Ася Кравченко - Здравствуй, лошадь!
— Здравствуй, здравствуй, — отозвался папа.
— Вы не сердитесь, что мы оторвали вас от работы?
— Знаешь, я даже без тебя скучал, — сказал папа.
— Я тоже, — признался Кабачок. — Особенно в последнее время…
— Думайте! У меня на крыше ребёнок! — сказал папа.
— Может, сначала снимем ребёнка? — предложил кто-то.
— Не теряйте времени! Сначала — лошадь! — ответил папа. И все пять человек ходили вокруг конюшни и думали.
— Привязываем поперёк тела и спускаем! — говорил кто-то.
— «Лошадь в подтяжках» — это войдёт в историю! — обрадовался Руслан.
— Его никакие верёвки не выдержат, — уныло отвечал папа.
— Либо мы его будем спускать сверху. Либо ловить снизу…
— Лучше бы и то и другое, — попросил Кабачок.
— Я придумала, папа! — закричала с крыши Соня. — Нужно продолжить крышу до земли, и тогда Кабачок сможет съехать как с горки.
— Что ни говори, у меня гениальный ребёнок! — воскликнул папа. — Немного непредсказуемый, иногда упрямый, но гениальный!
Чтобы соорудить горку, потребовался ещё час: откуда-то притащили брёвна, доски, всё закрепили и сверху покрыли железом. Но самое сложное было спустить с горки Кабачка, он ни в какую не соглашался оторвать от крыши ни одну из своих четырёх ног. Наконец, всё конструкторское бюро стало толкать Кабачка сзади. Медленно набирая скорость, лошадь поехала вниз.
— Уф! Наконец-то! — воскликнул Кабачок, достигнув конца горки. Он рухнул на бок и стал дрыгать онемевшими ногами.
Вслед за Кабачком съехало всё конструкторское бюро, затем — Соня, и напоследок — Поперечный и Полосатый.
— Земля! — крикнул Полосатый.
— Здравствуйте, земляне! — завопил Поперечный.
И все бросились обниматься.
— Не свалился! — сказал Руслан, когда его тоже кто-то обнял.
— Соня, ты поедешь с нами? — спросил папа.
— Я ещё не покаталась, — отозвалась Соня.
— Только недолго, — сказал папа, и всё конструкторское бюро стало загружаться в машину.
— Большое спасибо за помощь, товарищи! — сказала на прощание Халва.
— Пожалуйста, если что — обращайтесь! — отозвались из машины конструкторы.
— Ты как? — спросила Соня. Кабачок благодарно кивнул. — Обещай мне, что ты больше ни когда-ни когда не полезешь на крышу!
— Обещаю! — торжественно ответил Кабачок. Потом помолчал и спросил: — Послушай, ты не будешь смеяться?
— Нет, а что?
— Мне кажется, у меня всё-таки есть крылья. Может, они ещё маленькие, и потому я не мог взлететь, но они есть!
— Нет, Кабачок. Этого не может быть!
— Но почему же, когда я сегодня катался по земле, то у меня были какие-то странные ощущения в спине. Как будто там что-то мешало.
— Может, потому что ты катался в седле? — тихо спросила Соня.
Баллада про летающую лошадь, написанная Ривьерой
Бежала лошадь не спешаПо солнечной дороге.В полёт рвалась её душа,Вслед за душою — ноги.Бежала лошадь не спеша,Недавно было дело,В полёт рвалась её душа —И лошадь полетела…
О том, как Кабачок снимался в кино
— Иди сюда скорей! Тут кино снимают! — крикнула Соня Кабачку.
— Подумаешь, кино! — отозвался Кабачок, ускорив шаг. Перед конюшней собралась огромная толпа. Соня с Кабачком с трудом протиснулись вперёд, чтобы хоть что-то слышать.
— …и тут они все поскачут… — говорил главный конюх.
— Нет! Вы не поняли! Мне не нужен табун! — отвечал ему человек в панамке.
— У нас ещё есть каскадёры, — продолжал конюх.
— Нет! Никаких каскадёров!
— Господин режиссёр, они могут абсолютно всё!
— Нет, каскадёры не нужны! — настаивал режиссёр.
— Так что же вам нужно?! — обиделся конюх.
— Мне нужна одна-единственная лошадь. Поймите: мы снимаем религиозный фильм. Мы хотим снять сцену Рождества.
— Это не про лошадей, — ещё больше обиделся конюх.
— Вы правы, это про Иисуса Христа. Вы помните, как было дело? Волхвы ещё в пути. А животные уже поняли, что родившийся младенец — необыкновенный. И они первые приходят поклониться ему…
— Элементарно: кладёшь вниз морковку — и они кланяются! — вновь оживился конюх. — Как мы будем их выпускать на поклон, по одному или всех сразу?
— Вы опять не поняли! Мне нужна только одна лошадь.
— Они все умеют кланяться!
— Не сомневаюсь! Но мы снимаем, как вы правильно заметили, не про лошадей. Мне нужна одна-единственная лошадь.
— Так бы и сказали! — и конюх на мгновение задумался. — Посмотрите Халву. Она снималась в сцене Бородинской битвы.
Халва вышла вперёд, свысока посмотрела на режиссёра и хихикнула.
— Нет! Эта лошадь просто огромна. Рядом с ней актриса покажется лилипуткой. Кроме того, у лошади должно быть торжественное выражение морды. Вся сцена говорит о том, что происходит чудо…
— Где я вам возьму торжественное выражение морды? — опять обиделся конюх.
— Мне нужна маленькая умная лошадь с выразительной мордой.
Кабачок не мог больше ждать и вышел вперёд.
— Да, вот приблизительно такого размера… Это ваша лошадь? Можно я её возьму?
— Ради бога! Только это — Кабачок!
— И что?
— Вы говорили, нужна торжественная лошадь.
— Эта вполне подходит.
— Наконец-то сообразил, кого нужно снимать! — с облегчением вздохнула кошка Машка. — А то Халва, Бородинская битва… Эй! Господин режиссёр! Я только хотела спросить: в какой момент в кадре появляются котята?
Но режиссёр либо не услышал, либо вовсе не понимал животных— такое тоже случается. И вместо ответа он затараторил:
— Сейчас всё быстренько снимем! Свет, звук! Лошадь приведите через пятнадцать минут.
У Сони дух захватило оттого, как всё повернулось: её Кабачок будет сниматься в кино!
— Ты будешь знаменитым! У тебя будут брать интервью и просить автограф!
— Послушай, а кто такой Иисус Христос? — спросил Кабачок.
— Это Бог.
— А что он сделал?
— Ну, много чего! — Соня растерялась. — Например, он страдал за людей…
— Как это? — удивился Кабачок.
— Так с ходу не поймёшь! Ещё он простил людям их грехи…
— А что такое грехи?
— Например, когда животное обижают — это грех.
— Зачем же он простил?
— Не знаю, — призналась Соня. — С завтрашнего дня я буду читать тебе Святое писание. Это большой грех — не знать, кто такой Иисус Христос.
— Ты сказала, что он уже простил все грехи!
— Тебе будет интересно, — не уступала Соня.
— Если интересно — другое дело, — согласился Кабачок.
— Пойдём посмотрим, вдруг там всё готово?
Едва они показались из-за угла конюшни, режиссёр накинулся на Соню:
— Где вы ходите? Значит, так! — Режиссёр повернулся к актрисе: — Вы сидите, поёте колыбельную. Выпускают лошадь, она подходит и кланяется. Всё ясно?
— Готовьте морковь! — сказал Кабачок и тоже повернулся к актрисе. — Тебе всё ясно? Я подскажу, если что, — ободрил он актрису и ласково куснул её в плечо.
Но тут актриса закричала, что она не хочет быть съеденной лошадью. Пусть присылают каскадёра. Видимо, она тоже не понимала животных, потому что когда Кабачок заверил её: «Я актрисов не ем!» — это не произвело на неё никакого впечатления. Режиссёр стал уговаривать актрису. Мол, каскадёр не споёт так проникновенно, как она.
— Кабачок, пожалуйста, не кусай её больше, — зашептала Соня. Щ | посходили?!
— Да больно надо! — отозвался Кабачок.
Наконец всё уладилось, и режиссёр закричал:
— Осветители, вы делаете восход. Ясно?
— Угу, — донеслось сверху.
— Гримировать надо? — спросил кто-то из толпы.
— Кого, лошадь? — разозлился режиссёр. — С ума все посходили?!
— Кабачок, не забудь, ты подходишь и кланяешься, — волновалась Соня.
— Смотри никого не раздави! — крикнул Руслан.
— Сделай торжественную морду, раз просят! — велел главный конюх.
И тут раздалось:
— Солнце встаёт! Выпускайте лошадь! Поехали!
Кабачок шагнул вперёд. Свет ударил ему в глаза, и он невольно отвернулся.
— Стоп! Почему лошадь к младенцу подходит задом?
— Я вас предупреждал: это Кабачок! — сердито сказал конюх.
— Всё снова!
Соня бросилась к Кабачку:
— Кабачок! Надо смотреть всё время на актрису!
— Там такой яркий свет! — пожаловался Кабачок.
— Тебя потому и выбрали, что ты умница, выносливый, — уговаривала Соня.
Во второй раз Кабачок твёрдо решил терпеть. Когда скомандовали: «Мотор!» — он наклонил голову и пошёл. И тут на середину выпрыгнула кошка Машка:
— Я всё-таки хочу уточнить: когда в кадре появляются мои дети?
