Вильям Козлов - Президент не уходит в отставку
Но Алена стояла с Бобом под кленом и разговаривала. Он вертел ключи от машины и, улыбаясь, что-то ей говорил. Алена слушала потупясь. Поза у нее напряженная, будто хочет уйти, но ей не дают.
Сережа на озере не перекинулся с Борисом и десятком слов, - правда, они все быстро уехали, оставив Нину. После того как Сорока за что-то сильно попортил симпатичную физиономию Боба. А вот за что, Сережа не знал, но был уверен: за дело. Просто так бы Сорока его не тронул... Сережа еще там, на озере, поинтересовался у Сороки: что у них произошло? Но тот отделался незначащими словами, вроде: "Уехали - и скатертью дорога!"
Как бы там ни было, Длинный Боб не вызывал симпатий у Сережи, и ему стало неприятно, что сестра стоит с ним под окнами дома...
Потом Сережа и сам не мог себе объяснить, зачем это сделал. Он набрал в большую эмалированную кастрюлю холодной воды, распахнул окно и, встав на подоконник, выплеснул им на головы...
Алена, придя домой, повесила свой светлый плащ на распялку, чтобы просох, взяла полотенце и стала сушить мокрые волосы. Стоя у большого старинного зеркала, спокойно спросила, не оборачиваясь:
- Зачем ты это сделал?
- Он мне не нравится, - ответил Сережа. Он сидел с раскрытой книжкой на отцовской тахте.
- Значит, если мне не понравится твоя девушка, я могу ей плюнуть в лицо?
- Плевать в лицо - это неэтично, - заметил Сережа. - Окати ее тоже водой.
- Тогда у меня к тебе просьба: пусть она станет точно на то же место, где я стояла, ладно? Ты ведь не его, а меня облил.
- Это можно, - без улыбки ответил Сережа.
Алена методично теребила пухлой, утыканной блестящими стерженьками щеткой слипшиеся волосы. Из зеркала на Сережу смотрели ее грустные темные глаза. Закончив эту процедуру, Алена уселась в кресло за отцовский письменный стол.
Взяла с полки какой-то коричневый черепок и рассеянно стала вертеть в руках.
- Нельзя так небрежно обращаться с ценной реликвией, - назидательно заметил Сережа. - Отец говорил, что это осколок древней скифской чаши. Из этой чаши пил сам царь. Не бережем мы истинные ценности...
- На что ты намекаешь, ревнитель древних ценностей? - положив черепок на место, спросила Алена...
- Променять Сороку на этого...
- Я не меняла.
- Почему же тогда встречаешься с ним?
- Я вольна, мой дорогой братец, встречаться с кем захочу, и это совсем не значит...
- А Сорока так бы не поступил, - перебил Сережа. - Никогда!
- Значит, я недостойна его.
- Значит, - безжалостно подтвердил Сережа.
Алена, как когда-то делала мама, положила руки на колени, и вздохнула:
- Сережа, ты еще многого не понимаешь...
- Ну вот, теперь ты заговорила, как наша соседка тетя Раиса, - опять перебил Сережа и передразнил: - "Ты еще маленький, а жизнь взрослых людей это запутанный клубок, который подчас и мудрецу не распутать..."
- Ты не маленький, - без улыбки ответила Алена. - Но пойми меня...
- Зачем же ты тогда с ним целовалась? - испытующе уставился он на сестру.
- С кем, Сережа?
- Ага, значит, и с... этим тоже? - вспыхнув, сказал он.
- Это уж совсем тебя не касается! - повысила голос и сестра. - Я ведь не спрашиваю, с кем ты целуешься?
- Я не целуюсь! - воскликнул совсем по-детски он. - Скажешь тоже!
- Чем же тебе не нравится Борис?
- Лучше Сороки тебе все равно никого не найти. - Сережа зашхлопнул книжку и поднялся с тахты.
Алена закинула ногу на тахту, загородив ему проход. Тут же подскочил Дед и перепрыгнул. И хотя это было смешно, никто даже не улыбнулся. Дед посмотрел сначала на Сережу, потом на Алену и, зевнув, улегся на ковер.
- А как... твоя девочка? - спросила Алена. - Ну, та, длинная, то. есть высокая?
- Никак, - грубо ответил Сережа. - Убери ногу.
- Опять поссорились?
- Вот еще!
- Я же вижу...
- А... все вы одинаковые! - вырвалось у Сережи. Он перешагнул через ее ногу, вышел из комнаты и хлопнул дверью.
Дед вскочил с ковра, подошел к двери и стал лапой открывать ее.
Алена, так и не сняв ноги с тахты, сидела в кресле и смотрела на полку с окаменелостями.
Сережа с час проторчал у кинотеатра "Спартак", но Лючия так и не пришла. К нему подходили люди и спрашивали, нет ли лишнего билета. Небо над крышами зданий серое, ржавые листья на деревьях просвечивали. Типичная ленинградская погода: пасмурный день, низкое, будто затянутое паутиной небо, которое вот-вот начнет пылить мелким занудливым дождем. Бывает, такая погода простоит несколько дней, а дождя так и не будет. Тем не менее ленинградцы не расстаются с плащами и носят с собой зонтики. И без дождя влажности хватает, оттого и крыши домов блестят и асфальт мокрый. Идешь по улице, будто окутанный невидимым теплым облаком.
Сережа зашел в первую попавшуюся будку телефона-автомата, не опуская монеты, набрал знакомый номер. "Але-але?.. - услышал он ее глуховатый голос. - Нажмите..." Он повесил трубку. Ничего не случилось: она никуда срочно не уехала, не заболела, голос у нее бодрый. Просто не пришла на свидание, и все. Не захотелось Лючии Борзых встречаться с ним, Сережей Большаковым. Незачем ей это. Она уже совсем взрослая девушка, а он мальчишка. Мальчишку можно запросто послать в театр за билетами, попросить, чтобы сопровождал ее на тренировки, чтобы сидел в зале и болел за нее, на нем можно сорвать накопившуюся злость - мальчишка все стерпит. Его можно обмануть, не прийти на свидание, а потом позвонить и сказать: мол, извини, я так сегодня замоталась, если бы ты только знал...
Мальчишка не имеет права обижаться, требовать, настаивать на чем-либо, если он... влюблен в девушку, которая считает себя взрослой.
Лючия Борзых учится в десятом, а он - лишь в девятом. И это было непреодолимой пропастью. Представляя его знакомым, Лючия говорила, что он студент. Благо ростом не подкачал. Сережа попадал в идиотское положение, когда ее знакомые начинали интересоваться, где он учится. Лючия быстро отвечала, что в университете на филфаке, и переводила разговор на другое.
Один раз Сережл опередил ее и заявил, что он учится в девятом классе. Надо было видеть, каким презрительным взглядом наградила его Лючия! А ее знакомые тут же утратили к нему интерес, заговорив о своих делах. Уже потом Лючия посоветовала ему впредь помалкивать, если он не хочет, чтобы над ней смеялись, - мол, зачем связалась с малолеткой?..
Если раньше они были ровней, то в этом учебном году Сережа почувствовал, что Лючия стала относиться к нему покровительственно. Посмотрев какой-нибудь фильм про любовь, Сережа по привычке начинал по косточкам разбирать его: что правдиво в нем, что фальшиво, как сыграли герои. Бывало, Лючия спорила с ним, что-то доказывала, а теперь выслушивала его со снисходительной улыбкой и иногда роняла: "Этого ты еще не понимаешь!.. Тебе ли судить о таких вещах..." И вид у нее был этакой умудренной жизнью женщины.
Крупно поссорились они две недели назад, когда он, дурак дураком, прождал Лючию в вестибюле здания Института физической культуры имени Лесгафта, где она была на каком-то спортивном вечере. Все уже разошлись, а он изучал в вестибюле фотографии знаменитых спортсменов, прославивших своими рекордами стены института. В конце концов к нему подошел худощавый седой человек и поинтересовался, что он тут делает. Сережа ответил, что ждет Лючию Борзых. "Она давно уехала со своими..." - огорошил его седоволосый. "Я, наверное, выходил куда-нибудь..." - покраснев, пробормотал Сережа и пулей выскочил на улицу.
Это уже было чистейшей воды вероломство: Лючия тихонько другим выходом ушла со своими друзьями и бросила его здесь. Тогда он вылетел из института взбешенный и поклялся себе, что больше даже не посмотрит в ее сторону. Его твердости хватило лишь на две недели.
Сегодня утром он позвонил ей и назначил свидание у кинотеатра, сказав, что им необходимо серьезно поговорить. Лючия стала ссылаться па какие-то домашние дела, но потом пообещала прийти, тем более что это рядом с ее домом. И вот не пришла.
Хорошо, Он оставит ее в покое... Навсегда! С сегодняшнего дня больше не будет думать о ней, звонить. Если встретит в спортивном зале или на улице, пройдет мимо и сделает вид, что они незнакомы... Нет, так не надо. Она будет думать, что он мучается, страдает... Он вежливо поздоровается и спокойно пройдет мимо, а если остановит, то, может, и поговорит с ней так, ни о чем, о погоде. А если она попросит сходить за билетами в театр, он вежливо откажется, - мол, у него как раз сегодня ответственные соревнования и другие важные дела...
Заметив подходивший к остановке девятнадцатый трамвай, Сережа припустил бегом и вскочил в него. Он даже еще не знал, куда поедет, решение возникло внезапно, будто кто-то подтолкнул его, а усевшись на свободное место у окна, понял, что едет на Кондратьевский проспект, к Сороке. Сегодня суббота, и, может быть, он дома.
Он столкнулся с Сорокой в парадном - тот с толстой книжкой в руке только что вышел из квартиры на третьем этаже.
