Чудовище лощин - Эндрю Питерсон
Поначалу она страшно боялась и всю смену уверяла себя, что её заметили, что Надзиратель с налитыми кровью глазами вот-вот выпрыгнет из-за кучи угля. Руки тряслись за работой и продолжали трястись во время ужина; и Сара успокаивалась, только когда добиралась до койки и прятала оружие под подушку.
Через неделю она стала уверенней – но и осторожней, по одной-единственной причине: в койке уже не хватало места. Тогда Сара приняла непростое решение: спрятать несколько предметов у Борли. Он охотно согласился.
– Никому не говори, Борли, – шепнула Сара за едой. – И не играй с ними. Просто забудь про них, понятно?
Мальчик кивнул:
– Для тебя – что угодно, Сара Кобблер.
Когда деревянный каркас кровати Борли до краёв наполнился оружием, аккуратно уложенным под матрас, Сара попросила о помощи Гретталину, а потом и Виру. Вскоре помощников уже было столько, что Сара сбилась со счёта.
Сара никогда не принуждала их. Ребята сами приходили к ней – тихо и уверенно, привлечённые неизвестно чем. До появления Джаннера Игиби она не думала о побеге, потому что вообще ни о чём не думала. От изматывающей работы голова опустела. Надежду на побег убило всеобъемлющее отчаяние. Разве можно сбежать, если кругом враги – Механики с цепями, Надзиратель с кнутом, шпион-горностранник, – а выход с фабрики всего один? Но Джаннер Игиби доказал, что побег возможен, и дремлющее сердце Сары Кобблер пробудилось.
Одни дети, почувствовав это, пришли к ней и обрели утешение. Другие не обращали на девочку внимания. Она улыбалась им, проходя мимо, а иногда спрашивала, как их зовут, но они лишь тупо смотрели на неё. Сара тщетно пыталась пробудить этих бедных фабричных рабов, но они ёжились при виде Механиков и молча валились в свои койки, невзирая на все старания её.
Но те, кто осмелился поверить, улыбались в ответ. Они шли за ней, они подмигивали Саре, стоя за верстаками и толкая тачки с углём. В столовой Сара велела им не шуметь и держать язык за зубами, когда Механики рядом, и не переговариваться во время работы. Когда они поклялись именем Создателя, Сара, пониже наклонившись к столу и посмотрев направо и налево, начала рассказывать – о дерзком побеге Джаннера Игиби и о солнечном свете, про который так легко забыть в аду и темноте. Она сказала: вы не инструменты, а сыновья и дочери, братья и сестры, Борли, Гретталины, Мэдди, Йербики – дети, которым придётся сражаться, чтобы вернуться туда, где светит солнце. Надзиратель хочет, чтобы вы всё забыли. Именно так он удерживал вас в повиновении. Если вы всё вспомните, то будете сильны.
Она расспрашивала ребят о родителях, о доме, о друзьях, о том, что было до того, как их забрала Чёрная Карета или похитили дагтаунские нищие. Поначалу дети отказывались вспоминать, но Сара, несмотря на слёзы и грусть, настаивала, объясняя, что тоска по дому – это хорошо: она помогает помнить мир за пределами фабрики.
И вот настало время. Сара скользила от койки к койке, наблюдая за Мобриком и Механиками. Её смена вот-вот должна начаться, поэтому она шёпотом велела детям готовиться. Она говорила им, что завтра настанет решающий день – и да, у них всё получится. Сара знала, что у неё много друзей, но в тот вечер она даже удивилась, сколько коек ей пришлось обойти.
Мальчишка с колокольчиком прошёл по спальне, провозглашая начало смены. Саре предстояла ещё одна ночь на заточке. Взяв рабочие рукавицы, она вдруг подумала: обратной дороги нет. Она бы не сумела известить свою маленькую армию, если бы план вдруг изменился. Восстание должно произойти завтра, невзирая ни на что.
Она повернулась – и врезалась в Механика.
– Извини, – промямлила Сара, притворившись сонной.
– Я за тобой наблюдаю, инструмент, – сказал Механик. Он был на голову выше Сары, тощий, но сильный, с дыркой на месте переднего зуба. В кулаке он сжимал цепь и угрожающе ею покачивал. Сара быстро опустила голову. Она вспомнила, что должна вести себя как фабричный инструмент, а не как живая девочка. – Я давно за тобой слежу.
– Извини, – повторила Сара и попыталась обойти его.
Мальчишка шагнул вбок и преградил ей путь.
– Посмотри на меня, – велел он.
Сара не могла уйти – и не могла взглянуть на него. Она боялась, что Механик сразу обо всём догадается. Тогда он донесёт Мобрику, и всему придёт конец. Если её бросят в гроб или изобьют до потери сознания, армия останется без вожака. Борли хватит смелости и безрассудства поднять бунт без неё, и Сара не могла этого допустить.
– Я сказал – посмотри на меня. – Механик схватил девочку за подбородок и заставил поднять голову.
Больше Сара не могла притворяться. Она посмотрела ему в глаза, но не как бессловесная рабыня. Она решила не скрывать огонь, горящий в её душе. Пусть Механик его увидит: может быть, в нём пробудится сострадание, и он её отпустит. Она страшно рисковала, но ничего уже не оставалось. Сара хотела, чтобы Механик увидел в ней живую девочку, с которой мог быть знаком до попадания на фабрику и с которой мог бы подружиться.
«Если во мне горит огонь Джаннера, пусть он проникнет в душу этого Механика!» – взмолилась Сара.
Щербатый мальчишка, казалось, был готов поднять тревогу или ударить Сару… но спустя несколько мгновений он отпустил её.
– Берись за работу, инструмент, – сказал он и ушёл.
Сара перевела дух и попыталась унять дрожь в ногах. Затем девочка вышла из спальни, пересекла столовую и погрузилась в рёв и лязг мастерской – как она надеялась, в последний раз.
38. Волчьи следы на снегу
Джаннеру было холодно даже в перчатках, шарфе, дополнительном слое нижней одежды и плаще гильдии. Спрыгнув в сугроб под окном, он поёжился и замер, чтобы убедиться, что никого не разбудил. Но он слышал только собственное дыхание и уханье пятнистой совы на дереве.
Джаннер вспомнил поучения наставника Тумака: «Не хрусти суставами, сначала слушай, а потом иди, будь терпелив, обращай внимание на ночных животных: если они двигаются – двигайся и ты». Сова дала понять Джаннеру, что путь безопасен. Стараясь наступать в следы Кальмара, Джаннер вышел из тени дома на яркий свет луны.
В снежной тишине собственные шаги казались оглушительными. Джаннер боялся, что его отлично
