Алексей Пантелеев - Наша Маша (Книга для родителей)
- Ка-ак?! У вас же билетов не было!
- А я еще утром купила.
Подумала и говорит:
- Во-первых, ты хитричка. А во-вторых, ты глупышка. Я же понимаю, меня не обманешь... Вы меня одну не оставите!..
14.10.61.
Начал заниматься с Машкой немецким. Собственно, начал уже давно. А теперь стали заниматься регулярно. Слов сто - сто пятьдесят она знает. Но говорить, конечно, не говорит. А сегодня ночью, часа в три, я прихожу к ней. Вижу - сидит, проснулась и бормочет:
- WeiBe Pilz.
- Что? - удивился я.
А она еще больше удивляется и говорит:
- Ты разве не говорил мне: "Маша, скажи драгоценное слово"?
Сны у нее причудливые, прихотливые...
* * *
Сочиняет книгу. Называется книга "Наташа в Африке. Том второй".
Мама сердится:
- Маша, ты опять пишешь! Папа же тебе не позволяет писать...
- Почему?
- Потому, что ты пишешь с ошибками. И так всю жизнь будешь писать. Лучше напиши не книгу, а два или три слова, но без ошибок.
Машка продолжает писать.
- Ты слышишь, что я тебе сказала?!
- Ну, скажи мне, пожалуйста, - спокойно говорит Машка, - где это видано, чтобы на писательницу кричали?! А ты что - писательница? Почему ты меня учишь? Ты разве писательница? Да? Покажи мне твои книги!..
* * *
Стремление найти и ввести в язык недостающий ему глагол.
Говорит про своих "дочек":
- Они у меня по утрам гимнастничают.
В немецком языке такой глагол есть: turnen.
15.10.61.
Вчера была суббота. Мама и Маша ходили на улицу Мира навещать Толю Рыбакова. И этот эпизод - посещение интерната, слезы детей, к которым никто не пришел, и вид Толика, у которого мама сидит в тюрьме, - все это, конечно, больно ранило Машку.
Вечером долго не могла уснуть.
Несколько раз заходил к ней.
- Ты что, Маша?
- Поцелуй меня, папочка. Не могу уснуть. Очень хочу спать и не могу.
Крепко меня обняла.
* * *
А утром разбудила меня опять веселая, возбужденная. Кинулась целовать.
- Ах, какой день сегодня! Я позавтракала, гимнастику сделала. Сейчас пойдем гулять, потом цветы будем делать... Вообще много хорошего сегодня будет!..
Сейчас ушла с мамой. И сообщила мне - куда:
- За польскими яблоками!
17.10.61.
После работы гулял с Машей. На улице Мира она показала мне дом, где учится и живет Толя Рыбаков.
Минут пять спустя зашли в магазин. Там продаются красивые, нарядные бутылки с каким-то венгерским вином.
- Давай, - говорю, - купим мамочке к обеду вина?
- Вина? Это что - вино?!
- Да. Вино.
На лице - ужас.
- Нет, нет, что ты, папочка! Не надо!!
Вспомнила, конечно, тетю Валю.
* * *
Принесла на кухню, показывает нам с мамой только что нарисованную картинку. Елка. Новогодняя. И три девочки.
- Почему они черные? Они негритянки?
- Да, негритянки.
- А это кто такой?
- Это - Дед Мороз.
- А почему же у него бороды нет?
- Он еще маленький.
- Значит, это не Дед Мороз, а Внук Мороз?
Смеется:
- Маленький Мороз. Морозик!
19.10.61.
Сидит на тахте, рвет какие-то бумажки, обертывает этими кусочками маленькую куклу-голыша Люсю. И как-то пыхтит при этом.
Спрашиваю:
- Это что?
- Кукольная Африка.
Что-то уж очень замысловато. Как название какой-то дамской пьесы для детей-дошкольников.
Заметив на лице моем недоумение, объясняет:
- Кукольная Африка работает. Машина: "Ж-ж-ж-ж... Ж-ж-ж-ж..."
И руками колесо изображает.
Только тут я и понял:
- Фабрика?!
- Да. Кукол здесь делают.
До сих пор путает фабрику с Африкой.
А это я ей на днях рассказывал (когда проходили мимо трикотажной фабрики), что такое фабрика, завод, кто там работает и что там делают.
* * *
Вчера вечером, когда мама помогала ей раздеваться, Машка с грустной усмешкой говорит:
- Родители называется! За весь день своему любимому ребенку ни одной конфетки не дали!..
Верно - несколько раз просила и у меня и у мамы, а нам все некогда: обещали и забывали.
* * *
Вечером занимались. Было три урока: русский, арифметика и немецкий. Да, за неимением гербовой решил писать на простой. Пока не нашли учительницу, занимаюсь с Машкой сам. Она уже знает больше ста слов, понимает простенькие фразы. Теперь научилась считать по-немецки до пяти. Считает почти без запинки. (Хотя иногда и получается у нее вместо "айн, цвай" - айн, двайн.)
По-русски читает с каждым днем лучше.
* * *
У мамы в комнате новый, очень модный столик.
- Маша, тебе нравится мой столик?
- Столик мне нравится, но мне не нравится, что ты говоришь мой столик.
Это уже не первый раз: "Почему моя комната? Это же наша комната!.."
22.10.61.
Занимались. Прибавил еще один урок - геометрию. Да, уже несколько дней показываю ей треугольники, прямоугольники, квадраты и пытаюсь объяснить ей некоторые их свойства. Это не моя выдумка, и не у старого Болконского я заимствовал эту школу. Покойный П.А.Карасев убеждал меня много раз (он даже книгу написал, посвященную этому предмету), что детей надо знакомить с основами геометрии с самого раннего, дошкольного возраста.
Машка занимается с радостью.
* * *
Весь день страстно стремится в мою комнату. Вламывается, бывает, в неурочное время, то есть в часы, когда я работаю.
Вчера пошла на такую хитрость - весьма, надо сказать, наивную.
Врывается ко мне:
- Папсинька, спасибо!
- За что, - говорю, - спасибо?
- За еду.
- А ты что ела?
- Нет, я... я за завтрак.
А завтракала она три с половиной часа назад.
* * *
Про какую-то мамину покупку - глиняное керамическое блюдо:
- Смешное блюдо, правда?
- Чем же оно смешное? Оно красивое.
- Это и есть смешное.
"Смешной", "смешная" - это высший комплимент в Машкиных устах. И не только в Машкиных. Я помню, как в Парголове семилетний Алеха Жданов рекомендовал меня своей маленькой кузине Лялечке:
- Ты его не бойся, не стесняйся. Это же самый смешной человек на свете.
Он хотел сказать: самый веселый...
23.10.61.
Вчера утром и днем писала большое письмо бабушке. Занималась чтением и арифметикой.
Очень забавно наблюдать, как действует на нее "общественное мнение", "мнение коллектива". Даже игрушечного, "понарошного" коллектива (поскольку другого вокруг нее и нет).
Когда занимаемся чтением или письмом и она вдруг начинает уставать, ленится, делается рассеянной, - стоит только сказать: "Мальчики, девочки, посмотрите, что случилось с Машей Пантелеевой!" - и она моментально подтягивается, читает быстрее, пишет без ошибок!..
Может быть, тут воспитывающий и ошибки делает. Ведь коллектив-то, в который она попадет, будет посложнее...
24.10.61.
Ехала вчера с мамой в автобусе мимо Летнего сада - и громко, на весь автобус:
- Это что - Металлический сад?
Все засмеялись. А мама огорчилась.
- Что ты глупости говоришь? Ты же хорошо знаешь, что это - Летний сад.
- А где Металлический? Папа же говорил: если будет хорошая погода, мы пойдем...
И тут только мама поняла, что Металлический - это Ботанический.
* * *
Идем Марсовым полем. Молчим. И вдруг Маша спрашивает:
- А что, разве маленьких китаяночек не бывает?
Очень обрадовалась, когда узнала, что бывают.
За час до этого встретили китайца и китаянку - студентов. Вероятно, вспомнила и подумала: почему же всегда взрослые китайцы? А где же дети, мальчики и девочки?
25.10.61.
Папа исполнил обещание. Водил Машу в Ботанический.
Часа два бродили по осеннему саду. Собирали цветы - куриную слепоту. Искали шишки под странными, не известными ни Машке, ни мне хвойными деревьями (пинии, что ли?)...
Было уже поздно, я сказал Маше, что, наверное, сад уже закрылся, а если так, то нам, наверно, придется ночевать в саду. Выкопаем ямку, сделаем шалашик - и будем спать прямо на земле...
Она не испугалась, даже обрадовалась. Вероятно, я с аппетитом рисовал эту картину: шалашик, ямка (а не шалаш, яма). Не испугал ее даже холод, от которого она ежилась и сейчас, в шестом часу дня. Даже о маме, о том, как та будет беспокоиться, она не подумала.
Но калитка оказалась открытой, и мы пошли ночевать домой.
* * *
В Ботаническом саду была опьянена воздухом, тишиной, безлюдьем.
- Это лес? Папочка, это все-таки лес? А может быть, там, дальше, лес? Может быть, тут грибы есть?
Все время находилась в состоянии экстаза.
- Мы придем домой такие веселенькие! Да? Потому что шишечки нашли...
* * *
Эту ее вышеприведенную фразу я там же, в саду, записал на клочке бумаги. Машка уже понимает (поняла), что я записываю ее интересные словечки и речения.
- Записал? - говорит. - Пиши дальше...
И что-то мне диктует. Кажется: "Придем домой веселенькие..."
Я вспыхнул, даже рассердился.
- Ты что же - думаешь, что я каждое твое слово записываю?
