Ольга Хусаинова - Cнежная история или Расколдуй меня сейчас же! (СИ)

Снежная история, или Расколдуй меня сейчас же!

Снег кружился, медленно и величественно падая на землю. В свете фонаря пушистые хлопья сверкали словно звездная пыль. Красиво, завораживающе. Как в сказке.

Я сидела в короткой рыжей шубке на скрипучих качелях прямо во дворе своего дома. Видела свет в окнах своей квартиры, но домой не хотелось. Совсем.

Хотелось курить. И пить большими глотками шампанское прямо из бутылки, что я и делала сейчас. А еще хотелось, чтоб высохли слезы. А еще, чтобы стерлось из памяти воспоминание о том, как я сегодня — в канун Нового Года — решила сделать Владику сюрприз. Приехала довольная, счастливая, в новом белом уютном свитере и вязаной пушистой желтой юбочке, открыла входную дверь своим ключом. Смеясь, ввалилась в спальню, держа в руках красочную подарочную коробку с его любимой туалетной водой внутри. У меня было хорошее настроение и я не сдержалась, купила ему подарок и на Новый год, и на сегодня. Меня нельзя отпускать одну по магазинам, никогда себе ничего не покупаю, все друзьям, родственникам и любимому…

— Подъем! — весело закричала я, плюхаясь сверху на одеяло, под которым лежал он, закрытый с головой.

Как оказалось, не один. С моей подругой. Теперь бывшей. Светка су…

А они там лежали в обнимку и очень испугались, когда я, почувствовав неладное, откинула одеяло и увидела их. Голых, разумеется…

Мой сюрприз удался, а их сюрприз удался еще больше.

Я не помню, как выбежала из квартиры, прихватив только шубку и сумку. Все покупки, шапку, варежки оставила там и не вернусь за ними никогда. Весь день я бесцельно ездила в трамвае по городу, наблюдая в окно за праздничной суетой, а потом, когда стемнело, пошла на свои любимые с детства качели.

Сама откупорила шампанское, хотя всегда боялась это делать. Накинула на голову капюшон, подожгла сигарету, хотя обычно не курю. Отключила надоевший за день телефон и решила встречать Новый Год здесь.

— За что пьешь, лисенок? — раздался приятный мужской голос откуда-то сверху.

Я осторожно выглянула из-под капюшона и увидела молодого мужчину, стоявшего передо мной. Он смотрел на меня и улыбался открытой улыбкой, держа руки в карманах. В темных волосах путались снежинки, снег, словно погоны лежал на плечах поверх черного полупальто, а рядом с ним сидел и вилял хвостом пушистый щенок.

— За сказку, — грустно сказала я, и отхлебнула из горла ледяное шампанское.

— Сказки я люблю, — сказал он, садясь со мной рядом.

Достал из карманов черные кожаные перчатки и протянул их мне.

— Замерзла? — спросил участливо.

— Немного, — призналась я, отдавая ему бутылку. Перчатки были раза в два больше, чем мои руки, но внутри отделаны мехом и пальцы сразу окутало тепло, как только я их одела.

— Спасибо, — поблагодарила я и подняла на него взгляд. — Чем обязана подобной заботе?

— Новому году, — улыбнулся он.

На мое недоумение он засмеялся.

— Не бойся, лисенок, я не маньяк. Просто, в этот праздник люди не имеют право лить слезы в одиночестве. Это несправедливо.

— Жизнь, вообще, не справедливая штука, — вздохнула я.

— А как же место для сказки? — спросил он.

— Похоже, я уже выросла из того возраста.

— Но ты бы хотела оказаться в ней?

— Только в доброй.

Он кивнул.

— И в счастливой.

Он кивнул еще раз.

— Пойдем со мной, я покажу тебе, где живет сказка.

Господи, наш разговор смахивает на пьяный бред двух сумасшедших.

— Я боюсь, — шепотом призналась я.

— А сидеть ночью одна на улице, по которой бродят пьяные незнакомые люди, ты не боишься? — усмехнувшись, спросил он.

— Тебя я тоже не знаю.

— Саша, — представился он с неизменной сияющей улыбкой.

— Уже лучше, — улыбнулась я непроизвольно.

— Пошли, Лена, пока совсем не замерзла.

— А откуда ты знаешь мое имя? — испуганно отпрянула я от него.

— Разве я забыл тебе сказать? Ах, ну да. Я волшебник.

Конечно, я не поверила, но мне понравилось его чувство юмора. В конце концов, человек, у которого такой умильный щенок, не может сделать мне ничего плохого. А щенок уже стал поскуливать и зябко поджимать маленькие лапки. Мне стало стыдно, что из-за меня животное так мучается.

— Веди меня к сказке! — смело продекламировала я и, шатаясь, слезла с качелей.

— А есть ли то, чего ты хочешь больше всего? — спросил он мне в спину, поднимаясь вслед за мной.

— А ты можешь исполнить мое желание? — удивилась я и развернулась к нему лицом.

— Обещаю! — настолько твердо произнес он, что я поверила.

— Тогда любви! — уверенно сказала я. А что еще может просить израненое сердце?

Он снял с моей руки перчатку и сжал мою ладонь. Снежинки подхватил резкий порыв ветра, где-то взорвался фейерверк, вокруг нас словно образовался кокон из разноцветных снежных хлопьев, которые вращались все быстрее.

— Но только волшебной! — выкрикнула я, завороженная происходящим.

В тот же момент от его кожи как будто удар тока кольнул мою ладонь. Он тоже вздрогнул и как-то испуганно посмотрел на меня, а потом на наши сплетенные пальцы. Статика, успела я подумать, а мир взорвался цветными брызгами и исчез.

Я проснулась, потянулась, огляделась. Хм… И где это я? Лежу на коврике прямо на полу. Непорядок! Кто это у нас такой гостеприимный девушку на пол положить догадался? Встала все еще сонная, в надежде найти хотя бы ванную. Сделала шаг одной ногой, второй, третьей… четвертой… Так! Какой еще четвертой?.. А какой третьей? От неожиданности все четыре ноги заплелись и я очень глупо села на хвост. А откуда у меня хвост? Наверное, оттуда же, откуда и весь остальной девайс… А именно — с перепоя!

Я схватилась за голову, вспоминая вчерашний вечер, снег, незнакомца, но тут же про все снова забыла, потому что лапки нащупали большие такие ушки на макушке. Пушистенькие.

Я взвизгнула и, неуверенно перебирая новыми конечностями, побежала к шкафу — купе с зеркалом во весь рост. В человеческий рост, коим я уже и не являлась…

Остренькая мордочка, хитренькие глазки, рыженькая шубка и хвост. Тоже рыжий с белой капелькой на конце. Я лиса. Красивая, с блестящей шерсткой, любопытным носиком, но… Лиса!

— Капец! — сказала лиса и хотела упасть в обморок, но поняла, что говорящая и, в ужасе глядя на свое отражение, завопила.

— Ой, лисенок, ты проснулась! — в комнату вошел вчерашний незнакомец. А хотя нет, мы же познакомились… Волшебник Саша, кажется.

— Аааааа! — повторила я на бис, глядя теперь уже ему в глаза.

— Что случилось, зая? — невинно спросил он.

И я тут же превратилась в зайца. Подняла на него взгляд и поняла в чем причина моих несчастий.

— Ты! — фу, какой у зайца противный и писклявый голос, но фразу я договорю. Доору, точнее. — Колдун недоделанный! Верни сейчас же мне прежний виииид!!!

Последнее слово я пропищала на ультразвуке. Колдун заткнул свои уши, а потом поднял меня за мои. Тряхнул разок, чтобы я замолчала, нахмурился и сказал:

— Ладно!

Отпустил меня на пол. Смотрю в зеркало — опять лиса.

— Ты чего? Не понял, что ли? — вот, у лисицы голос поприятнее будет.

— Ты же просила свой прежний вид, вот я его и вернул, — обиделся Саша. И даже отвернулся.

— Человеческий! Я человеческий вид просила, гринписовец хренов! — тяфкала я.

Он развернулся ко мне лицом, сел на корточки так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне и сказал:

— Я не могу, прости…

— ЧЕГО? Как это не можешь? В зайца можешь, а в человека нет? — я как смогла зарычала для усиления эффекта.

— Ну да… — он задумчиво почесал голову. — В зайца могу, в белку могу, если будешь плохо себя вести, даже в курицу могу превратить… А в человека не могу, прости…

— Почему, — офигевшая от тонкой угрозы превратить меня в несушку, спросила я. Вежливо так спросила. И тихо.

— Ты же хотела волшебной любви… — по его обвиняющему голосу я поняла, что сама виновата. А он вдруг оробел и замолчал.

— И?.. — поторопила я его.

Он набрал полную грудь воздуха и выпалил на одном дыхании:

— И теперь не станешь человеком, пока тебя не полюбит кто-нибудь из сказки.

Занавес.

Прямо такой плотный занавес надо было ему сейчас вокруг головы намотать, чтобы моего крика не слышать. А мне лапы связать, чтобы я по всей комнате не бегала и не скидывала на пол все, что могла разбить. Все, что не могла — тоже скидывала туда же.

Он терпеливо ждал, когда мне все это надоест.

Да, мне надоело. Вот стою я посреди осколков и покореженной мебели, дышу тяжело, язык даже высунула.

— Успокоилась? — спокойно спросил он, скрестив руки на груди и, судя по всему, ни разу на меня не злясь.

Я молча кивнула и еще раз огляделась вокруг. В мою душу закрался стыд. Из целого и невредимого остался только шкаф с зеркалом. Разбивать его я не стала, потому что в приметы верю, особенно в плохие.