Дмитрий Щербинин - Королева мертвого города
Потом Света почувствовала, что сверху на неё кто-то смотрит. Она задрала голову, и заметила нечто слишком большое и слишком жуткое для птицы. Впрочем, она видела это лишь мгновенье, так как руль сам собой резко крутанул в сторону, и велосипед перевернулся. Инерция была столь велика, что велосипед, а вместе с ним и Света взмыли в воздух, ещё несколько раз перевернулись, а потом пролетели в кусты.
Последовал удар, от которого девочка потеряла сознание…
* * *А когда Света вновь смогла открыть глаза, и приподняться, то уже наступил поздний вечер. И хотя небо ещё хранило какой-то отблеск ушедшего дня, но из-за деревьев, которые нависали над ней, невозможно было понять, с какой стороны этот отблеск исходит, так что неясно было и в какой стороне находится её дом.
Она молвила:
— Ну, ничего: выйду на тропу, и там всё пойму…
Она вытащила свой изрядно помявшийся, но всё-таки не сломанный велосипед на тропу, и тут поняла, что это вовсе не та тропа, по которой она приехала. Та тропа была прямой, а эта петляла из стороны в сторону.
— Наверное, я ошиблась, — пробормотала Света, и, вместе со своим велосипедом нырнула обратно в кусты.
Через кусты она пробиралась минут десять, а потом поняла, что совсем заблудилась. Вдруг ей послышался какой-то звук: вроде чей-то голос. Девочка замерла, стала вслушиваться.
Звук повторился. Это действительно был голос, и он прозвучал прямо возле её уха:
— Приди к нам. Останься с нами. Навсегда…
Это был такой леденящий, бесчувственный, нечеловеческий голос, что Света громко вскрикнула, и быстро обернулась.
В нескольких шагах за её спиной возвышался некто слишком высокий, чтобы быть человеком. Впрочем, из-за чрезвычайно скудного освещения не представлялось никакой возможности разглядеть этого незнакомца.
Тут руки Светы задрожали, она выронила велосипед, и побежала дальше.
Кусты цеплялись за её одежду, за её волосы, даже за руки и за ноги.
И Свете казалось, что это не кусты её хватают, а НЕчеловек. Она бежала с выпученными глазами, рыдала, и приговаривала: «Что же я такая глупая? Зачем я так далеко заехала?! И никто из людей не знает, где я! Даже я сама не знаю, где я!»
С пронзительным воплем пронеслось над её головой нечто, и девочка шарахнулась в сторону…
Света оказалась на поляне, окружённой кривыми, тёмными деревьями. А ещё на поляне были останки древней церкви. Каменные стены церкви были во многих местах проломлены — словно бы, истерзаны исполинским молотом. Что касается купола, то он был полностью разрушен, а покорёженные его останки наполовину ушли в землю, и обильно заросли мхом.
Что касается креста, то он был почти цел. Удивительный то был крест — из небьющегося стекла, которое источало тусклое малахитовое свеченье. Лишь несколько небольших стекляшек от креста откололось.
Девочка и сама не ведала, зачем ей нужны эти малахитовые стекляшки, но подхватила их, и сунула в карман.
Сначала она думала укрыться среди останков церкви, но, когда подошла к ним, то услышала угрожающее рычанье, которое из чёрных провалах в стенах раздавалось. И тогда поняла Света, что место это давно уже лишилось былой святости, и что, возможно, один только малахитовый крест от былого остался.
Она остановилась в нерешительности, дрожащая, не знающая, куда ей деться. Рычанье из разрушенной церкви усилилось. Тогда Света повернулась, и бросилась прочь с этой проклятой поляны.
Но в этот раз ей не пришлось долго бегать. Неожиданно заросли расступились, и она увидела широкую долину. Над долиной плыл туман, но сквозь туман этот проступали огни какого-то селения, и слышались человеческие голоса.
Девочка так обрадовалась, что даже рассмеялась, и поскорее бросилась от этого проклятого, жуткого леса к людям.
Света погрузилась в туман, и хотя со всех сторон доносились шорохи, и приглушённые завыванья, она уже не обращала на эти звуки внимания, и думала только о том, как бы поскорее среди людей оказаться.
И вот она увидела, что впереди, в тумане кто-то идёт. Света окликнула:
— Эй, извините…
Неизвестный обернулся к ней.
Девочка остановилась шагах в пяти от него, а ближе подойти не решалась. Она пристально вглядывалась в его лицо, однако не могла его разглядеть, так как туман всё размывал.
И у неё вырвалось:
— Вы человек?
Неизвестный хмыкнул, и ответил голосом весьма приветливым и вежливым:
— Да. Конечно, я человек.
И тогда Света разглядела его лицо, которое действительно было человеческим лицом, хотя и чрезвычайно худым. Незнакомец улыбнулся тоненькими белыми губами и вымолвил:
— Нечасто у нас бывают гости. Так что очень приятно видеть тебя, девочка.
— Почему же у вас гости — это редкость? — шёпотом спросила Света.
— А потому, что городок наш маленький, стоит на отшибе, и никто про него не знает. Тем не менее, жители его — существа добродушные. Они и накормят тебя, и напоят, а потом и спать тебя уложат. И будешь ты спать долго-долго…
— Насколько долго? — насторожённо спросила девочка.
— О, не беспокойся: когда понадобятся, тебя разбудят.
— А вы поможете мне найти моих папу и маму?
— Конечно. Даже и не сомневайся. Ведь они где-то здесь, в окрестностях, да?
— Да.
— Ну вот. Стало быть, завтра с утречка, как рассветёт, отправимся на поиски твоих родителей.
А Свете надоело бояться, она устала, ей хотелось расслабиться. И поэтому она почти доверилась этому неизвестному. Хотя она и пребывала в такой растерянности, что даже не спросила ни имени его, ни как этот городок называется.
Но всё же некая насторожённость осталась, и когда он предложил:
— Что же, давай руку, и я проведу тебя к нашему прекрасному столу.
То девочка ответила:
— Вы идите впереди, а я за вами последую. Так лучше будет…
Неизвестный равнодушно пожал плечами, и вымолвил:
— Ну, что же. На то твоя воля. Следуй прямо за мной, и не вздумай отставать. Здесь, если потеряешься, то потом уже никогда не найдёшься…
Итак, незнакомец пошёл впереди, а девочка следовала в нескольких шагах за ним. Вот они прошли через ограду украшенную плотно переплетёнными еловыми ветвями, и надписью из больших готических букв: «Добро пожаловать!».
Затем они оказались на улице, где стояли дома исключительно старинные, невысокие, но очень опрятные, с мезонинами, с прилегающими уютными садиками. И из каждого окошка выбивался тёплый, ласкающий глаза свет камина, и лилась музыка: в некоторых домах играли на гитаре, в некоторых — на скрипке.
А у некоторых домов на крылечках сидели люди. Все они, также как и Светин провожатый, были облачены в одежду старинную, но тоже весьма опрятную. Завидев девочку, они вскакивали, кланялись, и приговаривали:
— Заходи к нам! Не пожалеешь! У нас самый отменный ужин!..
Но Светин провожатый отмахивался от них, приговаривая:
— Нет — она мой гость. И она — отменный ужин. Тьфу! У нас её ждёт отменный ужин!
Затем провожатый вымолвил:
— Мы почти уже пришли. Вон дом, в котором живу я, моя супруга, и наши детки. Сегодня на ужин мы отведаем жаренной дев… я хотел сказать курочки. Мы будем пить кро… я хотел сказать вишнёвый сок.
Но Света чрезмерно разволновалась, и, в тоже время, слишком устала, чтобы обращать внимание на эти слова незнакомца. И только случайно её рука оказалась в кармане, и она нащупала то стеклышко от креста, которое она подобрала возле церкви.
То, что она делала после этого, Света делала по какому-то наитию, даже и не понимая, в общем-то, что она делает. Просто вынула стёклышко, и поднесла его к глазу, а другой глаз зажмурила. И через стёклышко взглянула на мир.
Её провожатый действительно был человеком. Но это было давно, быть может, за тысячу лет до рождения Света. А теперь это был скелет с серо-жёлтыми, скрипучими костями. В глазницах его мерцало нечто тускло багровое. Что же касается домов, то это были те развалюхи, которые в последствии довелось увидеть Игорю. Не уютный свет изливался из их окон, но плотная, едкая чернота, и не ласкающая музыка звучала из этой черноты, но ужасающий заунывный скрип, который мог бы родится, если бы множество сухих костей друг об друга перетирались. А на порогах сидели или стояли завёрнутые в истлевшее смрадное рваньё остовы. У некоторых не было рук, у некоторых — голов, у некоторых — ног, и безногие остовы стояли на руках.
Но все они шипели, хрипели, рычали, булькали, и вскрикивали:
— Съест её! Поглотить! Насладиться человеческим мясом! Вылакать жаркую кровь!
А её провожатый огрызался на них:
— Нет! Я её встретил, и я её сожру!
И Света прекрасно понимала: то, что она сейчас видит — это не иллюзия, а настоящее. Она верила этому отбившемуся от креста стёклышку, но не верила лживо-радушному, никак не связанным с цивилизацией городку.