Битва за пустыню. От Бухары до Хивы и Коканда - Владимир Виленович Шигин
По отзыву современников, новый генерал-губернатор был высок и представителен, женщины находили его даже красивым. Особый шик придавали Катенину огромные распушенные усы, делая его похожим на породистого кота. По характеру генерал-губернатор оказался уживчивым. Он умел красиво говорить и отличался изысканными манерами. Любил Катенин хорошие обеды и лихие солдатские песни. При этом он оказался не только толковым военачальником, как его предшественник Перовский, но и, в отличие от предшественника, умелым администратором. Впрочем, кое-кто считал Катенина чересчур самолюбивым и самонадеянным. Гвардеец же, в конце концов!
Из воспоминаний о Катенине: «Он (Катенин. – В. Ш.) преследовал всякое неодобрение и разномыслие, требуя от всех пребывающих в крае личного себе поклонения и считая всякое противоречие за злостную враждебность и интригу. Известно было, что все письма контролировались и переписка, посылавшаяся из степи через Оренбург, с нарочным, распечатывалась». В данном случае явно сказывался «декабристский синдром».
Пришлась оренбуржцам по нраву и губернаторша Варвара Ивановна. По отзывам современников, она была женщиной весьма образованной и с огромным тактом. С подчиненными мужа и их женами общалась ровно, любезно, без малейшего намека на свое положение, «со всеми умела говорить о предметах, которые были близки представлявшемуся ей лицу, и вся эта беседа велась так мило, просто, что говоривший с Катениной, сразу чувствовал себя как дома».
Когда празднества, устроенные в честь назначения, прошли, Катенин ознакомился с делами и приуныл. И было от чего! Степь, находящаяся в его управлении, почти в три раза превосходила размерами всю тогдашнюю французскую империю, при этом населявшие ее племена признавали над собой только грубую силу, но никак не закон.
Но решать вопросы было надо, и Катенин погрузился в бесчисленные проблемы. Особое внимание генерал-губернатор решил обратить на Амударью, видя в ней кратчайший путь для расширения в Средней Азии русской торговли. Кроме этого, Катенин начал расселять в низовьях Сырдарьи казахскую бедноту, дабы, приучив ее к земледелию, превратить впоследствии в опору российской власти.
Не забывал Катенин и о делах иного рода. Так, весной 1859 года он снарядил в степь сразу две разведывательно-научные экспедиции. Одну, под начальством капитана 1 ранга Алексея Бутакова, для завершения исследований Аральского моря и устьев Амударьи, и вторую, под начальством Виктора Дандевиля, для описи Мангышлакского берега Каспийского моря.
В Лондоне назначение нового генерал-губернатора Оренбурга встретили с тревогой. Что можно ожидать от Перовского, там уже понимали, что ожидать от Катенина, пока в Англии не знал никто.
Однако вскоре стало ясно, что с назначением Катенина, в Средней Азии начался новый этап Большой Игры – этап последовательного и методичного продвижения России на юг, к границам Афганистана. Понятно, что это должно было вызвать активное противодействие Англии и, как следствие, новое обострение в борьбе двух старых соперников.
* * *
Назначение Катенина в Оренбургский край совпало с активизацией дерзких набегов казахских разбойников на селения и форпосты Оренбургской линии и грабежом караванов. Нападали разбойники и раньше, причем Перовский расправлялся с ними самым жестоким образом. Увы, крутые меры Перовского не смогли обуздать разбойный люд. Приняв дела, Катенин тотчас же циркулярно оповестил казахов, что если они угомонятся, то будут прощены. Первым отозвался на призыв главный разбойник северных степей Исет Кутебаров, который отписал «справедливейшему генерал-адъютанту Катенину», что причиной неудовольствия казахов были суровые меры его предшественника, и обещал смириться. Катенин вызвал Кутебарова к себе. При встрече обнял как равного, расцеловал и сказал:
– Ты приехал не к грозному начальнику, а к доброму отцу, который радуется, когда может простить своего заблудшего сына!
Так со степными атаманами еще никто не разговаривал. Надо ли говорить, что Исет был потрясен и тут же поклялся быть верным русскому царю. Пример Кутебарова озадачил других, и вскоре в Оренбург потянулись с покаяниями многочисленные батыры. После этого набеги резко сократились. Прекратился и грабеж караванов.
После этого Катенин вместе с генерал-губернатором Западной Сибири Гасфордом начали писать письма, прося разрешения посылать военные экспедиции в казахские степи.
Но ведущие министры к предложениям Гасфорда и Катенина отнеслись отрицательно. Военный министр Сухозанет в директивном письме Гасфорду подчеркнул особую настороженность западных держав в отношении деятельности России в странах Востока. Он отмечал, что правительство «в отвращение возбуждаемого на Западе мнения о завоевательных намерениях наших в центральной части Азии… в настоящее время признает полезным избегать по возможности наступательных действий на наших сибирских границах». Сухозанет запретил Гасфорду атаковать Пишпек до особого разрешения. Единственной оговоркой было разрешение действовать в случае неспровоцированного нападения кокандских войск.
Тем временем Катенин полностью объехал вверенный ему край, после чего принял меры к развитию промышленности и распространению грамотности. Так, генерал-губернатор учредил пароходство на реке Белая, вошедшее в связь с пароходствами на Волге и Каме. В том же году учредил почтовый тракт между Орской крепостью и фортом Перовский. Только на одних форпостах было устроено более восьми десятков школ, не считая городских училищ в уездных городах.
Что касается среднеазиатских ханств, то Катенин решил улучшить отношения и с ними. Свои предложения он разослал министрам военному и иностранных дел, прося организовать дипломатические миссии в южные ханства. В Петербурге письма прочитали и рассудили, как всегда, логично:
– Кто предложил, тому и выполнять!
В ходе последующей переписки между министерствами и оренбургским генерал-губернатором вопрос о снаряжении дипломатической миссии в Среднюю Азию был окончательно утрясен. При этом неожиданно для Катенина в решении вопроса об экспедиции его верным союзником стал директор Азиатского департамента Ковалевский.
* * *
К этому времени глава Азиатского департамента Егор Ковалевский уже самостоятельно разработал свой план разведывательных экспедиций в Среднюю Азию. Будучи человеком философского склада ума и опытным разведчиком, он решил сразу же провести комплексную разведку всего юго-восточного приграничья, послав туда сразу несколько торгово-политических миссий. Начальниками экспедиций Ковалевский предложил императору лучших из лучших.
Чтобы запутать англичан, миссии имели различные легенды. Так, подполковник Николай Игнатьев (недавний наш военный агент в Англии) должен был возглавить официальное дипломатическое посольство в Хиву и Бухару, ученый-востоковед Николай Ханыков – научную экспедицию в Восточный Иран (Хорасан) и Герат, а поручику Чокану Валиханову предстояло отправиться в далекий и таинственный Кашгар (Восточный Туркестан) с попутным караваном, под видом мусульманского купца. При этом все миссии имели схожие цели и задачи: глубокое изучение политического и экономического состояния стран Азии, выяснение уровня английского влияния и выработку мер по противодействию этому, а также изучение возможностей расширения нашей торговли. Всеми тремя экспедициями руководил Азиатский департамент Министерства иностранных дел, но в подготовке их принимало участие Военное министерство и Географическое общество. Не осталось в стороне и купечество, профинансировавшее эту невиданную по масштабу разведывательную операцию.
Одновременно деятельный Ковалевский привлек к глубинной разведке на Востоке молодого и талантливого географа Петра Семенова (будущего академика Семенова-Тян-Шанского).
