Король-волк - Эндрю Питерсон
Ноги у тролля подогнулись, и он рухнул на землю. Джаннер подбежал к нему:
– Ооод, тебе плохо?
– Нет, – ответил тот. И, помолчав, добавил: – Поохо.
Джаннер положил руку ему на плечо:
– Куда тебя ранили?
– Вееде, – ответил Ооод.
Джаннер полез в мешок и достал спички, заранее страшась того, что ему предстояло увидеть. Ооод был весь залит кровью. Раны и ссадины покрывали беднягу с головы до ног. На теле тролля были не только укусы, но и глубокие порезы, словно Ооода полосовали мечом. Тролль принял все удары на себя.
– Братья не ранен? – Пот и кровь катились по лицу Ооода и капали с квадратного подбородка.
– Нет, – Джаннер помотал головой, не в силах сдержать слёзы.
Кальмар, скуля, приблизился и коснулся лба Ооода. Спичка догорела.
– Пить хочу, – сказал Ооод.
Джаннер зажёг ещё одну спичку. Ооод лёг в кучу прохладной листвы и закрыл глаза.
– Кальмар, дай воды, – попросил Джаннер.
Кальмар встряхнул фляжку:
– Больше нет. – Он принюхался. – Где-то рядом ручей. Сейчас принесу.
– Кальмар, стой. Расщепки… – воскликнул Джаннер.
– Плевать. Я пошёл за водой.
Вторая спичка догорела. Кальмар в своём чёрном плаще тихо, как тень, скользнул прочь. Джаннер сидел, прислушиваясь к далёким завываниям расщепков и к слабеющему дыханию Ооода. Полный отчаяния, он целую вечность ждал в темноте, пока не раздалось слабое шуршание листьев. Тогда Джаннер с трудом приподнял голову Ооода, а Кальмар влил троллю в рот немного воды.
Мальчики молча сидели во мгле. Дыхание тролля становилось всё реже и слабее. Медленный стук его замирающего сердца постепенно убаюкал братьев.
Когда до Анниеры дошли слухи, что в Чёрном лесу бродят странные опасные существа, Бонифер заподозрил, что они появились не случайно. Он часто задумывался о том, для каких тёмных целей владыке Трога нужны звери, однако алчность не позволяла ему остановиться. Его богатство росло, по мере того как увеличивалось число расщепков – так люди стали называть этих чудовищ.
Однажды ночью в разгар зимы к Бониферу явился вестник. Он был одет в чёрное, и его лицо скрывала маска, однако Бонифер увидел алые точки краски вокруг глаз – так украшали себя свирепые Скитальцы из Шревских пустошей, которым убить человека было не трудней, чем подать ему напиться. Бонифер с подозрением принял письмо. Он знал, что животных, которых он продавал, увозили в сторону Пустошей, но никогда и не думал, что увидит Скитальца у себя на пороге.
Письмо было написано почти неразборчивым, дрожащим почерком, однако Бонифер понял, что его написал загадочный хозяин замка Трог. Он благодарил Бонифера за помощь и предлагал ему немыслимую сумму денег за… человеческого ребёнка.
Ребёнок! Бонифера это смутило. Одно дело – тайком ловить и продавать животных. И совсем другое – похитить чужого ребёнка для какой-то непонятной и неблагой цели.
Бонифер захлопнул дверь перед носом у посланца и заперся на замок. Ночью, когда он лежал в постели, его мысли вновь и вновь возвращались к богатству, которое он мог обрести. Но утром Бонифер устыдился этих мыслей.
Вскоре Мадия родила дочь Илию. Её растили воительницей, будущей Хранительницей трона. Илии было три года, когда по полям, долинам и деревням Анниеры разлетелся слух, что Верховная королева вновь ожидает ребёнка – будущего короля или королеву Острова.
Бонифер любил Илию, потому что в своём извращённом уме воображал, что дети Мадии – это и его дети. Любовь Ортама к жене и радость, с которой он растил дочь, причиняли много боли Бониферу Сквуну, поэтому всей душой он привязался к юной Илии и знал, что будет любить и второго ребёнка Мадии, когда тот появится на свет.
Однажды вечером, когда до этого события оставалось уже немного времени, Ортам пригласил старого друга к себе на пир. Бонифер обычно отказывался – ему было больно видеть короля и королеву вместе, – однако Ортам настоял. Бонифер явился и обнаружил, что против него устроили шутливый заговор. Красивая девушка из деревни Бернхольд, в нескольких милях от Ризена, сидела за столом в нарядном платье и застенчиво поглядывала на него. За время ужина гнев королевского советника возрос десятикратно. После трапезы король с глазу на глаз сказал Бониферу: «Дружище, неужели ты разучился любить? Мы с королевой желаем тебе счастья».
Огромным усилием Бонифер подавил горький язвительный ответ, поскольку твёрдо знал, что может быть счастлив лишь в том случае, если Ортам умрёт, а Мадия ответит ему согласием. «Моё счастье, государь, – служить Илии, Мадии и тебе. И лучше я умру одиноким, чем отдам свою верность женщине, к которой не питаю никаких чувств».
Он чуть не утратил власти над собой: ещё немного – и он открыл бы свою ненависть Ортаму и обличил себя перед Мадией. Поэтому Бонифер поскорей ушёл, а Ортам остался, полный досады.
Из «Анниерады»
55
Оскар знает хорошую песню
В Зелёные лощины пришла весна, и яблони покрылись белыми цветами. Но земля Бан Роны была обагрена кровью.
Лощинцы без устали сражались с Клыками – с Летучими, которые бросались на них с утёсов, и с Серыми, пробирающимися в город под покровом ночи. Радрику сообщили, что вдалеке показались вражеские суда. К лощинам приближалась вся армада Нага, и именно туда после каждой отбитой атаки возвращались Клыки.
Ночью воины-лощинцы спали посменно, а в небе над городом визжа носились крылатые твари. Они атаковали с наступлением темноты и исчезали на рассвете. Лощинцы с трудом переживали ночь и с нетерпением ждали утра, чтобы наконец отдохнуть.
Но каждое утро приносило свои заботы – нужно было погребать мёртвых, лечить раненых, подсчитывать припасы, обсуждать планы, чинить укрепления. Никогда раньше лощинцам не приходилось так туго. Радрик и его подручные выбивались из сил.
Лили лежала на кровати в одном из кабинетов Великой библиотеки. Девочке устроили там постель, когда Ния решила оставить Трубный холм. Пригородные дома были в большей опасности, сколько бы воинов ни стояло на страже. Хотя псы и патрульные неусыпно прочёсывали местность вокруг города, Клыки могли отрезать Трубный холм от Бан Роны.
Три дня назад Ния, Оскар, Подо, Фрева, Бонни и Лили погрузили самые необходимые и ценные вещи на повозку и простились с Трубным холмом. Они прибыли в Великую библиотеку, окружённые целой сворой псов, которые сопровождали их в безопасное место. И теперь, лёжа в своей импровизированной спальне, среди старых книг, Лили слышала на улице собачий лай.
Она облизнула потрескавшиеся губы и потянулась к горшочку, стоящему на полке рядом с постелью. Ния приобрела это снадобье у аптекаря и велела дочери почаще мазать губы. Оно снимало боль, но пахло ослиным потом. Когда она поинтересовалась,
