Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

— Не смотри. Если тёмный час бывает перед светом.

Где же свет? — говорит и заглядывает мне за спину, где, вероятнее, лежат тела. Наша ночь в бухте была затишьем перед бурей. Тёмный час перед светом. Я закрываю глаза и отдаюсь владению мужчины, потому что слабое тело отказывается идти. Харрис придерживает меня, заводя в пахнущую больницу, где меня тут же хватают медсестры. Я держалась за рубашку Харриса, а потом он опустил меня на стул. Я удобно села и стоило мне поднять глаза, как меня окружала только медсестры и взрослый врач. Я взглянула в конец коридора, увидев уходящую спину Харриса. Моего света. Моего незнакомца в тёмной рубашке. Моего тёмного незнакомца.

— Они знали, где мы находимся и где будем находиться. Они следили не только за Эйвоном, он скорее был отвлекающим манёвром. Главной целью останешься ты, Тереза, — мы летели уже третий час и его нравоучения о опасности в Италии, и возможных опасностях в Ирландии не переставали вылетать из пухлых губ.

— Мне плевать, я могу за себя постоять. У меня есть охрана, я буду под защитой, — говорила я в ответ, заставив его желваки заходить ходуном. Бледный Эйвон сидел рядом со мной, поедая нарезанные дольками грейпфрут. Запах цитруса щипал ноздри, от чего я морщилась и выглядела нелепо, а не уверенно.

— Охрана? Кто? Твой излюбленный итальянец? — Харрис сверкнул глазами, и я хмыкнула. Конечно, он знал об Энцо, так как у этого мужчины была доскональная информация обо мне и моей жизни.

— Именно. Знаешь, сколько мы не виделись и сколько новых возможностей защиты он поможет мне освоить? — я пылала, когда видела гнев на его лице. Меня возбуждали его эмоции. Он рывком отстегнул ремень и двинулся ко мне, заставив меня сделать то же самое.

— Прошу, займите свои места, — торопливо подбежала стюардесса.

— Что? Ты злишься на меня? Тебе не нравятся мои слова, Харрис? Успокойся и посмотри на белье новенькой стюардессы, тебе ведь это так нравится! Извращенный фетишист! — бурчала я, размахивая руками. Он рывком взял меня за руку и отойдя к своему креслу, сел, притягивая меня к себе. Я с глухим криком плюхнулась на его колени. Он молча сцепил мою талию ремнем, заставив тело буквально вжаться в его рубашку. Харрис опалил моё лицо дыханием, и я замолчала от неожиданности.

— Так устроит? — спросил Харрис у стюардессы, поднимая к ней голову. Она растеряно оглянулась и поняв, что спорить с мужчиной бесполезно, кивнула. Эйвон молча откусывал грейпфрут, смотря на нас с интересом и наклоненной головой.

— Что ты творишь? — я пришла в себя, руками опираясь о его грудь и поднимаясь. Он властно сложил руки на мои бёдра, вжимая меня обратно. Воспоминания и ощущения его больших рук на моём тельце заставили меня покраснеть.

— Показываю единственную доступную защиту для тебя, которую покажу тебя я. Я, Тереза. Я и никто больше, — он говорил грубо и быстро, заставил приковать взгляд к его губам и бегающему взгляду. Жар его рук на бёдрах заставили температуру в салоне подняться.

— К черту тебя и твоё отношение, понятно? Я сама выберу себе защиту и это точно будешь не ты, — продолжала я, от чего он задрал мою блузку, заставив замолчать и вскрикнуть. Я не могла сдвинуться из-за крепкого ремня, который продолжал впиваться в моё тело. Харрис движением задрал блузку и коснулся ладонью обнаженного бока. Я нахмурилась, серьёзно на него посмотрев. Что за глупости он вытворяет? Почему решил, что может безрассудно прикасаться ко мне, когда ему захочется?

— Не ругайся, девочка. Или ты забыла, что я делаю с нахмуренной ложбинкой между твоими бровями? — самодовольно спросил он и я шумно сглотнула. Это осталось не без внимания и склонив голову, Харрис пристально рассмотрел моё лицо. Он перевёл короткий взгляд на Эйвона, который зашевелился и исчез из салона. Я напряглась всем телом, его рука на обнаженному боку стала ощущаться опасно. А взгляд. Этот похотливо соблазнительный взгляд сапфировых глаз сводил с ума.

— Ты так учащенно задышала, Тереза, — дразнил Харрис, опуская руку к моей твидовой юбке. Мне стало неестественно жарко в костюме, состоящем из пиджака и юбки. Сердце колотилось так сильно, что казалось, выскочит из груди.

— Это ты виноват. Я злюсь, — соврала я, заставляя его двинуться дальше и провести кончиками пальцев по голому бедру. Я зажала губу между зубами, волнение затмило головокружение и мысли в голове. Харрис улыбнулся, проникая своей чертовой улыбкой в самые чувственные клапаны сердца. Его лицо приблизилось:

— Проверим степень твоей злости, девочка? — самодовольный тон заставил меня взять себя в руки и приблизиться к нему. Я почти коснулась своими губами его, но вовремя остановилась и выдохнула.

— Реакция моего тела ни о чем не говорит, — огрызнулась я. Харрис покачал головой, проникая рукой между моих ног, будто делает это каждый день. Я откинула голову, заставив его свободную руку схватить меня за горло. Он не сильно сжал его и вернул наш контакт глаз. Я возбужденно промычала, когда он одновременно провел пальцами по моим складкам и сжал горло. Его глаза буйно воевали с моими. Голубой и зелёный играли на холсте страстный танец. Плескались красками, сплетаясь в единые цвета.

— Правильно, потому что твоё тело кричит и молит, Тереза, — промурлыкал Харрис и без предупреждения резко вошёл в меня. Я была настолько смазана естественной смазкой, что не ощутила боли, лишь разливающееся наслаждение на кончиках пальцев, в горле, голове. Я горела и сгорала везде, где возможно было. Харрис ласкал меня пальцами, потирая умирающий от желания центр. Его рука сжимала моё горло, держа презрительно страстный контакт глаз. Я видела возбуждение и войну в голубизне моря, в котором бушевал шторм. Его глаза плескались искушением, которое он умело сдерживал, а я нет. Я закусывала губу каждый раз, когда чувствовала сильный толчок. Я сдерживала свои стоны, так как даже пьянящей головой понимала, что мы не одни.

— Говори, — приказал он и я сглотнула, горло пересохло, а голова кружилась от того, как старательно я сдерживалась.

— Не отпускай, —