Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Она взобралась на стол и высунулась в окно. Удивительное зрелище открылось её глазам. Потоки расплавленного золота волнами заливали западную часть небосклона, воздух заполнил шафрановый свет, и птицы, перелетающие над кровлями домов, казались в этом свете чёрными.
– Сегодня закат волшебный, – тихонько произнесла Сара. – Мне почти страшно… кажется, будто сейчас случится что-нибудь необыкновенное. Волшебные закаты всегда на меня так действуют.
Внезапно она услышала какой-то звук в нескольких шагах от себя – и повернула голову. Звук был странный, будто кто-то тихонько верещал надтреснутым голосом. В соседнем окне, откуда доносился звук, тоже любовались закатом! Только это была не девочка и не служанка, а темнолицый индус с блестящими глазами; на нём была белая одежда, а на голове – белоснежный тюрбан. «Ласкар!» – мелькнуло у Сары в голове. Он держал на руках обезьянку, которая прижималась к нему и что-то по-своему болтала.
Сара взглянула на индуса, а индус взглянул на Сару. Она подумала, что лицо у индуса грустное. «Верно, скучает по дому», – решила Сара. Она не сомневалась, что он поднялся наверх, чтобы взглянуть на солнце, по которому истосковался, – ведь в Англии оно показывается редко.
Сара внимательно посмотрела на индуса, а потом улыбнулась ему. Она знала, что улыбка, пусть даже незнакомого человека, может утешить в горе. Её улыбка явно обрадовала индуса.
Лицо его просияло, и он улыбнулся в ответ, сверкнув ослепительными зубами. Дружеское участие, светившееся в Сариных глазах, всегда подбадривало людей.
В эту минуту обезьянка выскользнула из рук индуса. Она была проказлива и всегда готова пошалить; возможно, вид девочки взволновал её. Обезьянка прыгнула на крышу и, с криком пронесясь по черепицам, вскочила Саре на плечо, а оттуда – на чердак. Сара радостно засмеялась. Конечно, она понимала, что обезьянку надо отдать её хозяину, если хозяином был ласкар. Но как это сделать? Удастся ли её поймать? А что, если она не дастся в руки, выскочит на крышу и убежит? Нет, этого допустить нельзя. Возможно, обезьянка принадлежит бедному больному и он к ней привязан.
Сара обернулась к ласкару, радуясь, что ещё немного помнит хинди: она выучила этот язык, когда жила с отцом в Индии. Ласкар её поймёт.
– Поймать её? Она мне дастся? – спросила Сара на хинди.
При звуках родного языка лицо индуса изменилось от изумления, а потом радостно вспыхнуло. Бедняге, верно, показалось, что вмешались сами боги – добрый милый голос прозвучал словно с неба. Сара сразу поняла, что ласкар знает, как говорить с детьми европейцев. Он рассыпался в благодарностях. Он покорный слуга мисси сахиб. Обезьянка хорошая и не кусается, но поймать её, к несчастью, нелегко. Скачет то туда, то сюда с молниеносной быстротой. Проказница, но не злая. Рам Дасс её знает словно собственного ребёнка. Рам Дасса она иногда слушается, но не всегда. Если мисси сахиб позволит, Рам Дасс пройдёт по крыше к её окну, влезет в комнату и поймает негодницу. Впрочем, он тут же смутился: не сочтёт ли Сара это предложение вольностью с его стороны? Не откажет ли ему?
Но Сара тотчас согласилась.
– А вы можете перейти по крыше? – спросила она.
– Сию минуту, – ответил индус.
– Тогда идите, – сказала Сара. – Она там мечется по комнате. По-моему, она испугалась.
Рам Дасс вылез в окно и с такой лёгкостью прошёл по черепицам, будто всю жизнь только тем и занимался, что лазал по крышам. А потом скользнул в Сарино окно и бесшумно спрыгнул на пол. Оказавшись в комнате, он повернулся к Саре и, сложив руки, поклонился. Обезьянка увидела его и тихонько взвизгнула. Рам Дасс поспешил закрыть окно и стал ловить обезьянку. Это оказалось нетрудно. Несколько минут обезьянка, словно играя, шаловливо увёртывалась от него, а потом прыгнула к нему на плечо и с криком обхватила его за шею цепкой морщинистой лапкой.
Рам Дасс почтительно поблагодарил Сару. Она видела, что индус с одного взгляда оценил нищету и убогость её жилища, но делает вид, что их не замечает, и говорит с ней так, словно она дочь сиятельного раджи. Поймав обезьянку, Рам Дасс поспешил уйти. Он задержался только для того, чтобы ещё раз выразить Саре глубокую и почтительную благодарность за её снисходительность и доброту. Эта маленькая негодница обезьянка не такая злая, как кажется, и порой очень забавляет его господина, который болеет. Он бы очень огорчился, если бы его любимица пропала. Затем Рам Дасс снова поклонился, сложив руки, вылез в окно и прошёл по крыше с той же лёгкостью, что и его маленькая подопечная.
После его ухода Сара постояла в раздумье посреди комнаты. Его лицо, манеры, костюм и глубочайшая почтительность напомнили ей о прошлом. Ей показалось странно, что её, простую служанку, которую какой-нибудь час назад осыпала бранью кухарка, ещё не так давно окружали люди, обращавшиеся с ней так же почтительно, как и Рам Дасс. Это были её слуги, её рабы. Они кланялись, когда она шла мимо, и чуть ли не касались лбами земли, когда она к ним обращалась. Всё это минуло, словно сон, и никогда не вернётся. Что может теперь измениться в её жизни? Она знала, какое будущее готовит ей мисс Минчин. Пока она слишком юна для того, чтобы быть учительницей, она будет служанкой; в то же время от неё будут требовать, чтобы она не забывала того, чему научилась, и даже какими-то неведомыми путями продолжала учиться. Свободные вечера она должна проводить за занятиями; она знала, что с неё строго взыщут, если она не будет продвигаться вперёд. Мисс Минчин понимала: Сара так жаждет знаний, что ей не нужны педагоги. Дайте ей книги – она будет глотать их одну за другой и запомнит всё наизусть, а через несколько лет станет хорошей учительницей. Вот что ей предстоит: когда она вырастет, она будет так же с утра до ночи трудиться в классной, как сейчас трудилась на кухне. Конечно, придётся её немного приодеть, впрочем оденут её в простое и грубое платье, чтобы она в нём выглядела словно служанка. Вот и всё, что её ждёт. Сара стояла посреди комнаты и думала о своём будущем.
Потом в голове у неё снова мелькнула одна мысль – щёки её вспыхнули, глаза заблестели. Она выпрямилась и вскинула голову.
«Что бы ни случилось, – сказала она про себя, – одного они не смогут у меня отнять. Пусть я хожу в лохмотьях, но в душе я всё же принцесса. Легко быть принцессой, если на тебе платье
