Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots

— Глупая! Невыносимая! — бубнил Харрис на итальянском, усаживая меня в чёрную машину и обходя, сел на водительское кресло. Он глубоко дышал, стараясь унять вырвавшиеся эмоции.

— Никто, Тереза, не посмеет притронуться к тебе и заявить на тебя свои права, ясно? — начал он, с силой сжав бедный руль машины. Я схватилась за тёмную кожаную обвивку, шмыгая носом и наблюдая за ним. От его эмоций и слов моё сердце воспарило и окрылилось.

— Никто не посмеет даже подумать о мысли сделать тебя своей любовницей или женой, — продолжал он, я сглотнула и пульс в висках забился чаще. Машину крутануло на повороте, и я испуганно осмотрелась по сторонам.

— Я сотру в пыль любого, не так посмотревшего на тебя, — наконец он развернулся, бархатный голос обратился ко мне, и его грубая рука потянулась к моей щеке. Лёгкое касание к моей коже заставило меня в надежде распахнуть глаза, и я шмыгнула носом. Харрис улыбнулся.

— Что все это значит? — на выдохе спросила я. Голубые глаза бесстрастно рассматривали мои.

— Я, Тереза. Я заявил на тебя свои права.

Мы ехали в неизвестность так долго, что по итогу я задремала. Харрис иногда останавливался, чтобы достать телефон и написать пару коротких фраз в сообщении, а затем отправлялся дальше. Моего плеча коснулись, и я мягко повернула голову в сторону Харриса, он холодно приветствовал меня.

— Мы приехали, — всю дорогу я молчала и желала продолжать молчать, чтобы как следует проучить Харриса за причинённую боль. Я обернулась к окну и ахнула, увидев пляж и голубое лазурное море.

— Где мы? — я выскочила из машины, хватаясь за подол платья. Бухта окружена высокими утёсами и живописными холмами, золотисто-белая песчаная пляжная полоса тянется вдоль бухты, создавая идеальное место для отдыха. Море бухты прозрачное и ярко-голубое, словно живое, манит приятными приливами.

— Я устал от яхты, — коротко ответил Харрис и кивнул на каменную дорожку, подсвеченную фонарями к деревянному домику. Большие окна и просторные террасы, окружённые забором, кустарниками и местными цветами, которые создают ароматные букеты.

— Ты привёз меня к домику у моря? — я выдохнула, потому что была поражена. Харрис секунду помедлил, вглядываясь в черты моего лица и кивнул.

— На одну ночь, — его голос был бархатным и внутри меня поселилась боль. На одну ночь, а с появлением первый лучей солнца всё вернётся на свои места. Мы продолжим быть врагами.

Он провёл меня к домику, открывая его без ключа, чему я нахмурилась. Домик был небольшим, но оснащён всем необходимым. Мягкие ковры мешали ходить на каблуках, поэтому я желала поскорее сесть. Я поморщилась от боли в ногах, схватившись за больную голень. Харрис обернулся, кивком указывая на диван. Не смотря на его приказной тон, я подчинилась и была удивлена, когда он сел на противоположно стоящее кресло.

— Ногу, — приказал коротко он, от чего я расширила глаза и подняла свою ногу. Харрис мягко просунул ладонь под голень и аккуратно снял красные туфли. Он покачал головой, после чего тёплыми разогревающими движениями рук разминал мою стопу. Я ахнула, закатив глаза от нахлынувшего удовольствия, ловля довольный смешок Харриса.

— Что ты делаешь? — пропищала я от удовольствия, чувствуя расслабление в ногах.

— Многие не ценят и не видят женский труд. Вы подолгу ходите и стоите на каблуках, когда мужчины носят комфортную обувь и одежду, — спокойно ответил он, поднимая вторую мою ногу и разминая её. Я в удовольствии откинулась на спинку, замычав.

— Ты-ты поражаешь меня, — выдавила я, заставив его улыбнуться.

— Ты права, я умею удивлять.

И он был совершенно прав, когда вышел из соседней комнаты с белой большой футболкой и шортами для меня.

— Хозяйка не успела найти одежду для тебя, поэтому довольствуйся моей, — он протянул одежду мне.

— Хозяйка? Чей это дом? — спросила я, подняв на него глаза.

— Это мой домик, но я позволил Марии жить здесь при условии, если она будет держать его в чистоте, — беспечно ответил Харрис.

— Мария?

— Одна из рабынь, которую я спас, — так же легко продолжал говорить Харрис, и я ахнула. Передо мной стоял настоящий падший ангел.

— Сколько же людей ты спас, Харрис? — он поморщился от моего вопроса, либо же от того, как я произнесла его имя. Я буквально промурлыкала его.

— Очевидно, недостаточно. Больше людей я совратил, а не спас, — увильнул от ответа мужчина и скрылся в комнате, чтобы я могла снять платье. Харрис Райт самый странный человек, которого я когда-либо знала. Он не эмпатичен и в целом не обладает чувствами, но его желание помогать и спасать людей поражает. Как будто он уже очень давно делает это автоматически, не задумываясь.

Я осталась в красном белье, потому что без него чувствовала себя некомфортно. Шорты спадали с моих бёдер, поэтому мне пришлось завязать их на узел.

— Ты голодна? — спросил он, находясь на кухне и переодевшись в чёрную футболку с шортами. Вид его широкой спины за кухонной столешницей заставил меня закусить губу. Я села на барный стул.

— Да.

— Я не удивлён, — он шумно улыбнулся. Я очень много ела, находясь в доме Харриса, по большей части из-за того, что он постоянно менял рацион моего питания. Готовила Альба, которая изо дня в день придумывала новые блюда, а я желала попробовать что-нибудь новое и интересное. Наверное, я даже набрала достаточно веса, так как весь месяц бесцельно пролежала. Только недавние тренировки с Эйвоном помогали мне держать себя в тонусе. Харрис поставил передо мной блюдо, от которого я нахмурилась.

— Крем-суп из мидий с френч-тостами и жареные кальмары с айоли, — прокомментировал он, заставив мои ресницы затрепетать. Следующим он поставил салат с креветками, авокадо и грейпфрутом.

— Ты странный человек, — я покачала головой и принялась есть.

— Почему?

— Ты не задерживаешься на типичном рационе еды и пробуешь что-то новое каждый день, — я попробовала суп и с восхищением улыбнулась. Харрис покачал головой, прожевав салат. Его фигура не садилась, а облокотившись о столешницу, он ел.

— Жизнь слишком коротка, чтобы каждый день есть фаст-фуд и типичную еду, как ты выразилась. В