С. Гроув - Золотое снадобье

София снова ехала со Златопрут, на сей раз сидя впереди. Она смотрела в ясное утреннее небо.

– Так ты нам расскажешь про старцев?

– Да. – И немного пояснила для Розмари: – Я говорила Эрролу и Софии, что мой народ, элодейцы, – племя толкователей. Мы можем говорить с любым живым существом… – И поправилась: – Почти с любым. Даже с теми из них, кто невидим или вовсе не похож на живое создание.

– Вроде заразы, – вставила София.

– Да, вроде маленьких странников, производящих вред, известный здесь как лапена… Так вот, старцы, о которых я говорю, – такие же существа. Очень древние и могущественные, поэтому мы и дали им такое название. Они столь много знают об этом мире, что мы даже осмыслить глубину этих знаний не в состоянии… Соответственно, нам трудно понять многое из того, что они творят. Мы лишь отчасти приблизились к пониманию старцев. Однако я могу говорить с ними. Это от них, при их посредстве мне становится известно, что делается вдалеке. Одного из них я попросила наслать вихрь, когда появились воины Золотого Креста, и он выполнил мою просьбу. Их могущество поистине необъятно… Иногда они употребляют его на то, чтобы создавать чудесные вещи. Иногда их дела ужасны…

– Ужасны? Какие, например? – спросила София. – Смерчи?

– Я говорю о возмущениях мироздания вроде того, которые вы, жители Нового Запада, именуете Великим Разделением.

София едва не свалилась с коня, резко обернувшись к Вещей.

– Великое Разделение?.. – спросила она изумленно.

– Да, я о нем. Оно было вызвано раздором между старцами.

– Но кто они или что они такое? – встрял Эррол. – Как они выглядят? Что-то все это здорово напоминает россказни о языческих богах, а уж их-то, я точно знаю, не существует! Они все время невидимые или облик какой-нибудь принимают?

– Они видимы, – ответила Златопрут. – И вы все время их видите. Причем повсюду…

– Ничего я не вижу! – заявил Эррол.

– Видишь, – уверенно повторила Златопрут, и София расслышала в ее голосе улыбку. – Наверное, правильнее сказать иначе: ты видишь их… но, по сути, как бы не видишь. Ты видишь их, но не осознаешь этого. Мы, элодейцы, по-другому называем их – климами. На Новом Западе и в Сокровенных империях они более известны как эпохи.

Часть IV

Ответ

36

Климы

Среди многочисленных исследований землепроходцев, картологов и натурфилософов особняком стоит обширное подразделение науки, целиком посвященное объяснению причин Великого Разделения. В этой области познания существует такое количество непримиримых гипотез, что взаимоотношения научных школ, увы, отмечены горечью и враждой. Первоначальная вера в то, что Великое Разделение было наслано некоей высшей силой как часть вселенского плана, со временем подвергалась все большему сомнению. Особенно яростно критикуют ее приверженцы мнения, склонного во всем винить деятельность одной из грядущих эпох…

София сидела на лошади впереди Златопрут, разглядывала пейзаж, медленно разворачивавшийся впереди, и пыталась осмыслить его как некое единое существо, простершееся на множество миль. Со всеми равнинами, горами и пещерами. Существо, чьи бока омывало море, а ручьи и реки были вроде кровеносных жил.

Как тут не поддаться сомнениям?!

– Значит, – обратилась она к Вещей, – все, что здесь вокруг, оно… типа живое? И смотрит на нас?

Она всей спиной чувствовала дыхание Златопрут.

– Да, – ответила та и, кажется, опять улыбнулась. – Бодрствует, чувствует и понимает. В точности как ты или я.

София посмотрела на клочковатую травку, на пожелтевшие миндальные деревья. Вот скальные выходы, каменистая земля… пыль на дороге, тревожимой копытами.

– И оно… слышит нас?

– Слышит, причем очень многими способами: нам с тобой и не представить подобного восприятия. Похоже, климы осознают все, что происходит в их сфере. Каким образом – человеку не понять.

Небо над головой казалось синей перевернутой чашей.

– Насколько же они велики? – спросила София. – Вот здешняя эпоха, например?

– Мы движемся по краю громадного клима, – ответила Златопрут. – Он начинается на берегу, охватывает Севилью и бо́льшую часть того, что мы видим вокруг. Но дальше к востоку, там, куда ведет дорога, расположены еще два.

– Темная эпоха?.. – робко выдохнула София.

– Да, она самая. И еще Авзентиния. Я не слышу ее голоса, но присутствие ощущаю.

София задумалась над услышанным. Сделала выводы.

– Значит, Темную эпоху ты слышишь?

– Нет. – В голосе Златопрут проскользнула озабоченность. – Не слышу. Я еще не встречала подобного клима. Он… он кажется отсутствующим. Но такое невозможно!

Тут впервые подала голос Розмари.

– То, как ты рассуждаешь о своих старцах, кажется мне очень знакомым, – проговорила она. – Я заподозрила что-то в таком духе, после того как познакомилась с Авзентинией. То, как возникают и пропадают тамошние тропинки… Город словно сам ведет нас к себе! И Темная эпоха тоже куда-то направляет, ведет… Иначе с какой бы стати им драться, захватывая и теряя клочки земли, причем снова и снова?

– На карте Кабезы де Кабры, – сказала София, – мы видели, что Темная эпоха прорвалась сквозь холмы Авзентинии и все поглотила до самого каменного моста!

Розмари резко кивнула:

– И не только. После отъезда шерифа она распространилась еще дальше на север и на восток.

– В смысле, за Муртию?

– Далеко за нее. В один прекрасный день мы проснулись, глядь, а она уже под самыми стенами деревни! Все, понятно, бежать… Через месяц я туда завернула с фургоном. Смотрю, нет больше нашей деревни! Раньше от Севильи до границы Темной эпохи было полных три дня ходу. Теперь – меньше двух.

– Значит, Темная эпоха – такой же клим, как и все прочие, – вслух задумалась Златопрут. – Так они себя ведут, когда не могут устроиться. Ползают с места на место, растут, съеживаются. Это повсюду происходило во время Великого Разделения. Мы его называем Войной климов.

– Война климов, – повторила София.

Значение этих слов было поистине необъятно. Карта мира представала в совершенно новом виде. Она жила и дышала, полная внутреннего напряжения и борьбы.

– Сами климы не открывают причины, вызвавшей вражду. Это одна из множества их тайн, о которых я не решаюсь сказать ничего определенного. Нам только известно, что они утратили согласие, начали ссориться, что в итоге привело к обособлению, насилию, вражде… в общем, ко всему тому, что мы имеем теперь. И они не успокоились до сих пор. Более того – за последнее время участились вспышки вражды. То тут, то там разгораются споры, меняющие облик известного нам мира… И не только здесь, где засела Темная эпоха.

– Вроде того, как в прошлом году южный ледник на север пополз? – спросила София.

– Да. Это рванулся к северу южный клим. И опять никто не может сказать – почему.

София умолкла, погрузившись в глубокие размышления. Сколько нового открыли ей краткие пояснения Златопрут, – голова кру́гом! Возможно ли, что вся наука Нового Запада в лице исследователей и картологов с Шадраком во главе – вся эта интеллектуальная мощь ни на шаг не приблизилась к пониманию Великого Разделения просто потому, что никто не видел картины мироздания в истинном свете?.. Бостон, город учености, вдруг показался таким крохотным, таким убогим в своих познаниях… С другой стороны, если климы вправду существовали, жили и мыслили, прояснялось многое из того, что раньше казалось необъяснимым!

Чем больше размышляла София, тем более похожим на истину выглядело услышанное.

– Значит, они вправду вроде языческих богов, – подвел итог Эррол. – Дерутся между собой и заставляют смертных служить своим прихотям, а о последствиях даже не помышляют!

Златопрут на некоторое время задумалась.

– Нет, – проговорила она затем. – Все как раз наоборот. Хотя, пожалуй, можно сказать и так: ваши язычники инстинктивно ощущали присутствие старцев. И пытались как умели объяснить их, сделать понятными, очеловечить.

– Война есть война, – упрямо заявил Эррол и вскинул руку. Сенека опустился на перчатку, принялся охорашивать перья. – Лишь себялюбивые и корыстные затевают войну!

– Трудно не согласиться, – кивнула Златопрут. – Теперь ты понимаешь, почему мы не очень-то об этом болтаем. Учитывая нашу способность говорить с климами… даже в чем-то их убеждать… Только представь себе, сколько людей захочет воспользоваться нашими возможностями! И в каких чудовищных целях!

Когда полуденная жара стала невыносимой, путники нашли убежище в фургоне Розмари. Свет, смягченный белыми занавесками, озарял настоящую комнатку: внутренность повозки оказалась куда просторней и симпатичней, чем ожидала София. В передней части, под окошком, виднелась постель, устроенная на сундуке. Из-под потолка свисали две лампы: в них уже вставили недавно добытые глаза четырехкрыла. Яркий солнечный свет делал их тусклыми и безжизненными. Всю правую стену занимали полочки и ящички, разрисованные серыми птицами. Посуда, кувшины, корзинки… Слева на расписных плитках покоилась приземистая черная печка. Обстановку дополняли низкие кожаные кресла, выполненные в виде подушечек для булавок. Чья-то терпеливая рука расшила их узором в синюю и белую нитку…