Алексей Пантелеев - Часы
Осмелел Петька, вылез на карниз, раздвинул пошире ноги и перемахнул к трубе. Вниз по трубе - плевое дело. Раз, раз и готово, - стукнули каблуки о камень.
Во дворе Петька. Ходит и место ищет, где часики закопал. А место известно - у забора, а до забора саженей на десять дрова...
Плотно Петькины часики дровами заложены.
"Ну, - думает Петька, - ничего. Как-нибудь раскопаю".
Плюнул Петька на руки и ухватился за первое полено. Потащил к себе. А полено тяжелое, сырое.
Стащил Петька первое, за второе полено ухватился... Третье стащил. Отбросил. Этак штук двадцать раскидал, уморился, вспотел, весь в поленьях закопался. Но роет все-таки, пыхтит самосильно и знай себе тянет полено за поленом.
Вот подцепил он какой-то тяжеленный чурбан с самого верха. Не выдержали руки - рухнул чурбан, загремел. И вся поленница рухнула.
Раздался вдруг лай. Пес откуда-то выскочил.
Испугался Петька - бежать не может.
А пес лает, воет, зубы на Петьку скалит, и глаза у него что у волка горят.
Сидит Петька, в дровах окопавшись, дрожит и думает... Думает-вспоминает. И все не может припомнить, как эту чертову собаку зовут... Трезор, что ли? Или Барбос? Или Шарик? И вдруг вспомнил.
- Король! - кричит. Негромко кричит. - Король! Дура! Цыц, на место!..
И сразу перестал лаять Король. Завилял хвостом, погасил глаза и отошел в сторону.
А Петька - что было духу - к трубе. Взобрался по трубе на второй этаж и в окно. Чуть с карниза не сверзился. Влез все-таки.
Койку свою отыскал. Сел, стал раздеваться. Скорее, скорее. И все дрожит. Зубы даже лязгают.
Снял Петька первый сапог и неосторожно бросил его на пол. От стука чернявенький проснулся. Поглядел на Петьку, зевнул и спрашивает:
- Ты куда это, - спрашивает, - ходил?
Смутился Петька.
- В ватер, - отвечает, - ходил.
- А зачем же... в сапогах?
Но не дождался чернявенький Петькиного ответа - заснул.
И Петька тоже разделся, залез под одеяло и - раз-раз - захрапел.
И во сне Петьку дрожь пробирала.
Удивительное дело - захворал Петька.
Странно даже. В какие, бывало, переделки парень попадал - ни малейшего кашля. Даром, что чахлый, грудь никогда не болела.
Прошлым годом в октябре в заморозки купался - и ничего. Всякую гадость ел, голодал неделями - тоже ничего. А тут на тебе - заболел.
Снесли Петьку в приютский лазарет и определили у него тяжелое воспаление в легких.
Ухаживал за Петькой санитар Рудольф Карлыч.
Хворал Петька три недели. Целых три недели без памяти лежал и к смерти готовился.
Но не умер, а выжил. Не такой Петька парень, чтобы умереть. Выжил. В себя пришел.
Проснулся Петька в дождливый день. За окнами дождь шел. В лазарете карболкой пахло и тихо было.
Повернулся Петька на другой бок и вспомнил.
На каланче часы били: бомм, бомм... Потом Король залаял.
Вспомнил Петька все и понял: болен был долгое время.
А тут Рудольф Карлыч вошел. Увидел, что Петька жив и здоров, обрадовался, руками всплеснул.
- Ах, - говорит, - наконец-то! Наконец-то ты, бедный головушка, ожил. Поздравлять мне тебя от чистый сердца! Браво!
Лежит Петька, не улыбнется даже. Молчит.
- Молчи, - говорит Рудольф Карлыч. - Молчи. Тебе говорить нельзя. Тебе отдыхать надо. Кушать надо... Бульон.
Ушел Рудольф Карлыч.
Через минуту возвращается, да не один, а с чернявеньким. Несет чернявенький на железном подносе тарелку супа. И улыбается во все зубы.
- Здорово! - кричит. - Поздравляю!
И ставит перед Петькой суп. Стал Петька есть суп. Ест потихоньку, глотает полегоньку. А чернявенький сел рядом. Нагнулся и Петьке на ухо шепчет.
- У меня, - шепчет, - к тебе дело есть. Поговорить надо. Важное дело.
Поднял Петька голову:
- Что такое?
Но тут Рудольф Карлыч вмешался.
- Нет, - говорит, - больному отдыхать нужно. Ему разговор вредно. Уйди. Не мешай ему кушать бульон.
Поднялся чернявенький.
- Ладно, - говорит, - что ж делать. Отдыхай. После поговорим, как окрепнешь немножко... Зайду я к тебе. Прощай.
Ушел чернявенький.
А Петька лежит и думает:
"Какой разговор у чернявого? Что у него за дело ко мне? Странное какое-то дело..."
Но уж другие мысли лезут Петьке в башку. Более важные мысли лезут.
Думает Петька о том, как ему быть и как поступать.
Бежать ли ему из приюта, или...
Нет, не таков Петька парень, чтобы дело задуманное бросить. Решил Петька часики заполучить - заполучит. Не важно, что ждать долго. Можно и потерпеть немножко, можно и в приюте пожить, пока дрова не кончатся.
Стал Петька ждать, пока дрова кончатся. Поправляется заодно.
А дров, надо сказать, сто кубов. Дров не на месяц, два, а на год, может быть, хватит. Но твердо решил Петька ждать и ждет... Терпит.
Поправляется. По лазарету ходить начал. Начал ходить из угла в угол. Скучно, конечно, ходить.
К окну подойдет, на улицу посмотрит. На улице дождь целыми днями. Август уже подошел.
И вот раз приходит к Петьке чернявенький. С книжкой приходит. Поздоровался, на койку Петькину сел.
- Скучаешь? - говорит. - А я тебе книжку принес. Интересная книжка. На вот, прочти...
Отмахнулся Петька.
- Знаю, - говорит, - какие это книжки. Политические... Со смыслом. Не хочу я ваших книжек политических.
- Нет, - говорит чернявенький. - Это не политическая. Политические ты зимой штудировать будешь, когда занятия начнутся. А это просто так интересная беллетристика. Прочтешь - я тебе еще принесу.
Положил чернявенький книжку на табуретку, посидел немного и ушел. А Петька спать завалился. До вечера проспал, вечером его Рудольф Карлыч разбудил, ужин принес.
Сшамал Петька ужин - снова спать завалился. Да не спится что-то...
Лежит, в потолок глядит. На лампочку электрическую глядит. Тошно глядеть. Скучная лампочка.
Стал Петька на пол глядеть, - тоже мало интересного.
И вдруг на табуретке книжку заметил. Обрадовался.
"Погляжу, - думает, - от нечего делать".
А книжка рваная, замусоленная попалась, но, на счастье, с картинками. Стал Петька картинки разглядывать. Сначала так - ничего особенного, потом интересно стало.
Нарисован на картинке преступник.
Связан преступник по рукам и по ногам канатом. А рядом - надсмотрщик с мечом.
"За что, - думает Петька, - сграбастали субчика?"
Перелистнул Петька страницу - прочел. Дальше читает... Да неинтересно читать, не знает, что раньше было. Стал с начала читать. И до того увлекся, что всю ночь напролет прочитал...
Интересная была книжка. Называлась та книжка "Иафет в поисках отца". Как одного маленького шкета аптекарю подкинули. И звали его Иафет. А он вырос и пошел по белу свету отца своего искать. И как искал, и всякие приключения, и, наконец, нашел своего отца. А тот - богатый миллионер. И очень рад видеть родного сына. И подарил ему фрак...
Прочел Петька эту книжку и даже пожалел, что кончилась книжка и больше нет.
Как пришел чернявенький в другой раз, Петька сразу:
- Книжку принес?
Засмеялся чернявенький.
- Что? - говорит. - Понравилась? Нет, - говорит, - сейчас не принес, после принесу. Я к тебе по другому, более важному делу пришел. Я с тобой давно поговорить хотел, все ждал, когда хворать перестанешь. Теперь можно...
- Можно, - говорит Петька, а сам думает: "Какое у него может быть дело?"
- Садись, - говорит и на койку показал.
Сел чернявенький. Поглядел Петьке в самые глаза и говорит:
- Помнишь, - говорит, - ночью... перед тем как ты заболел... Куда ты тогда ночью ходил?..
Вздрогнул Петька, не вытерпел и закрыл глаза.
Покраснел, наверно. Говорит:
- Не помню, куда ходил... Может, - говорит, - никуда не ходил. А что такое?
- А то, - говорит чернявенький. - Расскажу я тебе все по порядку. Пятакова знаешь?..
Вспомнил Петька:
- Одноглазый такой?
- Ну да... Еще ты с ним подрался. Ну, так Пятакова больше в нашем детдоме нет. Понял?
Не понял, конечно, Петька.
- Ну так что ж? - спрашивает. - Что ж такого, что нет? Очень рад... Лезть не будет.
- А то, - говорит чернявенький, - что виной тому ты. По твоей вине отправлен Пятаков в реформаторий, в детскую тюрьму.
- За что?
- За дрова.
Покраснел Петька самым отчаянным образом.
- За какие дрова? - спрашивает, а сам чернявенькому в глаза посмотреть не может.
- За такие, - говорит чернявенький. - Сам знаешь, за какие... А только дело вышло так. Пятаков этот еще раньше дрова воровал. Продавал торговкам на Слободе. Попался. Первый раз ему выговор сделали. Ну, он побожился, что больше воровать не будет... А тут опять с дровами история. В ту ночь разворотил кто-то саженей пять. Я-то знаю, кто, а все на Пятакова подумали. Пятакова за такие дела - в реформаторий... Хоть он и не виноват, а виноват ты.
Замолчал чернявенький, молчит и Петька. Нет у Петьки духу отпираться. Ждет Петька, что ему еще чернявенький скажет. А чернявенький говорит такое:
- Придется тебе сознаться, что воровал дрова ты, а не Пятаков...
- Как? - говорит Петька. - Как воровал? Не воровал я!.. Иди ты!..
