Николай Дубов - Мальчик у моря
Жорка уходит "храпануть", а Сашук бережно несет кухтыль под навес, укладывает на обеденный стол и рассматривает со всех сторон. Стекло толстое, зеленоватое. Оно такое сделано или стало зеленым оттого, что плавало в море?.. Может, и в середке что-нибудь есть? Но середку рассмотреть трудно - сетка мелка и густо облеплена ракушками. Они так плотно приросли, что никак не отколупываются; ноготь сломался, а ни одна не стронулась...
В дверях хаты появляется Игнат Приходько. Он подходит, берет кухтыль, вертит его в руках.
- Бесполезная вещь. Хотя... если разрезать пополам, полумиски будут.
- Отдай, - говорит Сашук, - не надо мне полумисков, мне кухтыль нужен, я на нем плавать буду.
- Баловство, - говорит Игнат и вздыхает. - Растешь ты, как репей, некому тебя к рукам прибрать...
- Дядя Гнат, - спрашивает вдруг Сашук, - а кто это кугут?
- Ну... вроде как кулак, скупой и жадный.
- А ты вправду скупой и жадный?
- Тебя кто подучил?
- Никто не подучивал, просто Жорка говорит - ты кугут.
- Ты его поменьше слушай, дурошлёпа. От него добра не наберешься. Ты к самостоятельным, хозяйственным людям приглядайся, до них примеривайся.
- Как ты?
- Как я. И другие прочие. Кто тихо живет и про завтрашний день думает. Ты еще малой, а все равно должен соображать. Вот этого горлопана возьми. Что от него? Шалтай-болтай, живет врастопырку. Ни кола ни двора, штанов лишних и то нет...
Это Сашук знает. Все Жоркино имущество помещается в обтерханном чемоданишке, у которого даже замки не запираются, клямки так и торчат кверху, и он перевязывает крышку бечевкой. Да зачем его и запирать, если он полупустой: кроме застиранных рубах да пары трусов, ничего в нем и нет. А у Игната сундучок аккуратный, прочный. Что в нем, Сашук не видел, так как сундучок всегда заперт висячим замком, а если Игнат его открывает, то обязательно поворачивается так, чтобы никто заглянуть не мог.
- Горлопан этот, - продолжал Игнат, - человек как есть бесполезный. Что заработал, почитай, все и пропил. Неизвестно, для чего и живет.
- А для чего человек должен жить?
- Для пользы! Всякая вещь и человек должны быть для пользы.
- И я?
- Ну, пока пользы от тебя, как от козла молока, только зря хлеб жуешь. Ты еще несмышленыш, вроде кутенка своего. Вот и должен с малолетства привыкать себе на пользу стараться...
Последнюю фразу Сашук уже не слушает.
- Ну и ладно, - говорит он, - ну и пускай мы бесполезные...
Он уносит кухтыль домой, закатывает под топчан и еще прикрывает сверху ветошкой, чтобы никто не увидел. А что делать дальше? Отец и мать придут не скоро, да и что от них? Мать примется стряпать обед, отец уйдет в лавку, к рыбакам. Пойти и ему в лавку? Снова поднимут на смех. Хорошо бы с Жоркой пойти купаться, - нырять, взобравшись ему на закорки, жутковато, но весело. Однако Жорка за перегородкой храпит так, что барак трясется. Не будить же...
Сашук идет к причалу. Цех заперт, транспортер неподвижен, ящики для рыбы пусты. Лодки, привязанные к причалу, раскачиваются, стукаются бортами о сваи. Хорошо бы спрыгнуть в лодку и покачаться на волнах, но Сашук боится, что до лодки ему не допрыгнуть. На узкой песчаной полосе вдоль обрыва нет ни души. Даже чайки куда-то подевались. Внезапно Сашука осеняет: вдруг море выкинуло еще один кухтыль?.. Если Жорка нашел, может, и он найдет?
Ноги вязнут в сыпучем песке, от раскаленного солнцем глинистого обрыва пышет жаром. Сашук сворачивает к урезу. Мокрый песок плотен, ноги то и дело окатывает теплая волна. Сашук старательно рассматривает все, что море вынесло на берег. Кроме бурых водорослей и всякой мелкой дряни, ничего здесь нет. Было бы совсем скучно, но время от времени волна подгоняет к берегу мелких, с блюдечко, медуз, и Сашук их зафутболивает. Жорка научил его не бояться медуз и различать, какие обжигают, а какие нет.
Поравнявшись с пограничной вышкой, Сашук задирает голову и долго присматривается. Пограничников не видно. Прячутся или, может, днем их там вовсе нет?
Здесь берег изгибается, и за выступом обрыва скрывается ставший совсем маленьким причал. Сашук устает, но упрямо идет дальше: он не теряет надежды найти если не кухтыль, то хоть что-нибудь.
И он находит. На сухом песке, раскинув лапы и клешни, подставив солнцу белесый живот, лежит большой краб. Сашук видел только живых, когда они воровато, боком, пытались выбраться из вороха рыбы и удрать, а рыбаки хватали их и швыряли за борт. Этот лежит неподвижно и даже не шевелится, когда Сашук бросает в него пучок сухих водорослей. Сашук трогает его щепкой, переворачивает спиной кверху. От краба врассыпную кидаются какие-то букашки. Сашук осторожно берет его за панцирь, окунает в воду. Но краб не оживает, не шевелит ни одной лапкой. Он здоровущий - один панцирь больше Сашуковой ладони. А клешни такие, хватит - не обрадуешься... Сашук собирается его закинуть, потом передумывает. Если его как следует засушить, положить в коробочку да привезти в Некрасовку... Он осторожно кладет краба за пазуху и поворачивает обратно.
За поворотом на полпути к причалу стоит человек. Какой-то чудик. В трусах и разрисованной рубашке. На голове белый малахай с бахромой, а на носу очки с толстыми стеклами. Лицо молодое, безусое, но по щекам и под подбородком торчит короткая борода. Чудик держит в руках удилище и так внимательно смотрит на поплавок, что даже не замечает, как Сашук подходит ближе, останавливается, потом садится за его спиной. Поплавок удочки болтается на волнах, вдруг ныряет. Чудик дергает удилище - с лески срывается и шлепается в воду маленький краб.
- Ворюги, грабители, подводные гангстеры... - беззлобно произносит чудик, рассматривая пустой крючок. - Вас даже нельзя обругать подонками, поскольку это ваше естественное состояние...
Он оборачивается к консервной банке, стоящей сзади, и замечает Сашука.
- Я и не знал, что у меня появилась аудитория... Откуда ты, прелестное дитя с облупленным носом?
- Он от солнца, - объясняет Сашук и трогает пальцами шелушащийся нос.
- Несомненно, несомненно... - бормочет чудик, ковыряя пальцами в консервной банке. - Молодой человек!
- То вы меня?
- Кого же еще? Из нас двоих ты, несомненно, самый молодой. И столь же несомненно - туземец. Подводные ворюги сожрали весь мой запас. Не знаешь ли, где можно накопать червей?
- Их и копать не надо. Они везде есть.
- Как это - везде?
- А вот...
Сашук приседает на корточки и горстями отбрасывает мокрый песок с уреза. В песчаной кучке извивается несколько красных червяков с ярким золотистым отливом.
- Ого! Ты, я вижу, отлично осведомлен.
- И вот, и вот... - говорит Сашук, разгребая песок в другом месте. Их тут прямо тыщи.
- По всем вероятиям, даже несколько больше... Спасибо за науку. Теперь мне не надо будет рыться в навозе и вообще...
- А вы чего-нибудь уже поймали?
- Хвастать особенно нечем. Одну диковину поймал, но такой ядовитой раскраски, что не уверен, будет ли ее есть даже хозяйская кошка.
Он вытаскивает кукан и показывает.
- Зеленушка, - говорит Сашук. - Кошка - будет.
- Стало быть, труды не пропали напрасно... Тогда продолжим, - говорит чудик и забрасывает удочку. - Так кто же ты и откуда взялся?
- Я не взялся, я тут живу.
- Прелестно, прелестно... - говорит чудик, снова дергает удочку, и она снова оказывается пустой. - Ну и как тут... вообще?
- Хорошо.
- Что хорошо?
- Все хорошо, - не понимая, чего он добивается, говорит Сашук.
- Что ж, посмотрим, посмотрим... - бормочет чудик, занятый удочкой.
Сашук долго не решается, потом все-таки спрашивает:
- А зачем у вас борода?
- Разве так плохо?
- Не потому что. Которые с бородой, те без штанов не ходят.
- В самом деле? - говорит чудик, бросая взгляд на свои шорты. - Это я как-то не учел... А борода мне обязательно нужна. Все звездочеты носили бородки, бороды, даже бородищи. Вот и я отрастил. Для солидности, а также красоты.
- Разве вы звездочет? - недоверчиво спрашивает Сашук.
- Не совсем, но вроде... Есть такая наука - астрофизика. Слыхал? Впрочем, тебе рановато... А про космос слышал?
- Космос я знаю, - говорит Сашук. - Это где Гагарин летал.
- Ну вот, Гагарин летал, так сказать, поблизости. А я изучаю предметы более отдаленные...
- Тут?
- Нет, не тут. Сюда я привез свое семейство, полоскать в море. Вон оно поджаривается там на солнце.
В отдалении под навесом из простыни кто-то лежит, но Сашук только мельком взглядывает в ту сторону. Семейство его не интересует. Он подсаживается к чудику поближе. Не каждый день встречаются живые звездочеты.
АНУСЯ
- А как вы их считаете, звезды? - спрашивает Сашук.
- Я не считаю, а изучаю. Все звезды пересчитаны и переписаны, как допризывники.
- Все до единой?
- До единой. В пределах наших возможностей, конечно.
Сашук недоверчиво смотрит на него снизу, стараясь поймать взгляд, но толстые стекла очков без оправы заслоняют глаза чудика и нельзя понять, всерьез он или понарошку. Сашук долго раздумывает, потом все-таки задает вопрос, который давно его занимает.
