Брайан Джейкс - Мэриел из Рэдволла
— Нашел что прочитать. Белиберда, иначе не скажешь. Нет, я такие стихи не люблю — ни складу ни ладу. — И она ловко взлетела вверх по стволу дуба, осыпая всех листьями и мелкими веточками.
Дандин, чтобы как-то сгладить тягостное впечатление, захлопал в ладоши и закричал:
— Молодчина, Сакстус! Здорово прочел!
Остальные тут же его поддержали, но их прервала матушка Меллус:
— Эй, молодежь, хватит прохлаждаться! Идите-ка соберите нашу детвору, а то меня на все не хватает. Время обедать. В саду уже накрыты столы. Только прежде чем усядетесь, я проверю, чисто ли вымыты лапы.
Дандин с Сакстусом отправились к южной стене аббатства, где стояла умывальная бочка.
— Откуда ты выкопал этот стишок? — спросил у друга Дандин, пока они полоскали лапы. — Честно говоря, он и впрямь какой-то странный.
— Да я и сам не помню. Рылся как-то в старых пергаментах и наткнулся на это стихотворение. Брат Губерт как раз задремал, и я прочел стихи без помех. Знаешь, они крепко запали мне в память.
К друзьям присоединился слепой Симеон. Он тоже принялся полоскать лапы в бочке.
— Да, Сакстус, порой что-то прочно западает нам в память, хотя мы сами не знаем зачем и почему. Но бывают времена, когда память может сослужить добрую службу. Твое счастье, что ты помнишь много старинных стихов.
В старых рукописях сокрыто много мудрости, очень много. Признаюсь, я стоял неподалеку, покуда ты читал. Согласен с тобой, эти слова завораживают — они звучат так красиво и необычно.
Тем же утром, на рассвете, «Темная королева» вошла и бухту острова Терраморт. Салтар Неустрашимый Корсар и его команда сошли на берег. Все сжимали в лапах оружие, однако на пустынном берегу не было ни души, и крысы вздохнули с облегчением. Но не успели они выйти на залитые солнцем прибрежные камни, как скалы ожили — там притаилась сотня бойцов Габула, вооруженных луками и копьями. Салтар ругнулся себе под нос, но внешне ничем не выдал своей тревоги. Стоя по колено в воде, он дерзко взглянул на берег, ощетинившийся копьями:
— Это что еще за новости? Где Габул?
Лысохвост, командир берегового отряда, пожал плечами в ответ:
— В форте Блейдгирт. Ждет тебя не дождется.
Леддер, первый помощник, подошел к своему капитану и вытащил из ножен кривую саблю:
— А если мы не желаем тащиться к нему в форт?
Лысохвост дважды помахал копьем в воздухе. Наверху, в скалах, стрелки подняли луки.
— Габул просил передать тебе, что очень просит пожаловать.
Тут Салтар резко обернулся, потому что услышал какой-то подозрительный всплеск — то был звук поднимаемого якоря. К ужасу своему, он увидел, что «Темная королева» потихоньку выходит в открытое море. На палубе суетились крысы, а на капитанском мостике стоял довольно ухмыляющийся Кривоглаз.
— Эй, приятель, не дергайся, — насмешливо крикнул он. — С твоим кораблем все будет в порядке. Мы немного на нем покатаемся, пока ты болтаешь с Габулом, вот и все!
— Что ж, если его Королевское Величество так просит, наведаемся к нему в гости.
Столы в пиршественном зале ломились от еды и питья.
Во главе самого большого стола сидел Габул, ради такого случая оставивший свой трон. Меча при нем не было, на губах играла ухмылка.
— Эй, смотрите, кто к нам пожаловал! Салтар, лучший капитан моего флота, и его доблестные головорезы. Салтар, приятель, садись сюда, рядом со мной! А вы, парни, не теряйте времени даром! Сегодня здесь есть чем набить брюхо! Голодным никто не останется!
Пиратов с корабля Салтара не пришлось упрашивать — они жадно набросились на еду, выхватывая друг у друга лакомые куски. Салтар покорно опустился на место рядом с Габулом, однако он не прикоснулся ни к еде, ни к питью и ни на минуту не выпускал рукоять своей сабли.
Габул, оглушительно хохоча, отрывал куски жареной рыбы и незаметно бросал их через плечо. Казалось, он выпивает один кубок за другим, однако вино он выливал под стол.
— Давно ли ты разлюбил вдоволь выпить и вкусно поесть, Салтар? Может, с тех пор, как услыхал, что случилось с твоим брательником Бладригом?
— С Бладригом? А что с ним? — Салтар ничем не выдал своего волнения.
Габул разорвал когтями жареную чайку и принялся обгладывать кости. Потом он поднял оскаленную в усмешке морду:
— Пришлось его прикончить. Снести башку мечом.
Ни одна шерстинка не дрогнула на морде Салтара.
— Вот как? Чем же он провинился?
Габул вытер жирные когти о бороду:
— Слишком много о себе возомнил. Осатанел от жадности. Вот и пришлось его прикончить.
Взгляд Габула встретился с ледяным взглядом Неустрашимого Корсара: каждый выжидал удобного момента.
Салтар вертел в лапах пустой кубок.
— Было при нем оружие, когда ты убил его?
— Нет. Оружие ему было ни к чему. Он как раз примерял, впору ли ему корона.
Салтар медленно поднялся, сжимая свою кривую саблю:
— С безоружными ты орел, это всем известно. А не хочешь ли сразиться с тем, у кого в лапах сабля?
Габул стал украдкой шарить под столом, где был припрятан его меч.
— Не кипятись так, приятель! Видишь, со мной нет меча.
Теперь настал черед Салтара разразиться хохотом:
— Хо-хо-хо! Иди же, отважный и неустрашимый, возьми меч. Только он вряд ли тебе поможет. Трус и с мечом трус. Не зря же девчонка, жалкое мышиное отродье, чуть не отправила тебя в ад, хотя ты был вооружен до зубов.
Внезапно Габул оттолкнул стол и бросился на противника, потрясая мечом. Свирепый оскал перекосил его отвратительную морду.
— Лжешь, гад! Ты жизнью поплатишься за то, что порочишь имя короля!
Остальные крысы подались назад, они знали — два беспощадных бойца сцепились не на жизнь, а на смерть.
Габул ураганом налетел на врага, но Салтар увернулся — он ловко отражал удары, одновременно туго наматывая вокруг свободной лапы шнур, которым был привязан его стальной крюк. Он без умолку сыпал оскорблениями и насмешками — испытанный прием крыс-пиратов. Так они доводили противника до белого каления и заставляли совершить промах.
— Ты не только трус, но и слабак! Мой брат мог вышибить из тебя дух поварешкой!
Габул ходил кругами, избегая нападения, его золотые клыки, отделанные изумрудами, устрашающе посверкивали в мерцающем свете факелов.
— Ты, куча потрохов, я подвешу тебя на твоем крюке и пусть чайки вырвут твой грязный язык!
Клинки, звеня, скрестились. Крюк Салтара вцепился в плащ соперника, угрожая распороть ему шкуру, но Габул в мгновение ока разрезал плащ кинжалом, висевшим у него на поясе, и отбросил прочь. Однако он потерял равновесие и пошатнулся; Салтар наскакивал и, лязгая клинком, заставлял его отступать.
— Ты умрешь, поганая тварь! Сейчас я выпущу твои кишки, Габул! Только прежде ты во всеуслышанье объявишь меня королем!
Габул пятился и пятился, позволяя Салтару теснить себя в дальний угол зала. Он задыхался и пыхтел, глаза его остекленели от испуга, — казалось, он из последних сил изворачивается, спасаясь от неумолимой сабли и страшного крюка. Но про себя крысиный король злорадно усмехался. Салтар был опьянен предчувствием близкой победы.
Габул продолжал пятиться, спотыкаясь на каждом шагу, налетая на столы и скамьи; каждый новый выпад Салтара угрожал проткнуть его насквозь. У самого занавеса, скрывающего стену, Габул вдруг оступился и рухнул на колени. Меч, дрогнув в самый решительный момент, отлетел, зазвенев по каменным плитам. Крысы, сгрудившись в сторону, затаили дыхание. Габул покатился по полу, но внезапно вскочил, подпрыгнул, сорвал со стены факел и накинулся на противника сбоку. Салтар повернулся с быстротой молнии.
Размахивая пылающим факелом, Габул толкал соперника прямо к клинку, спрятанному за занавесом. Его хитрость удалась: Салтар с размаху налетел на кинжал, торчавший в стене, и тут же испустил дух. На его морде застыло недоуменное выражение, словно он так и не понял, что с ним случилось.
В пиршественном зале повисло молчание. Габул презрительно плюнул на труп врага. Потом подскочил к самому большому столу и обрушил на него град сокрушительных ударов. Еда, вино, посуда превратились в месиво под его мечом. Утолив гнев, король повернулся к оторопевшим крысам. Глаза его кровожадно сверкали, кольца и браслеты издавали нестройное дребезжание, дикий оскал обнажал золотые клыки с изумрудами. Наставив на крыс свой кривой меч, Габул взревел:
— Я — Неистовый Габул, Король и Повелитель всех крыс-пиратов! А теперь повторите, кто я!
Десятки мечей, кинжалов, сабель и пик взмыли в воздух. В толпе крыс не было никого, кто бы не орал вместе со всеми: «Неистовый Габул, наш король и повелитель».
Наконец приветственные крики смолкли; в наступившей тишине гулко раздался удар в тяжелую кованую дверь зала. Лысохвост распахнул ее и обнаружил Одноуха — утром тот был среди пиратов, захвативших «Темную королеву». Он был ранен, к тому же ему явно пришлось добираться до берега вплавь — кровь и вода ручьями стекали по его шкуре. Шатаясь, Одноух сделал несколько нетвердых шагов и рухнул на пол. Но все же он приподнялся, опираясь на лапу, и указал на окно:
