Корнелия Функе - Чернильное сердце

Только ни в одной из книг она не нашла ничего про рогатых куниц.

ОГОНЬ И ЗВЁЗДЫ

И тогда они появились, ведя за собой дрессированных медведей, собак, коз, обезьян и сурков; они ходили по канатам, выделывали кувырки назад и вперёд, бросали ножи и мечи, оставаясь невредимыми при соприкосновении с остриями и лезвиями, змееобразными языками пламени и разлетающимися камнями; они показывали фокусы с плащами и шляпами, с волшебными кубками и цепями, заставляли кукол драться на шпагах, заливались подобно соловьям, кричали как павлины, свистели косулями, боролись и танцевали под воркованье свирели.

День тянулся очень долго. Отца Мегги видела всего один раз, когда Элинор вернулась и спустя полчаса накормила их спагетти с каким-то соусом из полуфабрикатов.

– Сожалею, но у меня просто не хватает терпения приготовить что-нибудь получше, – сказала она, ставя кастрюли на стол. – Может быть, наш друг со зверьком умеет готовить?

– С этим помочь не могу, – пожал плечами Сажерук.

– Мо умеет, – сказала Мегги, размешивая жидкий соус в тарелке.

– Он должен работать с книгами, а не на кухне, – сказала Элинор. – А вот как насчёт тебя?

Мегги пожала плечами:

– Я умею печь пончики. Но почему вы не пользуетесь кулинарными книгами? У вас ведь всё есть. Это наверняка поможет.

Элинор решила не отвечать.

– Да, кстати, одно ночное правило, – сказала она, прервав затянувшееся молчание. – Я не выношу свечей в своём доме. Огонь меня раздражает. Он очень любит бумагу.

Мегги чуть не поперхнулась. Похоже, её поймали. Конечно же, она захватила из дома пару свечей – они лежали сейчас в комнате на ночном столике, и Элинор наверняка их заметила.

Но Элинор обращалась не к ней, а к Сажеруку, который вертел в руках коробок спичек.

– Надеюсь, вы будете придерживаться этого правила, потому что, по всей видимости, нам придётся провести в вашем обществе ещё одну ночь.

– Если я могу воспользоваться вашим гостеприимством, то завтра утром я уйду, обещаю. – Он всё ещё вертел в руках спички; казалось, взгляд Элинор совсем не волновал его. – По-моему, у кого-то здесь неправильное представление об огне. Он и правда бывает диким зверем, но каждого зверя можно приручить.

Сажерук достал спичку, зажёг её и засунул пламя себе в рот. Когда его губы сомкнулись вокруг огня, Мегги задержала дыхание. Затем он снова открыл рот, вынул погасшую спичку и, улыбаясь, положил её на пустую тарелку.

– Видите, Элинор, он совсем не укусил меня. Приручить огонь проще, чем котёнка.

Элинор лишь поморщила нос, а вот Мегги не могла оторвать изумлённого взгляда от Сажерука.

Мо, казалось, совсем не удивился этому фокусу. Он сурово посмотрел на Сажерука, и тот быстро спрятал коробок в карман.

– Правило насчёт свечей я, конечно, буду соблюдать, – поспешно сказал он. – Не волнуйтесь.

– Хорошо, – кивнула Элинор. – Но это ещё не всё. Если вы сегодня опять исчезнете, то возвращайтесь не слишком поздно. В девять тридцать я включаю сигнализацию.

– Значит, вчера мне повезло. – Сажерук быстро сунул несколько макаронин в рюкзак (незаметно для Элинор, но не для Мегги). – Согласен, я люблю гулять по ночам. Это мне больше по вкусу, мир становится другим. Пустынный, тихий и таинственный. Сегодня я не собирался гулять, но всё равно хочу попросить вас включить сигнализацию попозже.

– И почему же, позвольте спросить?

– Я обещал устроить для юной леди маленькое представление, – он подмигнул Мегги, – а оно начнётся за час до полуночи.

– Ага! – Элинор вытерла губы салфеткой. – Представление. А нельзя ли перенести его на дневное время? В конце концов, юной леди всего двенадцать лет, и в восемь она должна уже быть в постели.

Мегги сжала губы. С пяти лет она ни разу не ложилась спать в восемь, но объяснять это Элинор она не стала. Она лишь удивилась, как спокойно Сажерук реагировал на враждебный взгляд Элинор.

– Но те фокусы, которые я хотел показать, не будут интересны днём, – сказал он, откинувшись на стуле. – Для этого мне и нужен тёмный покров ночи. Не хотите ли и вы присоединиться? Тогда станет понятно, почему это представление возможно только ночью.

– Соглашайся, Элинор, – сказал Мо. – Тебе понравится. Может, после него ты уже не будешь так опасаться огня.

– Я его не опасаюсь, а просто не люблю, – невозмутимо ответила Элинор.

– А ещё он умеет жонглировать, – добавила Мегги. – Восемью мячиками.

– Одиннадцатью, – поправил её Сажерук. – Но жонглировать можно и днём.

Элинор подцепила макаронину со скатерти и недовольно посмотрела сначала на Мегги, а потом на Мо.

– Ну, ладно. На представление я не пойду, а лягу, как всегда, в кровать с книгой в полдесятого, включив предварительно сигнализацию. Но если Мегги скажет мне точно, во сколько она пойдёт, я отключу её на час. Этого будет достаточно?

– Вполне.

Сажерук так низко поклонился, что коснулся кончиком носа края тарелки.

Мегги улыбнулась. Без пяти одиннадцать она постучалась в комнату Элинор.

– Войдите! – донеслось из-за двери. Заглянув в комнату, Мегги увидела, что Элинор сидит на кровати, склонившись над каталогом толщиной с телефонный справочник.

– Дорого, слишком дорого, тоже дорого, – бормотала она. – Запомни мой совет: никогда не увлекайся тем, на что тебе не хватит денег. Такая страсть будет грызть сердце, как книжный червь. Взять, к примеру, эту книгу… – Она так сильно ткнула пальцем в страницу каталога, что Мегги удивилась, как в ней не образовалась дырка. – Что за издание, да ещё и в хорошем состоянии! Мечтаю купить его уже пятнадцать лет, но это слишком дорого для меня.

Элинор со вздохом захлопнула каталог, бросила его на ковёр и спустила ноги на пол. К удивлению Мегги, на ней была длинная ночная рубашка в цветочек. В ней тётушка выглядела моложе – как девочка, которая однажды утром проснулась с морщинами на лице.

– Надеюсь, ты не станешь такой же сумасшедшей, как я, – пробормотала Элинор, надевая на ноги толстые носки. – Ведь ни у твоего отца, ни у твоей матери не было ничего подобного. А вот мой отец был так же помешан на книгах, как и я. Больше половины библиотеки досталось мне от него, а что он с этого имел? Книги спасли его от смерти? Наоборот, с ним случился удар во время книжного аукциона. Разве это не смешно?

Мегги не знала, что на это ответить.

– Моя мама? – спросила она. – Вы хорошо её знали?

Элинор фыркнула, словно вопрос был ей неприятен.

– Ну конечно, знала. Ведь твой отец познакомился с ней именно здесь. Разве он тебе не рассказывал?

– Он мало говорит о ней, – покачала головой Мегги.

– Может, так оно и лучше. Зачем бередить старые раны? Ты тоже её не помнишь? Тот знак на двери библиотеки нарисовала она. А теперь идём, иначе ты пропустишь представление.

Мегги пошла за тётей по тёмному коридору. В какой-то момент у неё возникло странное ощущение, что мама сейчас выйдет из какой-нибудь двери и улыбнётся ей. Во всём доме было темно, и несколько раз Мегги ударялась коленом о стул или маленький столик.

– Почему тут так темно? – спросила Мегги, когда Элинор дотронулась до выключателя в холле.

– Потому что я скорее потрачу свои деньги на книги, чем на лишнее электричество, – ответила Элинор и так сердито посмотрела на лампу, будто хотела приказать ей светить немного поэкономнее. Затем она потянулась к металлическому ящичку, спрятанному за толстой пыльной занавеской возле двери. – Надеюсь, ты выключила свет у себя в комнате? – спросили она, открывая ящичек.

– Конечно, – ответила Мегги, хотя это было и не так.

– Отвернись, – сказала Элинор, наморщив лоб. – Боже мой, эти кнопочки!.. Надеюсь, я все правильно нажала. Скажи мне, когда закончится представление. И даже не думай пробраться в библиотеку за какой-нибудь книжкой. Я ведь рядом, а слух у меня лучше, чем у летучей мыши.

Мегги ничего не ответила. Элинор открыла входную дверь и, не говоря ни слова, выпустила её на улицу. Стояла тихая ночь. В воздухе носились незнакомые запахи и раздавалось стрекотание цикад.

– А к моей маме вы относились так же приветливо? – спросила Мегги, когда Элинор уже хотела закрыть за ней дверь.

На какое-то мгновение Элинор смутилась.

– Думаю, да, – сказала она. – Да, так и есть. Она была такой же наглой, как и ты. Ну, удачно тебе посмотреть на Пожирателя Спичек, – добавила Элинор и закрыла дверь.

Мегги бежала по тёмному саду за дом и вдруг услышала музыку. Казалось, этой бодрой и одновременно грустной музыкой в исполнении колокольчиков, труб и барабанов кто-то приветствует её появление.

Мегги не удивилась бы, если бы на лужайке её встречала целая толпа фокусников, но там был один Сажерук.

Он ждал на том же месте, где Мегги нашла его днём. Музыка доносилась из магнитофона, стоявшего на траве возле шезлонга. На краю лужайки Сажерук поставил садовую скамейку для своей зрительницы. Слева и справа от неё в землю были воткнуты горящие факелы. Два факела посередине лужайки отбрасывали причудливые тени. Впечатление было такое, как будто слуги, нанятые специально для представления, заходились в жутком танце.