Кощеевич и война - Алан Григорьев
Целительница, похоже, собиралась возразить, но Яромир перебил:
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Война — не время для любви. А по-моему, самое время! Когда ещё? Завтра мы оба можем умереть. Или один из нас. И что останется второму? Век горевать о несбывшемся? Нет, погоди. Не повторяй, что мы не ровня, прошу. Ерунда это всё. Меня не волнует, какой ты крови. Ты — это ты, и точка!
— Дашь ты мне уже сказать или нет?! — вспылила Огнеслава, швырнув связку грибов на стол. — Я согласна!
— К тому же мой род не такой уж и… — Яромир осёкся на полуслове. Он не поверил своим ушам. — Ч-что?
— Что слышал, дуралей! Я согласна. — Целительница поднялась на цыпочки, сама коснулась губами его губ и тут же смущённо отпрянула.
Но Яромир привлёк её к себе и поцеловал уже как следует. Их пальцы переплелись, кровь прилила к щекам, дыхание сбилось. Ему казалось, что это сон. Что так не может быть на самом деле. Прежде он, наверное, согласился бы с Огнеславой: ну какая любовь, когда родной край раздирают распри и холодные зимние ветра? Но оказалось, что дарить друг другу тепло и нежность можно даже в такие тяжёлые времена. И как бы ни было худо — жизнь продолжается.
— Так что же, мы теперь, выходит, помолвлены? — сказала Огнеслава, когда они наконец разомкнули объятия.
И Яромир хлопнул себя по лбу:
— Прости, у меня нет для тебя кольца! Но я сегодня же закажу.
— Ничего страшного, я подожду.
— Пойдём скорее, я представлю тебя Радмиле и Радосвету как свою невесту.
Он взял её за руку и повлёк за собой, но Огнеслава осталась стоять на месте.
— Постой. А это обязательно?
— Ну конечно. Они — моя семья. А значит, теперь и твоя тоже.
Яромир только сейчас заметил, что в глазах возлюбленной плещется страх, в котором она, конечно, никогда не признается. Но не успел он приступить к уговорам, как Огнеслава решительно тряхнула головой:
— Я пойду. Дай мне только полчаса, чтобы привести себя в порядок. Хоть одёжу сменю. Не идти же к царю такой замарашкой?
* * *Радосвет выглядел растерянным. Огнеслава вряд ли это заметила: ведь царь улыбался, говорил тёплые слова, даже обнял её и расцеловал в обе щёки, но Яромир знал друга слишком хорошо. Тот будто ждал, что жених с невестой рассмеются и скажут: «Шутка!» Порой Радосвет переглядывался с Радмилой, словно пытался понять: а она-то знала или её тоже огорошили?
Сестра изображать радушие не старалась, но и враждебности не выказывала. Улучив момент, когда царь завёл с Огнеславой светскую беседу, она оттащила Яромира в сторону и шепнула:
— Ты что творишь?
— Я же сказал: женюсь. Али ты не расслышала? — так же шёпотом огрызнулся он.
Радмила вздохнула:
— Ты уверен?
— Разумеется. Ты же знаешь, я не из тех, кто меняет решения по десять раз на дню.
Сестра взяла его за плечи и развернула к окну:
— А ну-ка поворотись к свету.
— Это ещё зачем?
— Погляжу, нет ли на тебе любовных чар.
— Но-но!
— Не понукай, коли не запрягал. Я теперь за главную чародейку, так что не мешай мне выполнять свой долг. — Она резко махнула ладонью перед его лицом, потом сделала собирающий жест пальцами и глянула на свою руку. — Хм… ничего, всё чисто. Что ж, мои поздравления, братец. Будь счастлив.
Приготовившийся было защищаться Яромир от неожиданности захлопал глазами:
— Э-э-э… и всё? Больше ничего мне сказать не хочешь?
— А что я должна сказать? — пожала плечами Радмила.
— Ну, там «Аай-я-яй, как же так, она же полукровка»?
— Дурачок ты. — Сестра обняла его и, привстав на цыпочки, поцеловала в лоб, как маленького. — Главное, чтобы ты был счастлив. Всё прочее — не важно.
Она поймала встревоженный взгляд Радосвета и кивнула: мол, всё нормально. Тот тут же повеселел и хлопнул в ладоши:
— А не желаете ли отужинать вместе, так сказать, по-семейному?
Огнеслава засмущалась, пришлось Яромиру взять её за руку и отвести к столу.
— Всё хорошо, — шепнул он. — Царь не кусается.
— Думаю, я ему не нравлюсь. И твоей сестре тоже.
Значит, почувствовала всё-таки… Яромир крепко сжал её ладонь.
— Даже если так, что с того? Это же я на тебе женюсь, а не они. А мне ты очень даже нравишься.
Слова оказались верными: Огнеслава заулыбалась, выпрямила плечи. И уже больше не смотрела в пол или в тарелку. Яромир и оглянуться не успел, как его невеста стала величать Радосвета по имени. Не самовольно, конечно, царь сам предложил.
Стоило отвлечься на жаркое — глядь, а эти двое уже принялись обсуждать, как перестроить дворцовый зимний сад, чтобы там выращивать вдвое больше целебных трав для Дивьего войска.
— Она всегда такая деловая? — спросила Радмила хоть и с усмешкой, но не без уважения.
— Всегда. Сказала как-то: коли будет пользовать Лютогора — и того приструнит, чтобы соблюдал предписания лекаря, — улыбнулся Яромир.
— Эта сможет: по глазам видно. Ох, нрав-то у вас обоих огонь… Постарайтесь уж не прибить друг друга во время ссор.
«Мы не будем ссориться», — хотел сказать Яромир, но прикусил язык, вспомнив и обстоятельства знакомства, и все их последующие встречи с Огнеславой. Да-а, их семейная жизнь вряд ли будет мирной. Но главное — любовь, а остальное уж как-нибудь приложится.
Он снова немного напрягся, когда Радмила увела Огнеславу в свой шатёр — дескать, девочкам нужно посекретничать. От тревог и сомнений его отвлёк Радосвет:
— Что, проучила тебя судьба,
