Лето сумрачных бабочек - Энн-Мари Конуэй
Что-то промелькнуло на её лице. Было, а потом исчезло. Страх или вина… я не была уверена. Она снова легла, отвернувшись лицом к стене.
– Мне жаль, – сказала она спустя пару секунд. – Мне действительно жаль. Мы вчера разговаривали, и это как-то само собой выскользнуло.
– Мам, ты же знаешь, что я никогда никому об этом не говорю!
– Я делаю это ради тебя, Бекки, – пробормотала она, голос у неё был сонным. – Честное слово.
Я выключила свет и закрыла за собой дверь. Я не могла спросить её о фотографии. Не сейчас.
Мне было гораздо труднее уснуть, чем маме. Я лежала в душной комнате, крепко закрыв глаза, и пыталась представить папу, стоящего на крыльце, но что-то мешало мне. Я последовательно вспомнила всё, что произошло с прошлой ночи: обнаружение фотографии, таинственная записка, встреча с мистером Джексоном и с Розой-Мэй. Я вспомнила каждый момент с той секунды, когда нашла коробку, спрятанную под маминой кроватью, но так и не смогла понять, что же меня беспокоит. Это было как новый пазл – только кусочки не складывались воедино. А потом, когда я уже уплывала в сон, до меня дошло.
Это было то, что сказала мне Роза-Мэй в Саду Бабочек, когда я показала ей записку.
«Ты хочешь сказать, что пришла сюда, чтобы встретиться с кем-то, кого ты даже не знаешь?» Так она сказала, когда мы заговорили о Маке. Я включила свет, достала записку из кармана джинсов, разгладила её и положила перед собой на кровати.
Встретимся в Саду Бабочек – в любое время сегодня утром после одиннадцати.
Эта записка была не от Мака, ведь он ушёл в поход. Но был ещё один человек из Оукбриджа, который мог пожелать встретиться со мной. Ещё один человек, которого я не знаю и которого видела только в грёзах.
Моё сердце заколотилось чаще.
Неожиданно в случившемся появился отчётливый смысл.
Эта записка, скорее всего, была от моего отца.
Глава пятая
Я знаю о своём отце только три факта. На свой седьмой день рождения я донимала маму расспросами о папе, и в минуту слабости она сказала:
– Его зовут Бен, он очень высокий, и он природозащитник.
Я не знала, что значит «природозащитник» – я тогда не могла даже правильно выговорить это слово, – но в словаре было сказано: «Тот, кто защищает природную среду от уничтожения или загрязнения». Помню, я подумала, что это очень круто: получается, что мой папа – кто-то вроде супергероя, который всегда в отъезде, потому что он спасает тропические леса или следит, чтобы белые тигры не вымерли.
На некоторое время мне этого было достаточно. Я бегала вокруг игровой площадки в школе, притворяясь, будто мы с папой вместе в амазонской сельве сажаем деревья и присматриваем за гориллами и другими тропическими животными. Когда мне было девять лет, мне подарили фотоаппарат, и я ползала по саду, фотографируя каждое насекомое, какое только могла найти. Мы оба были природозащитниками, и у нас была важная работа.
Наши выдуманные приключения становились всё более опасными и волнующими, они сопровождали меня все годы учёбы в младшей школе, но в конце концов мне захотелось узнать больше. Мелкие повседневные подробности: например, какой пудинг он предпочитает и кого любит больше – кошек или собак, – и самое главное, собирается ли он когда-нибудь вернуться к нам? Но мама ничего мне не говорила. Она сказала, что разговоры о нём заставляют её вспоминать вещи, о которых она больше не хочет думать, и, похоже, что бы я ни делала, она не собиралась менять своё мнение.
На следующее утро, к тому времени как я проснулась, мама уже ушла на работу. Должно быть, она убегала в спешке, потому что на кухне царил хаос. В раковине стояла куча тарелок с прилипшими к ним холодными, засохшими тушёными бобами. Мне понадобилась целая вечность, чтобы отскрести сковородку дочиста. Я вытерла стол вокруг пазла, оставив кусочки голубого картона лежать там, где мама разложила их предыдущим вечером, потом приготовила себе тосты. В доме снова было мертвенно-тихо. Я сидела за столом, размышляя о записке, и наполовину хотела, чтобы дверной звонок снова зазвонил, а наполовину боялась этого.
У меня был соблазн прождать целый день, просто на всякий случай, но я обещала Розе-Мэй встретиться с ней в десять часов, а кроме того, мне не хотелось сидеть в доме одной. Он ощущался слишком пустым. Я пошла вдоль дороги, мимо магазина Джексонов, и спустилась до Эмбл-кросс. День снова был замечательный; небо было настолько голубым, что казалось, будто его заново покрасили сегодня утром – таким голубым, что оно казалось почти ненастоящим.
Я была на половине пути к Саду, когда в кармане у меня завибрировал телефон. Это было сообщение от Лоры. Она прикрепила к нему красивую фотографию, сделанную на выходных: это была паутина, покрытая сверкающей утренней росой, а в середине паутины сидел маленький паук. Я сразу же написала ответ – о том, что сигнал в Оукбридже ловится ужасно плохо, что пауки здесь огромные и что я нашла потрясающее место, которое хочу показать ей, когда она приедет в гости.
– Ты вернулась? – спросила меня морщинистая дама на входе. – Нам нравится, когда молодые люди посещают Сад. Кстати, меня зовут Мэгги, а та женщина в магазине – моя сестра Джоан.
– Я Бекки, – застенчиво отозвалась я. – Я переехала в Оукбридж всего несколько дней назад.
Она улыбнулась и жестом направила меня в крошечный магазинчик, где Джоан уже держала наготове печать.
– Я рассказывала тебе о том, сколько видов бабочек у нас этим летом? – спросила она, когда я протянула руку. – Наверное, это из-за жары – но мы никогда раньше не видели ничего подобного!
Я кивнула и начала смещаться к двери, торопясь поскорее увидеть Розу-Мэй.
– Мне лучше идти, я договорилась встретиться с подругой.
– О, это хорошо! – сказала Джоан. – Так будет куда веселее, чем просто бродить по Саду в одиночку.
Я заметила Розу-Мэй задолго до того, как она осознала, что я здесь. Она стояла на мостике, согнув колени и готовясь нырнуть в озеро. Я стояла и смотрела – она была такой изящной, когда летела к воде, словно какая-нибудь экзотическая птица. Я ждала, пока она вынырнет. Я знала, что она останется под водой столько, сколько сможет, проверяя вместимость своих лёгких до предела. Я на секунду закрыла глаза и стала считать:
– Один… два… три… четыре…
Я произносила слова шёпотом. Чем дольше
