Николай Богданов - Пропавший лагерь
Среди коммунаров были даже две бывшие монашки.
Эти молодые девушки-сироты воспитывались в монастыре послушницами. Они рассказали, как прислуживали богатым монахиням из купеческого да дворянского звания.
Как получали от них пощечины. И жаловаться не могли.
Даже после революции долго еще была сильна власть игуменьи, правила она, как при крепостном праве.
Теперь обе девушки комсомолки. Живут и трудятся наравне со всеми, а прежняя жизнь в монастырской неволе только снится им в страшных снах.
Все это было очень интересно.
В беседке с цветными стеклами, где когда-то распивали чаи с вареньями важные монахини, комсомольцы устроили пионерам угощение.
Тут же на пчельнике, расположенном в саду, молодые пчеловоды, сняв крышу с одного улья, достали рамы, полные душистого меда, и подали к столу. Кто не едал свежего сотового меда, тому и объяснить трудно, какое это приятное занятие. А ребята из пионерского лагеря испытали это удовольствие!
Во время угощения Колобков все рассказывал о преимуществах коммуны.
Ребятам так все это понравилось, что захотелось тут, в коммуне, и остаться, объезжать коней, выращивать телят, сеять поля подсолнухов, ну и, конечно, есть сотовый мед и запивать молоком.
Но Иван Кузьмич подбавил в это медовое настроение ложку дегтю.
- Да уж у Советской власти вы любимчики, что и говорить! - сказал он с усмешкой.
Ребята давно заметили, что старый рабочий будто недоволен хорошей жизнью коммуны, что-то все крякает, поеживается, бородку свою калининскую теребит.
- Уж конечно, на то мы комсомол, - улыбнулся Колобков, - мы для Советской власти, как для матери родной, что велит, то и сделаем. Вот подсказали нам новую культуру внедрить - подсолнухи, - видали, какое у нас поле цветет? Красота!
- Ну, а сердце вам не подсказывает, что в окружающих деревнях-то еще неурядица да темнота?
- Так мы же показываем пример, как можно жить культурно!
- Хорош пример. Бросили отцов-матерей, бросили сестренок-братишек, ушли здоровенные парни и девки в Монашки и горя не знают - медом губы мажут, молоком споласкивают!
- Во-первых, мы называемся коммуна "Красный луч", а не хутор Монашки! обиделся Колобков. - А во-вторых, монашки прохлаждались, а мы в поте лица трудимся!
- Нет, вы - монашки, советские монашки! - настаивал на своем упрямый Калиныч. Пионеров бросило в краску. Им было стыдно за упрямого старика. Рубинчика так и подмывало вскочить и при всех разоблачить сговор Калиныча с самогонщиком Еграшей.
Но в это время вожатый Федя поднялся и сказал:
- Наш старший товарищ, по-моему, прав. Вам, комсомольцам, к его критике надо прислушаться. Пока вы здесь молоком и медом упиваетесь, там без вас кулаки деревню самогоном заливают. Молодежь без комсомольцев не может с ними бороться. Религиозный дурман процветает. Попы не велят идти в колхозы, грозят: кто вступит, у того детей не крестить, невест не венчать и прочее...
Нужны боевые, комсомольские дела... Вам нужно пойти в деревни, организовать молодежь, помочь везде создать колхозы.
- А не отгораживаться от народа в своем благополучии! - стукнул кулаком по столу Калиныч. - Не имеете вы права, как любимчики Советской власти, пирожки есть, когда народ за черный хлеб борется!
Тут подскочил один комсомолец и кричит:
- Это, товарищи, неправильно. Мы боролись за Советскую власть - нам и пирожки есть!
А другой добавляет:
- Так мы же для примеру! Каждому такая жизнь не заказана. Пускай другие по-нашему действуют. И всем будет хорошо.
- Вокруг пожары, убийства активистов. Пусть хоть
у нас тихий островок будет. Образчик будущей хорошей жизни, - сказала одна комсомолка.
- А вот вас кулаки не жгут, - подлил масла в огонь Калиныч, - потому что вы для них не опасны. И даже очень хороши - отвлекли активную молодежь от борьбы за колхозы в свой тихий монастырек!
- Это как понять? Выходит, мы за кулаков? Это оскорбление! - взорвался Колобков.
- Ага, рассердился, чуешь, что не прав!
И пошли и пошли спорить.
Вся экскурсия была испорчена.
Уходя, Иван Кузьмич сердито кричал хозяевам:
- В райкоме встретимся!
ТЕТРАДЬ СЕДЬМАЯ
Затянувшаяся экскурсия звена "Красная швея". - Сима и милиционер. Исчезновение цыган. - Вперед, без страха. - Открытие Боба.- - Стыд Рубинчика. - Если бы они знали, кто такие Фома и Ерема!
Вернувшись в лагерь, Калиныч рассказал Васвас о том, что он видел в коммуне, и наутро, взяв в совхозе подводу, уехал в районный центр очень рассерженный.
А ребятам экскурсия понравилась. При одном воспоминании о молоке и меде, которым их угостили в коммуне, они облизывались. И не понимали, почему рассердился старый слесарь, увидев такую прекрасную жизнь.
- Чудак, они же в "Красном луче" уже сейчас живут, как при коммунизме, - говорили одни.
- А может, и не чудак - нельзя маленькой кучке жить роскошно, как при коммунизме, когда весь народ живет еще плохо. Коммунизм должен быть для всех! - возражали другие.
Звено девочек, оставшееся во время экскурсии дежурить в лагере, взволновалось. Им захотелось тоже посмотреть чудеса коммуны "Красный луч". И немедленно.
Васвас заколебалась, не решаясь пускать их одних, но Сима настояла на своем. Да и Федя сказал:
- Пусть прогуляются, ничего им не сделается. Народ в коммуне гостеприимный, таким обедом угостят, что дня два потом будут сыты!
И вот звено "Красная швея" под командой решительной Симы переправилось на пароме через Оку и, проделав марш по заречью, украшенное венками из луговых цветов, явилось в коммуну. И, так же как ребята, девочки были восхищены и резвыми скакунами, и милыми телятами, и всем хозяйством молодых тружеников земли. Ну и, конечно, их славным угощением.
Гостеприимные комсомольцы добродушно вспоминали сердитого Калиныча и, посмеиваясь, говорили:
- Дед монашками нас обозвал, а?
- Пригрозил, что в райкоме будет разбираться, кто мы - комсомольцы в коммуне или монашки в монастыре!
- Мы думали - жизнь перегнали, создав показательную коммуну, а он говорит - от жизни оторвались!
"А вот сейчас я проверю, оторвались они от жизни или не оторвались", подумала Сима и неожиданно спросила:
- Скажите, пожалуйста, где скрываются самогонщики, отравляющие народ зеленым зельем?
- Везде их полно. Гонят самогон в банях, в клунях, в овинах в каждом селе, - ответил Колобков.
- А чего же вы их не ловите?
- Это дело милиции поручено.
- А в лесу они не скрываются?
- Про это не знаем, не слыхали... Да и зачем бы им в лесу?
Сима переглянулась с подругами - они-то знали. Своими глазами видели, что делается в чаще леса. Ну, ладно, утрут же нос они местным комсомольцам, показав, как надо ловить шайки самогонщиков!
Вот только вопрос, как это сделать? Своими силами с такой шайкой не справишься. Надо привлечь милицию.
И надо же быть такому везению - на обратном пути из коммуны девочки встретили на перевозе милиционера.
И какого! Новенькая форма так и сверкала на нем, кожаные ремни блестели, сапоги поскрипывали. И сам он был новенький, румяный, ясноглазый, веселый.
Милиционер ввел на паром коня в поводу и отдал честь звену пионерок.
Сима решительно отвела его в сторонку и, пока пионерки помогали деду-паромщику тянуть канат, объяснила всю ситуацию с самогонщиками.
- Пойти с нами - это ваш долг. Обезвредить это зло - ваша обязанность.
- Так-то оно так, - задумался милиционер. - Но я здесь человек новый, не знаю обстановки. Только что заступил на должность... Вчера из армии.
- Вы еще неопытный, - усмехнулась Сима, - конечно, вы один, а их много.
- А вы уверены, что они действительно там? - вспыхнул милиционер.
- Да, мы видели их своими глазами. Они собираются в глухом лесном урочище по ночам и варят и шпарят...
Дым идет... Огни горят...
- Если так, захватить их на месте преступления - это очень хорошо. Но у меня совсем другое задание. Я еду проверить цыган, - доверительно сообщил милиционер бойкой Симе, которая уже успела покорить его.
- Отлично, вы все успеете. Цыгане расположились недалеко, мы вам покажем, проводим к ним. Вы их проверите засветло, а самогонщиков надо ловить потемну.
И ведь уговорила милиционера!
С парома сошли вместе и до самой полянки, где были разбиты шатры цыган, шли дружной компанией. Милиционер вел коня в поводу, а девчонки поспевали рядом, любуясь его нарядной формой и красивым вороным конем.
Незаметно подошли к цыганской поляне.
Огляделись - а пестрых шатров нет! Исчезли цыгане.
Только дух их остался. Пахло дегтем, дымом, недавно брошенным, неприбранным жильем. Ведь только что были здесь. Еще утром, когда шли на экскурсию, видели, как они завтракали у костров. Свежие следы колес да теплая зола в кострах говорили, что уехали цыгане совсем недавно.
Куда? А мало ли куда! На то они и кочевники. Следы вели на юг. Милиционер посмотрел на карту, достав ее из полевой сумки, рассчитал движение конного транспорта по военным нормам и сказал:
