Александр Панов - Жизнь только начинается
Юрка! Он сидит на мостике согнувшись, смотрит в воду арыка. Как кошка, метнулся Вася по ветвям вниз. Подкравшись, Вася закрывает ладонями глаза Юрки.
- Пусти, рыбу спугнешь! - протестует Юрка.
- Где рыба?
Юрка указывает на снующих в воде мальков.
- Ну и рыба! Рыбешка! Рыбачить умеешь?
- Не знаю, не пускали на речку.
- И плавать не умеешь? - поражается Вася.
- В ванной плавал.
Вася присвистывает.
- Скоро урок, идем.
- Опять командуешь? Не пойду!
Вася озадаченно качает головой, потом решительно приподнимает Юрку за плечи.
- Брось дурака валять! Ты мой товарищ навсегда, дай пять.
Юрка вяло подает руку.
- Товарищ, а в горы со мной не хочешь.
- Опять за свое. Обожди, мы уже знаем, из каких узлов трактор состоит. Год пролетит незаметно, будет специальность в руках. Тогда мы возьмем отпуск и поедем в горы. Ружье купим, пороху... Ладно?
Глава десятая
В КЛАССЕ
Перед началом урока всегда шумно. Может, так должно быть, только шум у них в классе особенный. Создают его двое: Костя и Сашка. Сказал бы Вася Яркову пару слов, но Ярков ведь такой, словами на него не подействуешь. Неуклюжий, здоровенный Костя пытается догнать Сашку, но тот ловко увертывается. Когда Ярков скачет по партам, Оля, чуть не плача, кричит:
- Сломаешь!
- Починят! - отрезает Костя, даже не взглянув на девушку. Оля вздыхает и поджимает губы.
Девушки, сидящие на первых партах, шушукаются. Ребята над чем-то смеются, как будто ничего особенного не происходит. Иван Сергеевич пожимает плечами и отворачивается. Но Вася не отводит своих глаз от Оли. "Почему все ребята молчат? Между собой осуждают Яркова, а в глаза никто не осмелится..." - с удивлением думает он.
Когда входит, чуть прихрамывая, мастер Петр Александрович, Костя с Сашкой не спеша садятся за парту. Ярков, выпучив глаза, смотрит в одну точку, лицо у негр невозмутимое. Воспитанники прыскают.
- Посмейтесь, я обожду, - спокойно говорит мастер и подходит к окну. Он пытливо оглядывает класс. - Я могу с уверенностью сказать: Косте Яркову да и Корнакову неясно, зачем они здесь сидят. Ярков - горожанин, он не все еще понимает. А ты, Корнаков, из деревни. Тебя колхоз послал к нам учиться.
Лицо Корнакова заливается краской стыда, он опускает голову.
- Сегодня мы получили из колхоза письмо, - продолжает мастер. Колхозники спрашивают, как учится их посланец. Посоветуй, Корнаков, что им написать. Написать, как вместе с Ярковым вы яблоню сломали? Или как в орла играешь, дурачишься на уроках? Не хочется, Корнаков, позорить тебя перед колхозниками.
- И чего это вы на меня?.. - бормочет Саша.
- Ты комсомолец, - сурово говорит мастер. - С тебя бы Косте пример брать, а ты из кожи лезешь, чтобы угодить плохому другу.
Петр Александрович с минуту молча ходит но классу.
- Ребята, вы все, кроме Яркова и Новосельцева, хорошо знаете, каким уважением пользуются механизаторы. Хочу напомнить вам, что нет такой работы в колхозе, на которой можно обойтись без механизатора. Вас ждут колхозники. Мы должны жить хорошо, жить так, чтобы всего у нас было в достатке. Для этого надо, чтобы сельское хозяйство намного больше, чем сейчас, давало зерна, молока, мяса...
Иван Сергеевич с Олей развешивают плакаты. Ими украшены все стены. Но принесенные мастером плакаты другие. Объясняет мастер хорошо, а все-таки запомнить названия деталей трактора очень трудно. "Неужели я бестолковый?" - с тревогой думает Вася. Даже выводы он не успевает записывать, хотя Петр Александрович нарочно диктует медленно, повторяя каждое слово.
- Все записали? - обращается он к ребятам.
- Все!
Один Вася отстал, а признаться ему неудобно. Не хочется ему весь класс задерживать.
"Подробно записывай, - шепчет он Юрке, - потом у тебя перепишу".
Но Юрка пишет мало, начинает зевать.
Глава одиннадцатая
СОБРАНИЕ, КОТОРОЕ СОРВАЛОСЬ
Оля решила на последнем уроке поговорить откровенно о дружбе. Почему все ребята ходят на поводу у Яркова и Саши? Почему девушки словно воды в рот набрали? А тетя Ксения каждый день ей говорит: "Хуже вашей группы нет. Подумать только: одни идут, как суворовцы, подтянутые, гордые - любо смотреть! Старушку встретят - дорогу дают... И вдруг летит ватага из третьей группы. Батюшки мои!.. Кричат, шумят, толкают друг друга, того и гляди с ног сшибут... Вот, Оленька, твоя группа какая". Оля секретарь комитета, и ей стыдно.
Когда раздался звонок, Оля встала к двери, едва успев опередить Костю.
- Сейчас будет собрание, сидите на местах, - предупреждает она.
- Я напиться, - тоном, не допускающим возражения, говорит Костя.
Оля знает, что значит у Яркова "напиться". Под таким предлогом он дважды уходил с урока и не возвращался до звонка.
- Садись на место!
Костя вызывающе усмехается, пристукивает каблуками, отдает честь, военным шагом направляется к своей парте.
Иван Сергеевич удивлен и категорически возражает. Собрания без подготовки никто не проводит. Это же общественное мероприятие! Необходимо согласовать с замполитом или директором.
- Лично я выступать не намерен, - заявляет он.
- Тебя никто и не просит... - сердито обрывает его Оля. - Ребята выступят, да и мне надо сказать...
Иван Сергеевич пожимает плечами и садится за учительский стол, рядом с Олей.
- Собрание группы считаю открытым, - объявляет Иван Сергеевич. - На повестке дня один вопрос: о состоянии дисциплины на сегодняшний день в третьей группе. Основной докладчик: секретарь комитета комсомола училища механизаторов товарищ Снежникова Оля.
Оля ждет тишины. Ярков напрашивается на замечание, но Оля молчит, со злостью вглядываясь в его светло-серые ехидные глаза. И вдруг становится тихо. Оле кажется, что никогда не было такой тишины.
- Ребята! - говорит она и замолкает.
О чем говорить? Ой, сейчас будет кричать на Яркова, на Сашку, на Ивана Сергеевича, на себя. Не то, совсем не то! Это уже было! Оля в отчаянии, с тоской оглядывает класс, недоумевающие, удивленные лица.
- Ребята! - повторяет Оля, опускаясь на стул и закрывая ладонями пылающее лицо. Да, такой тишины не было еще в классе. Что же делать? Никто не знает, что теперь делать. Воспитанники поворачивают головы в сторону последней парты.
- Опять я виноват? - иронически произносит Ярков. - Ребята, ребята, а сама молчит... - Но голос у Кости дрожит, в глазах потухли насмешливые искорки.
Иван Сергеевич теребит свой аккуратный льняной чубик, ему ясно: собрание сорвалось.
- Собрание считаю законченным... то есть закрытым. Товарищи, то есть ребята! Просьба всем уйти из класса, кроме комсомольцев.
Глава двенадцатая
ОЛЯ
Бывает иногда так тяжело на душе, что места себе не найдешь. И жизнь кажется неинтересной и трудной.
Когда Оля была маленькой девочкой, она думала: "Наступит семнадцать лет - и я буду умная и важная". И вот уже идет семнадцатый, а ничего особенного не произошло. Все смотрят на нее как на взрослую, а она словно не изменилась. Только поняла, что она не такая уж умная и смелая, какой себя считала. Даже выступить как следует не умеет!
Может быть, случайно, незаслуженно выбрали ее секретарем комитета? Когда инструктор райкома комсомола спросила ребят, кого они хотят выбрать секретарем, все задумались. За десять дней не очень-то узнаешь, кто какой. И вдруг Галина Афанасьевна порекомендовала Олю.
От неожиданности Оля растерялась, не могла вымолвить слова, только улыбалась. Надо было сказать, что лучше выбрать Ивана Сергеевича, но Оля растерянно молчала, а ребята переговаривались между собой.
- Она ничего...
- Можно...
- Но только... - замялся Иван Сергеевич.
- Говори, говори, - подбадривала инструктор. - Как тебя звать?
- Целинцев... Иван Сергеевич Целинцев.
Ребята засмеялись.
- А что, мы теперь взрослые, - слегка смутившись, сказал Целинцев. Повернувшись к Оле, он продолжал: - Она ничего, только тихая очень. Все-таки парня бы надо... Может, у нее организаторского таланта нет...
- "Может" не считается, это пальцем в небо, - заметил Корнаков.
- Ты факты давай.
- Фактов нет. Я не против, только пусть оперативно руководит.
Так Олю выбрали секретарем.
Как руководить комсомольской организацией? С чего начинать? В беседе с инструктором райкома Оля ничего толком не поняла, слишком была взволнована. Она всегда считала, что комсорг - это особенный человек: он все знает, все может. И вдруг она сама теперь вожак молодежи. Вожак! Вот Галина Афанасьевна - действительно вожак. Она выступает без всякого конспекта, у нее такие понятные, верные слова, как будто она угадывает, что у ребят на душе.
Оля сидит в комнате тети Ксении у окна. Но Иван Сергеевич находит ее и здесь.
- Чего кукуешь? Идем на свежий воздух, - приглашает он.
Над ними шелестят сухие желтые стручки акации.
- Ой, не знаю, что теперь делать. И зачем только выбрали меня секретарем? - тихо произносит Оля. - Ты не смейся. Как подумаю, что опять надо выступать, - голова кружится.
