в медлительный коричневый лифт («Только для прислуги, – пояснил он. – Ни под каким видом не приводите членов Семейства и их гостей в лифт для прислуги») и нажал кнопку «Ч», то есть «чердак», я заметил, что Кристофера просто распирает от восторга, что восторг в нем так и бурлит, как будто он только что выиграл в какой-то игре. Он выглядел в точности так, как я себя чувствовал всякий раз, когда дядя Альфред умолял меня не бросать готовку.
Лифт медленно полз вверх, а Кристофер, судя по всему, был просто не в состоянии сдержать радость.
– А скажите мне, – наседал он на Хьюго, – мы с Конрадом сможем научиться, как и вы, входить в комнату через щель в полу? Я читал в одной книжке про лакея, который просачивался в комнату, точно беззвучная жидкость, но вы скорее просочились, как беззвучный газ! Раз – и на месте! Это что, колдовство?
Хьюго только ухмыльнулся. Теперь, зная, что он – сын мистера Амоса, я видел между ними несомненное сходство. Те же крупные губы и вздернутый нос, – правда, в случае Хьюго все это выглядело весьма привлекательно. В остальном же он так мало походил на отца, как размерами и формой, так и характером, что трудно было представить, как он потом займет его место.
– Входить в комнату вы еще научитесь, – сказал он, прислоняясь к стене лифта. – Отец заставлял меня упражняться часами, прежде чем позволить войти в комнату, где находилось Семейство. Но главное, чему вам предстоит научиться – это я вас предупреждаю заранее, – стоять на ногах по четырнадцать часов кряду. Прислуге не положено присаживаться. Еще вопросы есть?
– Штук сто, – ответил Кристофер. – У меня их столько, что я даже не знаю, с которого начать.
Он, похоже, не врал. Осекся и уставился на стену, пытаясь решить, что спрашивать дальше.
Я воспользовался паузой и спросил:
– А как нам называть вас – мистер Хьюго?
– Только в присутствии отца, – ответил Хьюго и снова ухмыльнулся. – Он на этот счет строг.
– Потому что вы – будущий дворецкий? – не удержался от вопроса Кристофер.
– Именно, – кивнул Хьюго.
– Да уж, не хотел бы я с вами поменяться, – сказал Кристофер.
– Согласен, – ответил Хьюго довольно печально.
Кристофер бросил на него проницательный взгляд, но ничего больше не сказал, пока лифт наконец не всполз на чердак. И только тут выпалил:
– Ничего себе! Настоящий крысиный лабиринт!
Мы с Хьюго оба расхохотались, потому что действительно было очень похоже. Крыша оказалась низкой, но с просветами, и было видно, что во все стороны разбегаются коридоры с рядами дверей. Было тепло и пахло деревом. А ведь я тут заплутаю, подумалось мне.
– Комната у вас будет на двоих, вот здесь, – сказал Хьюго, ведя нас по коридору, который ничем не отличался от всех остальных.
Все двери были выкрашены в один и тот же тускло-коричневый цвет. Он открыл одну из них, ничем не отличавшуюся от прочих.
– И поаккуратней, шуметь тут нельзя, – добавил он. – Потому что жить вы будете по соседству с высокопоставленными слугами.
За дверью оказалась свеженькая белая комнатка со скошенным потолком и двумя узкими кроватями. Окошко, маленькое и низкое, выходило на синие горы, в него лился солнечный свет. Пахло нагретой побелкой. В комнате были ковер, комод и отгороженный занавеской угол – вешать личные вещи. Комнатка была даже получше, чем у меня дома. Я посмотрел на Кристофера – были все основания полагать, что он привык к спальням пороскошнее. Впрочем, я забыл, что он ведь только что провел месяц среди цыган. Он огляделся, явно довольный.
– Мило, – сказал он. – Симпатично. В два раза просторнее, чем в кибитке. А, гм… удобства?
– В конце коридора, – сказал Хьюго. – Все угловые комнаты – уборные. А теперь пойдемте, я выдам вам форму. Сюда.
Я поспешно бросил пакет на кровать, гадая, увижу ли его еще когда-нибудь, и мы вышли вслед за Хьюго обратно в коридор.
Там Кристофер сказал: «Секундочку», снял свой тонкий шелковый галстук и обмотал вокруг внешней дверной ручки.
– Вот теперь мы не потеряемся, – сказал он. – Или, может, это запрещено? – обратился он к Хьюго.
– Понятия не имею, – сказал тот. – Мне кажется, раньше никому такое просто в голову не приходило.
– Значит, у вас у всех просто изумительное чувство направления, – сказал Кристофер. – Так уборная здесь?
Хьюго кивнул. Мы оба засунули головы в дверь, Кристофер одобрительно покивал.
– Все необходимое, – сказал он. – Куда лучше оловянной лохани или изгороди. А полотенца?
– В кладовке, там же, где и форма, – сказал Хьюго. – Сюда.
Он повел нас по извилистым узким коридорам, пока мы не пришли в место, где фонарь на потолке был больше, чем в других. Здесь двери были рейчатые, хотя тускло-коричневым цветом не отличались от других. Хьюго открыл первую дверь.
– Берите каждый по полотенцу, – распорядился он.
Мы вытаращились на комнату размером в два раза больше той, в которой нас поселили; она была уставлена стеллажами, на которых лежали стопки полотенец, простыней и одеял. Мне показалось – тут хватит на целую армию.
– Сколько же здесь всего слуг? – спросил Кристофер, когда мы взяли себе по большому тускло-коричневому полотенцу.
– Сейчас постоянно проживающих – всего пятьдесят, – ответил Хьюго. – Когда возобновятся приемы, их число возрастет почти до сотни. Траур по графу Рудольфу продлится еще две недели, и до тех пор тут будет совсем тихо. Вам как раз хватит времени освоиться. Форма вот здесь.
Он подвел нас к следующей двери. За ней оказалось помещение еще больше. В нем, как в общественной библиотеке, стояли стеллажи, только набитые одеждой. Бесконечные стопки простых белых рубах, шеренги бархатных панталон, аккуратные башенки сложенных жилетов, полосатые пирамиды чулок, накрахмаленные шейные платки на вешалках, отдельные полки с фартуками в желтую полоску. Под стеллажами лежали в картонных коробках туфли с пряжками. От сильнейшего заклятия против моли у меня начали слезиться глаза. Глаза Кристофера округлились, мне же сквозь туман слез удалось лишь разглядеть, как Хьюго ходит по комнате, глядя на ярлыки, измеряя нас взглядом, снимая с полок нужные предметы.
Каждому из нас выдали по две рубахи, два фартука, четыре пары трусов, четыре пары чулок, один жилет, одни бархатные панталоны. Под конец Хьюго снабдил нас шейными платками, которые аккуратно положил поверх уже изрядных куч в наших руках, а еще поверх – полосатые ночные рубашки, по штуке каждому.
– Знаете свой размер обуви? – спросил он.
Мы оба не знали. Хьюго нашарил между коробками рулетку и сноровисто нас обмерил. Потом вытащил из коробок туфли с пряжками и велел нам надеть, а потом ловко проверил, докуда доходят наши большие пальцы и хорошо ли села пятка.
– Очень важно, чтобы туфли не жали, – сказал он. – На ногах придется стоять подолгу.
Было видно, что лакей он первоклассный.
– Ну хорошо, – закончил он, положив поверх ночных рубах по сверкающей паре туфель. – Теперь идите переоденьтесь в форму, уберите остальное в шкаф и через десять минут ждите меня у лифта. – Он вытащил из кармана жилета золотые часы в тонком корпусе и проверил, который час. – Нет, через семь, – поправился он. – А то не хватит времени показать вам дом. В четыре я должен ехать с графом Робертом в Лудвич.
Я придавил туфли подбородком, чтобы не свалились, и попытался вспомнить, как же мы сюда пришли. Попытался и Кристофер. Я, со своей кучей, направился в одну сторону. Кристофер, с недоумевающим и одновременно решительным выражением лица, – строго в противоположную.
Хьюго рысью припустил вслед за Кристофером, выкрикивая:
– Стой! Не туда!
В голосе у него звучал такой ужас, что Кристофер вздрогнул и резко повернулся.
– А что такого? – спросил он.
Хьюго указал на широкую красно-бурую черту, нарисованную на стене совсем рядом с Кристофером.
– Никогда, ни при каких обстоятельствах не пересекай эту черту, – сказал он. – За ней начинается женская половина чердака. А если тебя обнаружат на чужой половине, уволят без всяких разговоров.
– А, – сказал Кристофер. – И всего-то? А то вы так кричали – я уж решил, что там по меньшей мере обрыв футов в сто. Кстати, а как нам пройти в свою комнату?
Хьюго ткнул пальцем. Мы бы ни за что в жизни не догадались пойти в этом направлении. Теперь же рванули туда со всех ног, чувствуя себя довольно по-дурацки, и через некоторое время (больше потому, что нам просто повезло) оказались в коридоре, где на одной из дверных ручек висел галстук Кристофера.
