Фредерик Марриет - Дети Нового леса
– В связи с юными леди я вспомнил о Пейшонс. Как она там? – спросил Хамфри.
– Все такая же замечательная и красивая. И стала совсем уже взрослой, – немного смешался Эдвард.
– А Клара? – немедленно задал новый вопрос младший брат.
– Я к ней не слишком приглядывался, но особенных перемен не заметил. Разве только немного выросла, – небрежно проговорил Эдвард. – А вот и Чалонер, – заметил он вышедшего из дома друга. – Сейчас мы его проинструктируем, как надо себя вести, если сюда пожалуют поисковые группы.
Тот, выслушав братьев, воскликнул:
– Лучше и не придумаешь! Какая удача, что я тогда тебя встретил, Беверли!
– Ради всего святого, только не Беверли! – предостерег его Эдвард. – Это имя сейчас должно быть снова забыто.
– Прошу покорно меня простить, многоуважаемый секретарь Армитидж, – шутливо покаялся Чалонер. – И еще раз примите мое восхищение вашим великолепным планом. Вопрос у меня лишь один, – посерьезнел он. – Как мы сможем заранее выяснить, какие именно войска направит сюда Парламент? Мы-то с Гренвиллом вроде бы как солдаты генерала Ламберта, которых сюда направили прямиком с поля боя. Впрочем, я сомневаюсь, что кого-то из настоящих солдат и впрямь пошлют из такой дали.
– Думаю, нам осталось недолго ждать, – сказал Эдвард. – И пусть ваши кони стоят оседланные и со всем снаряжением у входа в дом. Во-первых, чтобы при случае можно было удрать, а во-вторых, мы для них создадим впечатление, будто бы вы недавно приехали. Мне кажется, они очень скоро появятся здесь.
– Опасаюсь, что королю будет трудно покинуть страну, – покачал головой Чалонер. – Хотя то, как он с нами расстался…
– Я тоже думал об этом, – подхватил Эдвард. – Со своей точки зрения он, наверное, поступил разумно. Кому-то из свиты можно было довериться, а кому-то нет. И, не имея времени разобраться как следует в людях, он предпочел не доверять никому. Да и скрыться одному легче, чем вместе с сопровождающими. Но все же мне очень обидно, что он со мной так поступил. Я же готов для него был жизнью пожертвовать.
– Справедливости ради замечу: времени и возможности прочесть твое сердце, равно как и мое или чье-то еще, у него не было, – искал в свою очередь оправдание королю Чалонер. – А в такой ситуации доверие одному стало бы оскорблением для другого. Так что в целом он, вероятно, проявил мудрость, и, будем надеяться, время докажет его правоту. Но сейчас, я уверен, все кончено, и надолго. Так что, друг мой, наши сабли до лучшей поры можно вешать на стену. И вообще, мне столь отвратительно все, с чем мы там столкнулись, что с удовольствием бы остался с вами вдали от этого гнусного мира. Что скажешь, Эдвард? Примете с Хамфри меня и Гренвилла помощниками на ферму, после того как все стихнет?
– Тебе это живо наскучит, Чалонер, – не сомневался Эдвард. – Ты создан совсем для другого.
– Но, полагаю, в обществе двух столь приятных и симпатичных девушек я могу быть и здесь совершенно доволен жизнью. Чем не Аркадия?! Конечно, с моей стороны говорить такое – совершеннейший эгоизм, потому что на самом деле мысли мои совсем о другом.
– О чем же? – озадаченно поднял брови Эдвард.
– Позволь мне быть откровенным, – продолжил Чалонер. – Мысли мои о том, какая нелепость и жалость, что столь прелестные леди вынуждены заниматься здесь изо дня в день нудной домашней работой. Честь им и хвала, они, несмотря на все это, умны, прекрасны и благородны. Как же могли расцвести все их качества, получи они настоящее образование! Уверен: пройдя хорошую школу, они окажут своим присутствием честь любому королевскому двору! Если я был чересчур откровенен, Эдвард, прости. Но мы ведь друзья.
– Полагаешь, я сам все время о них не думаю, Чалонер? Хамфри не даст соврать: мы как раз говорили об этом перед тем, как ты вышел к нам. Но что в своем нынешнем положении я могу предпринять? Сам понимаешь, останься у меня Арнвуд, вопрос решился бы сам собой. Но с Арнвудом дело кончено. Боюсь, очень скоро узнаю, что мое родовое поместье, леса которого можно увидеть даже отсюда, пожертвовано какому-то Круглоголовому за крупный вклад в победу над Кавалерами под Вустером.
– Эдвард, мне есть что тебе на это сказать, я должен это тебе сказать, и я это тебе скажу, потому что обязан тебе своей жизнью, а такого сорта долги нельзя игнорировать, – в тревоге, что Эдвард его не дослушает, начал с напором Чалонер. – Если ты хочешь изменить жизнь сестер, подумай о моих замечательных незамужних тетушках в Портлейке. Лучших рук для Элис и Эдит, думаю, не сыскать в целом мире. И никто, кроме них, не исполнит свой долг столь честно и добросовестно. Больше того, они будут без памяти рады, что им оказали такое доверие. Несмотря на ужасные обстоятельства, в которых мы все существуем, они остались богаты. Ведь женщин парламентские не облагали такими штрафами и не подвергли таким притеснениям, как мужчин. Поборы новых властей не превратили их в нищих, и они многое из того, что имеют, жертвуют нашему делу. Они одиноки. Полагаю, ничто не способно доставить им больше радости, чем участие в судьбе сестер Беверли. Если ты хочешь совершенно увериться в этом, найди, пожалуйста, способ им переправить мое письмо, в котором я все изложу по порядку. Хочу только еще добавить: своим согласием ты лишь окажешь благодеяние моим тетушкам, а если откажешься, принесешь благополучие своих сестер в жертву собственной гордости. Только уверен: ты слишком умен, чтобы так поступить.
– Ты совершенно прав, Чалонер, – потрясло его предложение Эдварда. – Я готов смирить свою гордость и быть сколько угодно кому-то обязанным, если мне это поможет избавить сестер от совершенно недостойного их положения, в котором они оказались по вине обстоятельств. Все, о чем ты сейчас мне сказал, замечательно и заманчиво. Только давай сначала получим ответ на твое письмо.
– Совершенно не сомневаюсь, что они мне напишут, – заверил друг. – Мне было гораздо важнее тебя убедить. И теперь, когда ты согласился, я даже в скитаниях на чужбине, которые скоро мне предстоят, стану гораздо счастливее, зная, что твои сестры устроены под их крышей и получают образование, которое им и пристало.
Речь его была прервана появлением Пабло.
– Солдаты! Полно! Скакать сюда! Скакать везде!
– Ну, Чалонер, – мигом отреагировал Эдвард. – Настал нам момент выбираться из передряги. Если сейчас поторопимся и все сделаем правильно, все закончится хорошо. Пабло, Хамфри, ведите коней к входной двери. Чалонер с Гренвиллом сидят в доме и не высовываются. Моего вороного тоже доставьте к крыльцу. Пусть они думают, что я только что прибыл с заданием от хранителя. Ну все. Бегу переодеваться в костюм секретаря. Предупреди меня, Хамфри, как только увидишь их.
Едва Эдвард успел облачиться в свое секретарское платье, к дому подъехал отряд кавалерии.
– Кто ты таков? – высокомерно осведомился у Хамфри их командир.
– Здешний егерь, сэр, – скромно потупился младший Беверли.
– А дом это чей и кто там внутри? – гаркнул глава отряда.
– Мой, сэр, – почтительно произнес Хамфри. – На двух этих конях солдаты ко мне приехали, которые ищут здесь тех, кто бежал из Вустера. А третий секретарю мистера Хидерстоуна, хранителя Нового леса, принадлежит. Он сюда прибыл с личным его указанием касаемо поиска тех, кто восстал.
В этот момент на крыльце возник Эдвард.
– Вот он самый и есть секретарь хранителя, сэр, – указал в его сторону Хамфри.
Эдвард, отсалютовав офицеру, деловито проговорил:
– Я послан сюда хранителем Нового леса, мистером Хидерстоуном, со специальными указаниями, предписывающими, как оптимальнейшим образом организовать поимку восставших. А вот этому нашему егерю, – повернулся он к Хамфри, – отдан приказ разместить у себя двух солдат, которые и останутся здесь на тот срок, который окажется необходимым. Мне дано специальное указание уведомлять каждого офицера из поисковых групп, что мистер Хидерстоун и его подчиненные усиленно принимают меры, чтобы никто из восставших не мог укрыться во вверенном нам районе. Солдатам же настоятельно рекомендуется прочесать южную часть леса, ибо объекты поиска, скорее всего, постараются перебраться во Францию.
– Что же именно за солдаты здесь квартируют? – спросил офицер.
– Если не ошибаюсь, они из людей генерала Ламберта, – отозвался Эдвард. – Впрочем, они сейчас выйдут к вам сами. Ну-ка, пойди и вызови их, – повернулся он к брату.
– Сию минуточку, сэр, – подхватил игру Хамфри. – Я попытаюсь их разбудить, но только вот нелегко мне придется. Они же из самого Вустера ехали и притомились, видать, изрядно.
– Нет у меня времени дожидаться, пока они продерут глаза, – возразил офицер. – Да и не знаю я никого у Ламберта. Стало быть, и у них для меня не имеется никаких инструкций.
– Ох, и все ж таки взяли бы вы их с собой, сэр, – с жалобным видом залепетал Хамфри. – А заместо оставьте своих каких-нибудь двух. – Уж больно они беспокойные для бедного человека. И еду у меня всю метут подчистую.
