Иван Василенко - Артемка у гимназистов
- Вот видите! - с упреком сказала Леночка, как будто Артемка был в этом виноват. - Вам обязательно надо учиться. Вот если бы Коля и Алеша тоже помогли!
Артемка спросил:
- А почему они калитку заперли? Они и вас выгнали, да?
Леночка рассмеялась:
- И меня! - Потом серьезно сказала: - Нет, просто мне надоело слушать их споры.
- Какие споры? - допытывался Артемка.
- Какие споры? - Леночка подумала, взглянула на раскрытое окно дома и таинственно спросила: - А вы никому не скажете?
- Я? - возмутился Артемка и положил на грудь ладонь, как делал в таких случаях отец: - Могила!
- Да они вам все равно скажут, только Коля не хочет, чтобы вы слышали их споры. - Леночка опять взглянула на окно. - Коля и Алеша пьесу написали... такую, знаете?.. Только не все соглашаются ставить. Боятся...
- "Великую семью"? - вскочил Артемка со скамьи.
- Вы знаете? - удивилась Леночка. - Откуда? Артемка тоже взглянул на окно:
- А вы никому не скажете?
- Могила! - передразнила девушка. Артемка приблизил лицо и зашептал:
- У меня тоже есть такая книжка Мне дал ее один человек. Мы с ним сыщика обдурили. Это ж такой человек!.. Он меня в театр водил и про гимназистов мне рассказал. Без него я к вам не попал бы никогда. Я знаю:
"Великая семья" - это против царя и буржуев, правда?
В окно показалось чье-то лицо, и слабый женский голос осторожно спросил:
- Леночка, тебе не сыро? Ты бы шла уже.
- Иду, мама! - отозвалась девушка и встала. - Вот вы какой!.. - протянула она с уважением. - А я и не знала.
У калитки Леночка спросила:
- Так придете учиться?
- Приду, - сказал Артемка. - Завтра же и приду.
СЕНЯ СТРУСИЛ
Но на другой день учиться не пришлось. Утром, когда Артемка ставил на сапог латку, в будку вскочил Сеня. Вид у него был еще более испуганный, чем обычно.
- Ты здесь? А я в соседнюю будку влетел... На! Он вытащил из-под рубашки тетрадь и бросил на Артемкин стол.
- Что это? - обрадовался Артемка. - Роль?
- Ну да! Я в твою пользу отказался, понял? Коля дал мне, а я решил: пусть лучше Артемка играет, а я уже много раз играл. Иди сейчас же на репетицию. Там ждут. А я уезжаю, понял? К дяде на дачу. Ну, Скорей!
И Сеня бросился вон из будки.
Артемка схватил тетрадь. На первой странице стояло:
"Великая семья". Роль Яшки".
- Роль Яшки! - крикнул в восторге Артемка.
Он швырнул сапог в угол и, даже не заперев будку, помчался на Сенную.
"Роль Яшки! - ликовал он на бегу. - Это ж тот самый мальчишка, который расклеивал по ночам листовки, таскал их на завод, дурил головы городовым! Эх, роль! Вот это роль!"
Когда Артемка вскочил в калитку, на сцене уже шла репетиция.
Одним духом он промчался через двор, прыгнул на подмостки и остановился перед Колей.
- Ты что? - спросил тот.
- Я думал, опоздал, - с трудом перевел дыхание Артемка. - Мне еще не пора выходить?
- Куда выходить?
Коля с недоумением смотрел на Артемку, Артемка - на Колю.
- Я думал, опоздал, - опять сказал Артемка.
Леночка и Алеша, репетировавшие какую-то сцену, умолкли и с ролями в руках подошли ближе.
- Ничего не пойму! - вздернул Коля плечом. - С луны ты свалился, что ли?
Вдруг он заметил в руках Артемки роль. Взял ее и еще больше удивился:
- Откуда это у тебя? А Сеня где? Удивился и Артемка:
- Что такое вы говорите? Он же на дачу уехал.
- На дачу? А роль тебе передал?
- Ну да! И сказал, чтоб я скорей сюда бежал.
- Слышали? - саркастически усмехнулся Коля. - На дачу уехал наш храбрец! А роль Артемке передал. Спасибо, хоть заместителя нашел.
- И скатертью дорога! - засмеялся Алеша. - Трус несчастный! А Яшку и правда пусть Артемка играет. Это ж Яшка будет!
Коля поморщился:
- Не хотелось мне его впутывать. В случае чего, за него и заступиться некому будет. Ну, раз так случилось,
пусть играет... Только, Артемка, уговор: никому ни гугу. Это, брат, такая пьеса...
- Не сомневайся, - перешел вдруг Артемка на "ты", - не подведу.
"ФАРАОН ИДЕТ!"
Пьесу поставили не в воскресенье, как обычно, а в пятницу и пригласили только избранных. Приглашавшие предупреждали: никому ни слова.
Как всегда, перед сценой гости спорили из-за мест, смеялись, перекликались, нетерпеливо хлопали. Петя вышел из-за занавеса, чтобы попросить публику не шуметь и не привлекать шумом кого не следует. Увидев на скамьях всех обычных посетителей, он только и мог сказать:
"Ба, знакомые всё лица!" - и ушел, махнув рукой.
Но когда открылся занавес и со сцены зазвучали далеко не обычные слова, у многих гостей вытянулись физиономии и не один папаша подумал: "Как бы тут не влипнуть!" Уходили, забрав детей, во время действия. В антракте Артемка, помогавший переставлять декорацию, заглянул в дырочку занавеса и в восхищении подпрыгнул:
- Дёру дают! Вот пьеса!
- Дашь тут дёру, - мрачно отозвался Петя, - когда такие речи.
- Боишься? - откровенно спросил Артемка. Петя рассердился:
- Дурак! Я, что ли, эти речи говорю! Я заводчика играю!
Все-таки, когда начался второй акт, публики было еще много.
В первом действии Артемка не участвовал. Теперь, ожидая выхода, он немного волновался.
Почти все участники были на сцене. Там, на ступеньках террасы, одетый в пиджак, со шляпой-котелком на голове, стоял Петя и раздраженно говорил делегатам бастовавших рабочих:
- Опомнитесь! Принимайтесь за работу! Или вам не жалко своих детей?
Леночка играла роль дочери фабриканта. Она стояла за кулисами, недалеко от Артемки, и тоже ждала выхода. В белом атласном платье, со взбитой прической, с жемчужной ниткой на шее, она была так хороша, что гимназист-верзила, игравший полицейского пристава, опустился перед ней на одно колено и приложил руку к сердцу. Но Артемке она в этом богатом наряде показалась чужой, и он с неприязнью косился на ее пышный веер.
Леночка подошла ближе и что-то хотела сказать, но в это время на сцене заговорил Коля. Он играл молодого рабочего, организатора забастовки, играл с подъемом, с большой искренностью, и от его голоса, мужественного и страстного, у Артемки по спине пробежал мороз.
- Хорошо! - шепнула Леночка. Артемка от удовольствия даже зажмурился. Но тут же пренебрежительно сказал:
- А Петька трус!
- Трус! - согласилась Леночка. - Коля молодец. И Алеша тоже. Ведь если директор узнает, что они написали эту пьесу, их исключат из гимназии.
- Как это "исключат"? - не понял Артемка.
- Ну, выгонят. Не прозевайте, вам скоро выходить. Артемка прислушался.
- Сейчас, - сказал он, подавляя волнение, и озадаченно спросил: - Неужто выгонят?
Со сцены донеслась знакомая реплика. Артемка вздрогнул, порывисто вздохнул и, сделав два шага, оказался перед публикой. Волнение сразу исчезло. Осторожно, на носках, Артемка подкрался к толстому заводчику и приколол ему на спину листовку. В публике засмеялись. Артемка пригнулся и на четвереньках подполз к заводским воротам. Здесь он должен сидеть молча, а при появлении пристава криком предупредить рабочих:
"Фараон идет!" Артемка принялся ждать. Сейчас говорит Петя-заводчик. Как только он кончит, рабочие закричат: "Не желаем! Не желаем!", а Алеша, играющий рабочего-китайца, поднимет вверх желтую руку и скажет: "Мы все есть великий семья!" После этих слов и появится пристав.
Вот Петя договаривает последние слова. Вот уже кричат рабочие. Вот Алеша поднимает руку. Вот в воротах появляется фигура в белом кителе...
- "Фараон идет!" - что есть духу кричит Артемка и окаменевает от изумления: на сцену в белом кителе вошел не верзила-гимназист в гриме полицейского пристава, а носатый чиновник, которого гимназисты называли Брадотрясом.
В публике что-то грохнуло. Был ли это смех или крик, Артемка не знал, но звук вырвался сразу и сразу оборвался. Потом наступила такая тишина, что все явственно услышали, как кто-то приглушенно шепнул: "Доигрались!"
Артемка перевел глаза на гимназистов. Они стояли неподвижно, застыв в тех позах, в каких их застало появление надзирателя гимназии.
- А у него борода трясется, - сказал мальчуган, сидевший, как обычно, на акации.
- Я прекращаю это безобразие!.. Прекращаю!.. - прохрипел чиновник.
Петя вдруг бросился со сцены за кулисы. И сейчас же, судорожно дергаясь, опустился занавес.
- Закрыл! - сказал Петя, опять вбегая на сцену. - Вот и все, Филарет Самсонович. И никаких недоразумений: нельзя - и нельзя, Филарет Самсонович.
У надзирателя опять затряслась борода:
- Так вот вы чем занимаетесь! Инсценируете запрещенные книжонки! Тайком нелегальщину показываете! Извольте сию же минуту сказать: кто состряпал эту, с позволения сказать, пьесу? Ну-с?
Артемка подумал: "Неужто признаются? Выгонят же!" И спокойно сказал:
- Да я написал.
- Вы?.. - вскрикнул Брадотряс и сейчас же недоуменно забормотал: - Но... позвольте... вы... вы, собственно, кто такой? Я вас не знаю. Вы гимназист?
- Чего? - удивился Артемка такому нелепому вопросу. - Сапожник я.
