Камелии цветут зимой - Смарагдовый Дракон
Иногда ты можешь не осознавать, что незнакомец, которого ты встретил сегодня вечером, может стать чем-то важным для тебя. Незнакомцы могут так и остаться таковыми. Но иногда они могут стать в одно мгновение друзьями, с которыми ты будешь общаться всю оставшуюся жизнь. Эта девушка стала для меня стимулом двигаться дальше и не бросать музыку. Интересно, как много еще таких «незнакомцев» ходят по этой планете, не зная о том, что являются чем-то важным?
Майя
Когда люди приходят ко мне на консультации, их интересует решение разных проблем, но где-то все они соединяются. Наше начало исходит от родителей, и только благодаря или вопреки них, происходят наши изменения. У каждого разные страхи и способы защиты от внешних опасностей, но ко мне нередко приходят люди, которые пытаются защититься от самих родителей.
В день, когда Эльза вошла ко мне в кабинет, у меня пробежала мысль, что она пришла сюда из-за матери или отца. Просто, когда к тебе каждый день хотя бы один человек приходит из-за этой причины, рано или поздно начинаешь проецировать это на всех. Слова «у меня проблемы с матерью» вовсе не так глубоки, как хотелось бы слышать психотерапевту. Но у нас нет права требовать большего от человека, если он не способен сам прийти к этому решению.
Когда Эльза положила на мой стол вещи, которые являлись напоминанием о жестоком прошлом, я поняла, что дело обстоит немного сложнее. Сложность была в том, что практически на одно и тоже, Эльза реагировала по-разному, и уловить эту тонкую грань было катастрофически невозможно. Говоря об одном и том же предмете, она называет его надеждой и наказанием.
Жертвы нарциссических родителей никогда не говорят людям прямо о чем-то, что касается их прошлого. Только единицам они могут рассказать пугающие подробности, если ощущают тот комфорт и защиту, к которой так стремились все эти годы. Своих детей нарциссы приучили скрывать свои эмоции. Если ты показываешь свое недовольство или радость, которое не понравится родителю, ошибка не прощается. Ты учишься не говорить, не показывать, не рассказывать о том, что ты чувствуешь. Именно из-за этого многие дети, становясь взрослыми, почти ничего не помнят о жизни в доме. «Хорошие дочери» должны любить своих матерей, а потому они никогда об этом не расскажут.
С Эльзой я старалась говорить больше не о матери, а о ней самой потому, что это слабое место детей нарциссов. Человека нужно выводить на эмоции, знать, куда бить, но вместо этого делать этому месту укрепление. А слабое место Эльзы – ее чувства. Когда люди интересуются, что она чувствует, это погружает ее в оболочку страха, от которого она не может сбежать. Потому, что такого раньше не происходило – никто за нее не переживал. Она научилась защищаться от пуль, но когда видит цветы, не знает, что делать.
Я услышала звон моего телефона из соседней комнаты. Каждый день есть какие-то звонки: кто-то записаться на консультацию, кто-то «поинтересоваться». И я думала, что это очередной лентяй, которому жалко отдавать свои деньги. Но на экране высечено имя Эльзы.
– Алло? – произнесла я, не веря своим глазам.
– Майя… Скажите, вы свободы сейчас?
– Эльза, что у вас произошло?
– Вы нужны мне прямо сейчас, – ее голос дрогнул, – Пожалуйста… – она стала тише, и, мне казалось, что она была готова вот-вот заплакать.
– Где вы? – я тяжело вздохнула, к черту мой вечер выходного.
– В баре около 413-ой.
– Скоро буду.
Мы никогда не разговаривали по телефону – это была одна из границ, через которые переступать нельзя. Только общаясь сообщениями, Эльза могла чувствовать себя в порядке, и я не хотела рушить ее стены, которые она с таким трудом строила. Когда я встретила ее в баре, я не знала, о чем она захочет говорить. Что могло заставить ее нажать на кнопку вызова?
– Вы все-таки пришли? – спросила Эльза , когда я села около нее.
– Я не могу не прийти, когда клиент просит.
– Май, здоров! Давненько тебя здесь не видел, – к нам подошел бармен по ту сторону стойки. – Что будешь? Я угощаю!
– «Драконье сердце», – я махнула ругой, отгоняя мужчину, – А теперь иди, займись чем-нибудь. Я работаю.
– Работаешь? Здесь? – он посмотрел на Эльзу, а потом почесал голову. – Ладно, работница.
– Вы знаете этого бармена? – подала голос девушка, когда он ушел к другому концу бара.
– Я пью только здесь, – я повернулась к ней. – Так зачем вы позвали меня?
– Скажите… вы влюблялись когда-нибудь?
– Я была школьницей, поэтому да.
– Мне не с кем это обсудить, поэтому я позвала вас, – она сжала стакан с «Небесной синевой», – Как быть уверенным в чьих-то чувствах, о которых человек говорит?
– Мы не умеем читать мысли чужих людей, поэтому так важно разговаривать друг с другом. И делать свои собственные выводы, не разобравшись в ситуации, гораздо страшнее, чем сказать о своих чувствах или услышать о чужих, – бармен поставил перед Майей напиток, и та отпила горькой жидкости, провожая мужчину взглядом. – Отношения между людьми – всегда сложно. Их нельзя предсказать и нельзя получить никаких гарантий. Именно поэтому совместная ежедневная работа над ними может принести плоды.
– Но тогда как понять свои чувства к нему? Как не перепутать любовь с благодарностью?
– Почему вы должны чувствовать что-то одно?
– Что?
– Почему одно должно мешать другому? Разве благодарность не может стать ступенькой на пути к любви?
Любовь, как и все чувства, никогда не существовала просто так. Она складывается из других чувств, как пазл: искренность, честность, комфорт, преданность. Это все смешивается в безумный коктейль под названием любовь.
– Но что, ели я не чувствую того, что нужно ему?
– Дайте друг другу время.
– А если он захочет моментального ответа?
– Никто моментального ответа не захочет потому, что вероятность отказа становится выше.
Эльза смотрела на экран телефона: Шэрон звонил несколько раз. Ей хотелось отдалить момент разговора с ним. На его вопросы она не была готова отвечать, а свои вряд ли сможет задать.
– Как долго вы еще будете находиться здесь?
– Еще… еще немного. Я не готова сейчас идти домой.
– Я останусь с вами, пока вы не наберетесь смелости.
Затем я проводила ее до такси. Каждый человек рано или поздно сталкивается с трудностями. Вопрос лишь в том, справимся ли мы с ними. Сколько лет прошло? Кажется, семь. Я закурила сигарету, стоя около места, откуда уехало такси. Начался мелкий дождь, наступали холода.
– Майя?
