Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева
Да, и такой же, каким был тогда, два года назад, когда носился по футбольному полю или ловил мяч, стоя в воротах. Но сейчас в руках у него был не мяч, в каменная голова с волосяной веревкой на шее.
Потрясенная, Василиса перевела взгляд с Даньки на эту голову. Грубо высеченные черты менялись на глазах, в них появлялось что-то знакомое. Шевельнулись и поднялись каменные веки, разомкнулись каменные губы, исторгнув грубый, словно тоже каменный шепот:
– Бойся прачки… убей цветок!
Василиса узнала голос отца.
Это была голова ее отца!
Она покачнулась. Перед глазами заклубился туман. Но она еще успела увидеть, как Данька бежит к реке, сжимая голову Виктора Рыбакова, как его догоняет Олечка Солошина, как они вместе бросаются в воду, возвращаясь туда, куда канули два года назад.
Волны сомкнулись над ними…
Василиса уже не помнила, как повалилась на песок без сознания.
* * *
– Ну наконец-то очухалась! – сказал Шварц. – Я уж решил, что ты умерла.
– Почему? – с трудом спросила Василиса, озираясь.
Она полусидела на заднем сиденье быстро едущей по берегу Волги машины Занны Керено; Шварц перегнулся с переднего сиденья и с любопытством таращился на Василису.
– Ну ты там валялась на берегу как мертвая, – пояснил он, улыбаясь так широко, как будто видел ее не «валяющейся на берегу как мертвая», а минимум победившей в конкурсе «Танцы со звездами».
– Что случилось? – спросила и Занна Керено, поглядывая на Василису в зеркальце заднего вида. – Мы тебя ждали-ждали…
– Да, – подхватил Шварц, – мы ждали-ждали чай пили… у госпожи Керено полный термос чая…
«У госпожи Керено?! – изумилась Василиса. – Шварц что, спятил? Хотя, с другой стороны, как ее еще называть – «тетя Занна», что ли? Это вообще был бы цирк!»
– …и печенье вкусное… а тебя все нет и нет, – тараторил Шварц. – Ну, мы спустились к реке, а ты валяешься у самой воды. Пришлось тебя тащить на руках. Ты представляешь, госпожа Керено такая сильная – одной рукой тебя перенесла!
– Василиса, не слушай его, – засмеялась Занна Керено. – Женя мне очень помог! А ты очень бледная, девочка моя. Выпей чаю, он и правда очень вкусный. Женя, налей ей!
– Спасибо, я не хочу, – с трудом выговорила Василиса. – Меня немного тошнит.
Ее и правда подташнивало, голова кружилась, а главное – в горле пересохло: самое время выпить теплого чая! Но от злости на спятившего Шварца и «госпожу Керено» даже думать об этом не хотелось.
– Нет-нет, ты непременно должна выпить чаю! – ласково проговорила Занна Керено, однако прекрасные глаза ее, которые Василиса видела в зеркальце, были холодны и неприветливы.
– Я не хочу! – крикнула она. – Отстаньте! – На мгновение она и сама испугалась своей невежливости, вернее грубости – даже извиниться захотелось, но это желание ушло как пришло, и Василиса постаралась сесть прямо, чтобы унять головокружение.
– Сдурела?! – почти испуганно прошептал Шварц. – Извинись немедленно перед госпожой Керено!
Василиса только зубы стиснула.
Упомянутая «госпожа» пожала плечами, усмехнулась и отвела глаза, сказав миролюбиво:
– Я не обиделась. Вижу, тебе плохо. Ничего, дома поешь. И все-таки, что произошло на берегу?
– Да! – воскликнул Шварц. – Что там такое произошло, почему ты валялась как…
– …мертвая, – зло подсказала Василиса.
– Вот именно, – кивнул Шварц. – Из Волги вылезло какое-нибудь чудище и перепугало тебя до потери сознания? – И захохотал.
А вот фиг тебе, ничего не расскажу!
– Что-что… – буркнула Василиса. – Я подвернула ногу, упала и, наверное, ударилась головой.
Какой смысл говорить о случившемся? Ей все равно не поверят. К тому же теперь она и сама точно не знала, что это было: видела она Даньку и Олечку – или и правда упала, подвернув ногу и ударившись головой.
– Упал, очнулся, гипс! – не переставал хохотать Шварц.
– Очень остроумно, – процедила Василиса. – Одуреть можно от такого остроумия и оригинальности! Мог бы из того Шварца процитировать что-нибудь!
Этот Шварц покосился растерянно – и вдруг заорал:
– Уже приехали! Вот это скорость!
Да, машина остановилась у ворот дома, в котором Василиса прожила почти всю жизнь, но сейчас ей больше всего на свете хотелось оказаться подальше отсюда. Если только для этого не придется ехать на машине госпожи Керено…
Ну что ж: или одно, или другое! Василиса с трудом выбралась из автомобиля и, немного постояв, чтобы голова перестала кружиться, пошла в дом.
Шварц суетился около машины, помогая Занне доставать из багажника какие-то сумки.
Проходя через веранду, Василиса обратила внимание, что бочка открыта, а согнутая крышка по-прежнему валяется в углу.
Значит, Тусег Ырки дома все еще нет. Наверное, по-прежнему в лесу, со своим…
Нет-нет, глупости все эти догадки!
Василиса как могла быстро поднялась на второй этаж, зашла в ванную, умылась, вытрясла из волос песок, вбежала в свою комнату и упала на кровать. Голова снова закружилась, перед закрытыми глазами поплыли отрывочные картины того, что происходило на берегу.
Было это или нет?! Нет, конечно, нет – не могло такого произойти!
За дверью послышались осторожные шаги, дверь начала приоткрываться, и Василиса замерла.
– Ты спишь? – раздался осторожный шепот Занны Керено. – Ну спи, спи. Пойду что-нибудь приготовлю на ужин.
Дверь закрылась, Василиса открыла глаза и приподнялась. Да, смеркается, скоро совсем стемнеет. А ведь она собиралась посмотреть записи отца.
Устроившись у окна и достав из кармана заветный блокнот, она открыла его и принялась листать. Некоторые записи были сделаны мелко, неразборчиво, но Василиса почему-то не решалась зажечь свет.
Почему-то? Да ясно почему! Не хотела, чтобы Занна Керено и Шварц знали, что она не спит. А вот тут возникает еще одно «почему?». Почему она не верит Занне Керено, а теперь и Шварцу? Ответа у Василисы пока не было.
Напрягая глаза, она вчитывалась в острый торопливый почерк отца, узнавая слова, которые слышала от Тусег Ырки. Василиса отлично помнила их, может быть, не в точной последовательности, но помнила. Тусег Ырка выкрикивала: «Тад, севел! Моа се, да мерх, Тусег, Тусег Ырка! Амбр, Кассис, тремен, буан тремен!
И вот что получилось: tad – отец, sevel – стоять, moi da merc’h – я твоя дочь, ambr – янтарь, tremen – уходить, buan – скорей.
«Значит, я правильно угадала: этот Ырка – отец Тусег!» – подумала Василиса, пугаясь своей проницательности, пожалуй, еще больше, чем новых загадок, которые появлялись одна за одной. А слово touseg – тусег – в переводе значит «жаба»…
Нет, это невероятно! Их со Шварцем тогда на реке спасла жаба! Это была Тусег Ырка? Жаба, дочь какого-то кошмарного чудища? Жаба, которая иногда принимает человеческий облик, у которой золотисто-серебристая спина!
Не думать, не думать, не думать о том, чего не может
