С. Гроув - Золотое снадобье

– Страна призывает вас сослужить службу, – снова заговорил охранник. – Во исполнение распоряжения премьер-министра Бродгёрдла вы покинете нынешнее место заключения и будете переведены к Кемп-Монекан, где пройдете военное обучение. Заключенные, признанные негодными к строевой службе, поступают в ведение министра обороны и получают новое назначение. А теперь всем заключенным просунуть руки сквозь решетки наружу и держать их на виду! Сейчас вы будете выведены из камер.

Конец речи потонул в сплошном гомоне. Обитатели камер так громко выражали возмущение, что Тео едва расслышал прощальные слова друзей. Всюду кругом зэки что-то выкрикивали, трясли прутья, задирали охранников… Те, будто не слыша, невозмутимо шагали вдоль коридора. Надевали наручники на покорно подставленные руки. В случае непокорства пускали в ход дубинки.

– Счастливо тебе, Тео, – сказал Шадрак, в последний раз обнимая юношу сквозь решетку. – Мы сделаем все, чтобы вытащить тебя из этой передряги!

Тео кивнул.

– За меня не волнуйтесь, – повторил он. – Я-то буду в порядке. Вы тучегонителей разыщите! И Софию!

Шадрак кивнул и отвернулся, расстроенный.

Майлз дотянулся и сгреб Тео в медвежьи объятия.

– Ты молодец. Держишься. Здорово всех нас поддержал! – шепнул он юноше на ухо. – Такую нервуху, как у тебя, еще поискать! Горжусь тобой, друг мой.

Он грубовато похлопал Тео по спине и отстранился, размазывая кулаком слезы.

Охранники приближались быстрей, чем рассчитывал Тео. Они одолели уже полкоридора, причем шум только усиливался.

– Прощай, милый мальчик, – сквозь слезы выговорила миссис Клэй. Прижалась к Тео и не смогла сдержать рыданий. – Прости, прости меня, – повторяла она. – Ты такой смелый… а я просто не могу… – И крепко стиснула его руки. – Ты уж побереги себя там.

Нетти, по обыкновению быстро сменившая слезы на возмущение, тоже обняла Тео и пожала ему руку.

– Спасибо, что пришла навестить, – сказал он с кривой улыбкой. – Даже не посмотрела на то, что я тебе про себя типа соврал.

– За это я тебя еще не простила, – чопорно ответила Нетти. – Так что давай возвращайся скорей: с тебя причитается!

Тео взял ее за руку.

– Ты ведь не бросишь расследование? – спросил он вполголоса.

– Конечно не брошу, – шепнула она в ответ.

– Тогда тебе следует кое-что знать про Бродгёрдла. Слышала, что я орал у него в кабинете?

– Слышала. И помню каждое слово!

– Его настоящее имя – Уилки Грэйвз, Уилки Могила. Вдруг это поможет…

Ее глаза сузились.

– Мог бы и пораньше сказать, – прошипела она.

Тео улыбнулся:

– Поосторожнее с ним. Он еще опасней, чем выглядит!

Он присел на корточки, думая попрощаться с Винни, но малыш почему-то не захотел подходить. Стоял в нескольких футах, с нескрываемым ужасом глядя на охранников и на бушующих зэков.

– Эй, Винни! – окликнул Тео и потянулся к нему. – Иди-ка сюда, обнимемся на прощание.

Винни неохотно приблизился:

– Не хочу я прощаться.

– Я знаю. Только в любом деле всегда есть что-то хорошее. Например, уже то, что увозят меня, а не тебя. Не хотелось бы, чтобы ты оказался посреди Индейских территорий с пистолетом в руке!

Винни покачал головой, мрачно посмотрел на Тео… и вдруг разревелся.

– Мне так жаль, – выговорил он, глотая слезы. – Я должен был раньше туда подоспеть. Я сам должен был в кабинет к нему влезть… Я сам не знаю, почему этого не сделал! Глупо-то как вышло… глупо… Прости меня, Тео!

У Тео болезненно перехватило горло. Винни грязной ручонкой размазывал слезы отчаяния и горя. Тео внезапно озарило: он увидел, насколько этот мальчонка похож на него самого. И не только оттого, что жил своим умом и сам о себе заботился; эти обстоятельства делали его старше в собственных глазах. Винни тоже верил, что ему под силу отвратить все зло этого мира, а значит должен был жить с тем, чего отвратить не смог. Где ему было понять, что огромное и страшное зло сожрет его с потрохами и не заметит!

«А я ведь был еще меньше, чем он теперь. Я вообще ничего сделать не мог. Мне точно так же не по силам было прекратить работорговлю Могилы, как Винни – остановить нынешнюю войну…» У Тео сердце защемило: он вспомнил, какой пыткой обернулся ему тогдашний моральный груз. Потом накатила жалость – и к себе тогдашнему, и к маленькому Винни, стоявшему перед ним. Если бы в те времена кто-то мог сказать малышу Тео: «Ты ни в чем не виноват. Прости себя».

– Вот что, слушай сюда, – сказал Тео, притягивая к себе Винни таким образом, чтобы никто другой не подслушал. – Твоей вины тут никакой, понял? Я бы так или иначе все равно здесь оказался. Дошло? – Винни кивнул, но глаз все не поднимал. – Винни, посмотри на меня! – Мальчик неохотно послушался. – Даже если бы ты каждый день, в каждый момент своей жизни делал только хорошее, плохие вещи случались бы все равно!

– Творить добро недостаточно, – грустно подтвердил Винни.

– А вот и нет. Достаточно! Это я и пытаюсь тебе внушить! Главное не результат, а то, что ты его творишь! – И он сжал руку Винни. – Дошло?

Винни шмыгнул носом:

– Дошло.

– Я хочу тебя попросить: присмотри за ними для меня, хорошо? Миссис Клэй у нас путаница ходячая. Шадрак с Майлзом будут спорить до хрипоты о том, как поступить, и в итоге ничего не сделают. Так вот, ты давай им советы, которые я бы дал, если бы там был! Сумеешь когда надо мозги им вправлять? – Винни вновь уставился в землю, потом коротко кивнул. – Ну и отлично! – Тео еще раз обнял мальчишку, разжал руки и подмигнул: – Все, брысь отсюда! И держись подальше от неприятностей!

Тем временем охранники достигли полутемного конца коридора и обратили внимание на посетителей.

– Вам нельзя здесь оставаться, – рявкнул один. – После восьми часов не дозволено никаких посещений!

– Мы уже уходим, – ответил Шадрак. Обнял за плечи безутешную миссис Клэй и пошел к выходу.

За ним потянулись остальные.

Тео проводил их взглядом. Грустная маленькая процессия держалась середины коридора, уклоняясь от матерящихся зэков. Тео вздохнул. Когда Винни с порога оглянулся и помахал ему, он ощутил острый укол печали. Решительно сглотнул – и просунул руки сквозь решетку.

– Теодор Константин Теккари? – пролаял охранник.

– Да.

– С этого момента вы приписаны к Вооруженным силам Нового Запада. Два месяца заключения, предусмотренные вашим приговором, будут считаться оконченными, когда завершится развертывание вашей части, либо, если это произойдет ранее двух месяцев, по истечении календарного срока. – И он обернулся к другому охраннику: – Браслеты!

Наручники защелкнулись на запястьях у Тео.

Охранники отперли дверь.

Эпилог

Предложенное путешествие

СЕВИЛЬЯ: Калле Абадес, Либрерия дель Сабио. Книжный магазин, названный в честь Альфонсо Премудрого, специализируется на подробных картах Папских государств. Здесь вы вряд ли во множестве найдете карты других эпох, могущие быть полезными в дальнем пути, зато наверняка в изобилии отыщете карты для местных разъездов и паломничеств.

Севилья разительно изменилась… В самые первые дни после того, как эпидемия прекратилась, никто не мог поверить в спасение. Людям казалось: чудовищная болезнь лишь взяла передышку перед тем, как навалиться на них уже как следует. Однако миновала неделя, и к людям мало-помалу стала возвращаться надежда. Неужели после стольких десятилетий моровое поветрие начало отступать и рассеиваться?..

Постепенно надежда сменилась настоящим облегчением, а оно переросло в сущий восторг.

Недели сменяли одна другую – Севилья превращалась из запуганного города, прячущегося за закрытыми ставнями, в живой, жизнерадостный и веселый. Из комка пересохшей земли – в зеленый побег. Двери здесь больше не запирались, купцы заново открыли лавки, на улицах раздавался цокот копыт, играли дети, в Божьих храмах слышалась музыка.

Большинство жителей никакого понятия не имело о том, что остановило лапену. А вот София, ехавшая бок о бок с Эрролом и Златопрут, знала в точности, что случилось. Время от времени она находила взглядом Сенеку, вившегося высоко над их головой, и тогда накатывало нежданное ощущение счастья, ведь и она сыграла в избавлении кое-какую роль! Приходилось напоминать себе, на какой риск она при этом пошла и как отдала все силы до капли. Рядом с друзьями так легко было забыть долгое путешествие сквозь Темную эпоху и запредельный ужас, пережитый при общении с климом.

Время, проведенное в Авзентинии, несомненно пошло ей на пользу. Пока София медленно восстанавливала силы, спасенная эпоха столь же медленно приходила в себя после длительной изоляции, а Папские государства пытались изжить остаточные последствия заразы. Когда в Авзентинию по дороге, проложенной сквозь Темную эпоху, прибыл первый путник и спросил карту для поиска чего-то утраченного, в городе начался праздник.