Кощеевич и война - Алан Григорьев
Но был ещё один вопрос, который волновал его гораздо больше:
— А что решил отец? Подчинился тебе?
— Как же иначе? — хмыкнула Смерть. — Я ведь старше, мудрее и могущественнее.
— Тогда я не подчинюсь!
Откуда взялись силы перечить? Лис и сам не понимал. Но твёрдо знал одно: он ни за что не станет повторять судьбу Кощея. Эта яростная мысль оказалась сильнее любого здравого смысла, сильнее страха. Даже сильнее Смерти.
— Как знаешь… — процедила Марена сквозь зубы. — Только увидишь — всё равно выйдет по-моему. Друг твой улетел, ни тебе, ни мне не достался. А без меня ты победы не дождёшься.
— Подумаешь! Я и без упырей смогу победить!
Лис чувствовал, будто на плечи давит каменная плита, его скрючило под тяжестью этого груза. Перед глазами колыхалось алое марево. А может, это полыхал форт на Коловершьей горке? Брёвна трещали и шатались, в воздух то и дело выстреливали снопы искр. Кто-то отчаянно кричал:
— Уходим! Уходим!
— Назад, огнепёска вас дери!
Частокол начал заваливаться, но Марена щёлкнула пальцами, и всё замерло. Время встало. Вокруг стало серо и безжизненно, словно мир присыпало пеплом и затянуло паутиной. Лис уже знал, что это Изнанка. Та сторона. В этом мире Смерть обладала истинным лицом, при взгляде на которое кровь стыла в жилах.
— Тебя сейчас пришибёт. И этого твоего, — кивнула она на Оджина, — тоже. Хочешь его спасти?
— Сама говорила, что это против правил, — пожал плечами Лис. — Если его нить обрывается здесь, я не должен мешать.
— До чего же ты упрямый! — Марена топнула ногой. — А что ты скажешь, если дивьи больше не будут умирать? Я их отпущу. Не навсегда, конечно. Лишь до той поры, пока Дивь не победит Навь.
— Ты не сделаешь этого! — ахнул Лис. — Так нечестно!
— Так давай помиримся. Ну что ты? Поплакать вздумал? Не плачь. Иди ко мне, дай обниму. — Голос Смерти звучал ласково и маняще, но Лис больше не верил ей. Кощей делал точно так же: давил, угрожал, а когда выходило, как он хочет, улыбался: «Молодец, хороший мальчик». А потом всё повторялось.
— Да иди ты к чёрту! — Лис не ведал, кто таков этот «чёрт», но его порой в сердцах поминала мать. Словечко из Дивнозёрья показалось ему более обидным, чем привычные навьи ругательства. А значит, более подходящим.
В тот же миг время продолжило бег, и горящая стена с грохотом обрушилась на него.
* * *— Княжич! — позвал из темноты Энхэ.
Лис с трудом разлепил глаза. Он лежал в своём шатре. Пахло благовониями и какими-то зельями.
— Сколько времени прошло? — Он приподнялся на локте, ожидая боли, но её не было. Видать, целители хорошо постарались.
— Ты провёл в беспамятстве четыре дня.
— Ну, спасибо, что не шестнадцать зим, — усмехнулся он, глядя на свои ладони. На коже виднелись подживающие ожоги. — А Оджин?
— Погиб… — вздохнул Энхэ. — Ты, княжич, его собой закрыть пытался. Да, видно, от судьбы не убежишь…
«Дышло в глотку этой судьбе! Вернее, одной из её ипостасей».
От неожиданно злой мысли Лис аж вспыхнул, и Энхэ всполошился:
— Может, воды?!
— Потом. Лучше доложи, какие новости.
— Форт сгорел, дивьи отступили. Не знаю, как так вышло, но многие из них спаслись. Мы больше людей потеряли. Но хоть разорили это коловершье гнездо. Теперь дорога на Светелград открыта, княжич. Но без тебя я не осмелился дать команду наступать. Ты побереги себя в следующий раз, а?
Лис сел на кровати.
— Не беспокойся. Больше я так подставляться не буду. Что ж, выходит, твоя взяла, а? Теперь ты мой советник.
— Выходит, так.
Энхэ поклонился. Ишь, сияет, как медный таз! Добился-таки своего. Впрочем, Лис больше не чувствовал досады. Верные люди на дороге не валяются. Особенно когда дело в сущности дрянь. «Дорога на Светелград открыта» — ага, как же!
— А где этот твой воевода? Как там его?…
— Веледар. Ждёт, когда ты пожелаешь его увидеть.
— Тогда зови. — Лис потянулся, хрустнув суставами. Да, его словно жернова перемололи. Но жить будет — куда он денется?
— Может, повременить? Ты же едва очнулся!
— Зови, я сказал! Только сперва помоги мне одеться. — Княжич встал, опираясь на плечо новоиспечённого советника, и вдруг хохотнул. — А чары-то ты не подновляешь уже? У тебя макушка темнеть начала.
— Так я же теперь среди своих. — Энхэ протянул ему рубаху, помог надеть тунику и пояс. Потом кликнул стражников, и те привели Веледара.
Скрестив руки на груди, Лис смотрел на Дивьего воеводу. Да, жизнь того явно потрепала. У громадного детины тряслись руки, глаза покраснели, будто в них насыпали песка, а лицо отекло, как у пьяницы. Он едва стоял на ногах, и Лис повелел:
— Сядь.
Веледар опустился на скамеечку (та хрустнула под его весом) и закрыл лицо руками. Наверное, ему было стыдно.
— Давно он такой? — шёпотом уточнил Лис у Энхэ, и советник кивнул.
— С той самой ночи. То рыдает, то вещами швыряется. От еды отказывается. Это уже конченый человек, княжич. Его, кроме бодряк-травы, ничего не интересует.
— Ну, рассказывай. — Лис уселся напротив и наконец-то взял чашу с водой, что протягивал ему Энхэ.
— А что рассказывать? — отозвался Веледар, не отнимая ладоней от лица. Его голос звучал глухо и бесцветно.
— Поведай княжичу то же, что и мне, — подсказал Энхэ из-за плеча.
Бывший воевода наконец опустил руки.
— Ты, Яснозор, гнида. — Он шумно вздохнул. — Да и я, кажись, теперь тоже. Ох, горе мне, горе…
— Говори по существу, — поморщился Лис. Ему совсем не хотелось слушать чужие причитания.
