Афанасий Фрезер - 100 волшебных сказок мира (сборник)
Поймал его дед, сунул грязнулю в суму – и домой:
– Гляди, баба, какое чадо я тебе принес! Вон какой сынишка чернобровый, ясноглазый, на тебя смахивает! Ты бы обмыла его, как с младенцами поступают, а то запылился немного кровинушка…
Уж она его и мыла, и щетинку расчесывала, за пару дней совсем выходила. На очистках да отрубях рос поросенок как на дрожжах – бабе на радость.
Собрался как-то дед в город за покупками. Вернулся, а баба давай его расспрашивать:
– О чем, старик, в городе толкуют?
– Хочет царь дочь свою замуж выдать, по всему миру велел объявить: кто от своего дома до царского дворца золотой мост перебросит, драгоценными каменьями вымостит, по обе стороны деревьями посадит с диковинными птицами, того зятем сделает и наследником половины царства. А кто возьмется, да не справится, – тому голову с плеч. Многих царевичей уже казнил. Весь народ их оплакивает!
– Одно хорошо, дед, что наш сынок говорить не обучен и до царских невест ему дела нет.
Так они беседовали, пока их не прервал голосок из-за печки:
– Батюшка, матушка, я мост перекину…
Баба на радостях утратила дар речи. Дед стал от нечистой силы креститься. А поросенок не отстает:
– Не бойся, батюшка, это я… Иди к царю с тем, что я ему мост построю.
Расчесал старик бороду, на посох свой оперся и направился во дворец.
Спрашивает царь деда:
– По какому делу, старик, пожаловал?
– Ваше Величество! Сын мой прознал, что царевна на выданье, вот и послал меня перед ваши светлы очи – сказать, что он берется золотой мост построить.
– Коли сможет, отдам за него дочь и полцарства в придачу. Коли нет, и более знатных казнили. Веди ко мне сына, если не раздумал.
Отвесил старик царю земной поклон и поплелся за сыном.
Поросенок, узнав о царском приглашении, весело потрусил за дедом. Скачет, хрюкает, землю роет, как обычная свинья.
Велит царь этих двух сватов впускать. Старик при входе кланяется, в дверях мнется.
А поросенок по коврам забегал, захрюкал, дворец по периметру обнюхал.
Не на шутку разгневался царь:
– Да ты, старик, окончательно из ума выжил? Кто тебя надоумил свинарник в царских покоях устраивать?
– Не вели казнить, государь, вели слово молвить! Этот поросенок и есть сынок мой.
– Так это он мне мост соорудит?
– На то уповаем, ваше величество.
– Забирай своего кабана и марш отсюда! А если до завтрашнего утра не будет моста, не будет у тебя головы.
Дома рассказал старик старухе обо всем, заспорили муж с женой, только к утру их сон сморил. Поросенок тогда окошко копытцем выбил, дунул – и будто два огненных клуба потянулись от их избенки до белокаменных царских палат. Чудо-мост со всем, что при нем полагалось, возник словно из воздуха. Избенка дедова стала дворцом, да роскошнее царского. Проснулись старик со старухой – а они разодеты в пурпур, все золото мира – в их сокровищнице. А поросенок знай себе резвится, на персидских коврах валяется.
Все царство облетела молва про великое чудо. На царском совете постановили царевну за старикова сына выдать, правда, свадьбу не играли – что за венчание с поросенком?
Но царская дочь со своей судьбой смирилась и давай хозяйничать в новом дворце.
Днем поросенок по-прежнему по дворцу скакал, а ночью свиную кожу с себя снимал, превращаясь в красавца царевича. Вроде и привыкла к нему молодая, а через пару недель навестила родителей и выложила перед ними все как на духу. Мать возьми да и научи ее:
– Как твой муж заснет, брось его свиную кожу в огонь, так ты от нее и избавишься!
Едва вернулась она домой, приказала камин затопить. Затрещала в пламени щетина, свернулась брошенная в огонь свиная шкура. Запах распространился на весь дом, и проснувшийся молодой в ужасе вскочил. Кинулся к камину, заплакал:
– Глупая женщина! Что ты натворила?! Если кто научил тебя, оказал медвежью услугу; если в твоей голове такой план зародился, мало в ней толку!
Внезапно железный обруч стянул стан царицы, а муж все говорил:
– Лишь когда я дотронусь до твоего стана правой рукой, спадет этот обруч и ты сможешь родить младенца, ибо по глупости своей навредила ты и бедным родителям моим, и мне, и себе. Если я когда-нибудь понадоблюсь, знай, что имя мое Фэт-Фрумос, а найти меня можно в Ладан-монастыре.
С этими словами Фэт-Фрумос скрылся из глаз, а вместе с ним и чудо-мост, и дворец, в котором старики с невесткой среди всего золота мира жили. Старики поплакали и невестку на все четыре стороны отпустили, ведь теперь им ее не прокормить.
И пустилась она по белу свету бродить, мужа своего искать. Долго-долго она шла, прежде чем добралась до одиноко стоящей избушки, поросшей мхом, и постучалась в калитку.
– Кто? – отозвался старушечий голос.
– Откройте путнице без крыши над головой.
– Коли с добром ты, входи, а нет – уноси ноги, вон у моей собаки зубы стальные, не убережешься!
– С добром, бабушка!
Отворила старуха калитку:
– Как ты сюда попала, женщина? Сюда и жар-птице не залететь, не то что человеку дойти.
– Грехи свои искупляю, бабушка. Паломница я в Ладан-монастырь, а где он, и знать не знаю.
– Счастлив твой бог, раз попала прямо ко мне. Я – святая Середа, может, слышала?
Кликнула святая Середа клич, и тут же сбежались животные со всех ее владений. Принялась святая Середа расспрашивать их про Ладан-монастырь, но все в один голос отвечали, что даже им незнакомо. Расстроилась святая Середа, да делать нечего. Вручила она путнице просфору и немного вина на дорогу, а также золотую прялку-самопрялку (в нужде, дескать, пригодится) и послала бедняжку к своей старшей сестре святой Пятнице.
Целый год шла она по непроходимым местам, пока не добралась до святой Пятницы. У нее повторилось то же, что и у святой Середы, – только, кроме просфоры и вина на дорогу, дала ей святая Пятница золотое мотовило, которое само пряжу наматывало, а потом направила святая Пятница царевну к своей старшей сестре, святой Думинике. В тот же день странница продолжила свой путь по местам еще более диким и безлюдным, чем раньше. Так, будучи не в силах третий год разрешиться от бремени, с большим трудом добралась она до святой Думиники. Святая была не менее гостеприимна, чем ее сестры. Приголубила бедняжку, кликнула клич, и враз сбежались все существа – подводные, наземные и небесные, но и им невдомек, где Ладан-монастырь стоит, как вдруг, неизвестно откуда, хромоногий жаворонок приковылял и прямо к святой Думинике. Вопрошает его святая:
– Может, ты, жаворонок, слышал, где Ладан-монастырь стоит?
– Как не слыхать, хозяйка?! Я туда влекомый сердцем летал, когда ногу сломал.
– Коли так, немедля доставь эту женщину в Ладан-монастырь и научи, как ей дальше себя вести.
– Да пребудет воля твоя, хозяйка, хоть и нелегка дорога.
Вручила тогда святая бедной путнице просфору и немного вина в дорогу, а еще золотой поднос, золотую, усыпанную самоцветами наседку с золотыми же цыплятами. Доверила заботы о царевне жаворонку, и тот, хромая, сразу отправился в путь. Когда несчастная валилась с ног от усталости, сажал ее жаворонок на свои крылышки, и они летели по воздуху. Целый год провели они в странствиях, преодолели безбрежные моря и бесконечные страны, пробирались сквозь непролазные леса и смертельные пустыни, населенные драконами, ядовитыми гадами, василисками, чей взгляд превращал в камень, не говоря уже о гидрах о двух дюжинах голов и других монстрах, подстерегавших на каждом шагу.
В конце концов очутились они в другом мире, мире райского блаженства!
– Вот и Ладан-монастырь, – пояснил жаворонок. – Здесь обитает Фэт-Фрумос, которого ты искала все эти годы.
Царевна едва не ослепла от окружавшей ее роскоши, а когда поняла, что перед ней чудо-мост и тот дворец, в котором длилось ее недолгое счастье с Фэт-Фрумосом, она чуть не плакала от радости.
– Рано радуешься. Здесь тебя ждут новые испытания, – опустил ее с небес на землю жаворонок и показал колодец, к которому приказал приходить три дня подряд, поведал, кого она повстречает и как следует отвечать, как использовать прялку, мотовило, поднос и золотую наседку с цыплятами.
Попрощавшись со своей подопечной, он поспешил улететь обратно, дабы сохранить от увечья свою вторую ножку. А усталая путница поплелась к колодцу.
На месте она взяла прялку и дала отдых ногам. Спустя какое-то время явилась за водой служанка. Завидев незнакомку с волшебной прялкой, что без посторонней помощи золотую пряжу тоньше волоса прядет, бросилась к хозяйке докладывать.
А хозяйкой здесь была ключница Фэт-Фрумоса – ведьма. Как узнала она про волшебную прялку, тотчас послала служанку за путницей. Стоило той явиться во дворец, как ведьма перешла к делу:
