Евгений Наумов - Коралловый город
— Я спрашиваю, как допустили бунт? — орал владыка.
— Я не виноват! — угрюмо оправдывался Лупибей. — Это все он… она, хитрая и коварная девчонка Смешинка. Она виновата!
У Смешинки широко-широко раскрылись глаза.
— Что ты мелешь, несчастный? — воскликнул царевич. — Девочка все время находилась в замке.
— Вот из-за того, что она находилась в замке, и произошел бунт, — сказал Лупибей. — Если бы она осталась в городе, все было бы спокойно.
— Почему? — спросил владыка.
— Потому что после ее отъезда смех в городе стал затихать. Но жители хотели веселиться. Они требовали, чтобы Смешинка снова и снова учила их смеяться. А когда они узнали, что это невозможно, потому что девочка уехала в замок, начались волнения. Жители требовали, чтобы она вернулась. — Лупибей умолчал, что волнения в городе начались из-за того, что Спруты стали притеснять и грабить жителей еще с большим рвением, чем раньше. — Этим воспользовался бунтарь Ерш. Он, как всегда, принялся мутить воду и подбивать жителей города напасть на Спрутов. Мы отступили за ворота и укрепились в скалах вокруг города, а я отправился сюда.
Он повернулся к дрожащей у клетки гурьбе стражников.
— Надеюсь, что доблестные и не знающие страха стражники замка помогут нам усмирить бунтовщиков.
В толпе раздался смех. Лупибей, ничего не поняв, продолжал:
— Вы поведете всех стражников на приступ, и мы в два счета расправимся с презренными мятежниками.
Смех прокатился по залу. Это не понравилось Лупибею. Он нахмурился.
— Я вижу, что и здесь кое-кто научился смеяться. Прости меня, о Великий Треххвост, но если бы я был твоим советчиком, то посоветовал бы тотчас бросить проклятую Смешинку вон той голодной Акуле, что кружит в клетке. Этим ты навсегда избавил бы нас от угрозы нового бунта.
— Нет, никогда! — воскликнул царевич. — Да я скорее бросил бы Акуле тебя, чем ни в чем не повинную девочку!
Великий Треххвост хмуро посмотрел на него.
— Сын мой, — сказал он, — возьми двух стражников и приведи сюда Звездочета-Клоуна и его спутницу… эту Звезду. А остальным вновь взять свое оружие!
Царевич и два Спрута ушли. Стражники с радостным гомоном снова взялись за пистолеты.
— Что такое? — спросил Лупибей. — Почему Стражники оказались без оружия?
— Потому что мой советчик девочка Смешинка посоветовала бросить их в клетку Акуле, — буркнул владыка, отводя глаза.
— Девчонка твой советчик? — ахнул начальник стражи. — А где же Барракуда, Мурена и Щука-Мольва?
— Звездочет-Клоун играл со мной в шахматы, но не дал им съесть ни одной фигуры. Из-за этого они разволновались и… гм…
— О! — всплеснул щупальцами Лупибей. — Горячие и доверчивые друзья мои! Вы пали жертвой гнусного заговора!
— Какого заговора? — спросил владыка.
— Мне теперь все понятно! — шумел Спрут Лупибей, ковыляя взад-вперед и постукивая обломком дубинки. — Они сговорились погубить тебя.
— Да кто сговорился, кто?
— Бунтарь Ерш, Смешинка и Звездочет-Клоун.
— Ты так думаешь? — с сомнением спросил владыка.
— Это же яснее и прозрачнее Медузы! — Лупибей стал фиолетовым. — Грязный Ерш поднимает бунт в городе, Звездочет-Клоун губит твоих советчиков, а Смешинка — всех стражников. И тогда бунтари овладевают замком и врываются за прозрачную стену!
Все увидели, как Великий Треххвост вздрогнул.
— Тогда я их… проглочу, — неуверенно сказал он. Лупибей поперхнулся, но тут же продолжал:
— Да, но они успеют разрушить замок, разогнать слуг, погубить твою верную стражу!
— Что же мне делать? — владыка заметался за стеной.
— Я знаю! — Спрут оперся на обломок дубинки и указал на девочку щупальцем:
— Это она всему виной! До ее появления в Коралловом городе и замке было спокойно. Нужно бросить ее Акуле!
Великий Треххвост злобно уставился на Смешинку. Толпа вздрогнула, по ней словно пронесся единый глубокий вздох.
— Пусть будет так, — сказал владыка и отвернулся. Лупибей сделал знак, и несколько Спрутов подскочили к девочке, намереваясь схватить ее и бросить в клетку. Глаза их сверкали злобной радостью: теперь-то они отомстят ей за все страхи и переживания! Но Смешинка отстранила протянутые щупальца и громко сказала:
— Не трогайте меня! Я сама войду в клетку!
Стражники отшатнулись. А девочка, гордо подняв голову, пошла к клетке твердым шагом. Замерев, затаив дыхание, все следили за ней. Даже Осьминоги оцепенели.
Смешинка подошла к дверце и взялась за ручку. На миг она замерла, а потом, не дрогнув, не побледнев, спокойно открыла дверцу и вошла в клетку.
— Назад! Назад, дорогая Смешинка! — раздался отчаянный крик.
В коридоре появился царевич с двумя Спрутами, которые тащили узников. Но было поздно: девочка стояла уже в клетке. Царевич бросился к ней, но Звездочет-Клоун остановил его:
— Стой, несчастный! И молчи. Иначе погубишь девочку.
Смешинка стояла, прислонившись спиной к дверце. Потом оторвалась и шагнула на середину.
Остановившись, она посмотрела прямо в глаза Акуле.
Но та словно не замечала ее. Она кружила по клетке, время от времени задевая решетку хвостом и приглушенно рыча. Все знали, что многие Акулы делают так, когда уверены, что добыча не уйдет. Потом молниеносный бросок, щелчок челюстями…
— Зачем, зачем он это сделал? — царевич с укором и отчаянием посмотрел на владыку. — Почему я ушел, надо было остаться и убедить его…
— Как можно убеждать того, кто не знает сам, что делает? — раздался голос Звездочета-Клоуна. Царевич бросил на него недоумевающий взгляд, и тот пояснил: — Если бы он знал, что делает, то никогда не решился бы всенародно убить Смешинку…
Акула все кружила, глухо рыча. Напряжение в толпе росло.
— Выпустите ее! — закричали голоса. — Она не виновата! Даже Акула не трогает ее…
— Тихо! — устрашающе гаркнул Великий Треххвост и добавил задумчиво: — Действительно, почему Акула не трогает девчонку?
— Они вступили в заговор! — завопил Лупибей.
— Ты, наверное, помешался на заговорах, — пренебрежительно махнул хвостами владыка, — Акулы не вступают в заговоры ни с кем, кроме собственного желудка. Эй, Нелия!
— Я голодна! — заревела та в ответ. — Когда ты дашь мне поесть?
— Тебе дали. В клетке девочка Смешинка. Съешь ее!
— Я не вижу и не слышу ее! — прорычала Нелия. — Где она?
— Ты что, ослепла? Стоит посреди клетки.
Разинув пасть, Акула бросилась на середину клетки и прошла рядом с девочкой, не задев ее.
— Меня обманывают! — захныкала Нелия. — Никого здесь нет…
— Ты промахнулась! — Лупибей подскочил к клетке. — Возьми чуть правее, и сразу проглотишь ее.
Нелия распахнула пасть и кинулась прямо на Смешинку. Но та проворно отскочила, и хищница опять уплыла не солоно хлебавши.
— Она отскакивает! — рявкнул начальник стражи. — Несносная девчонка, не вертись, стой на месте!
Смешинка показала ему нос. Лупибей густо посинел.
— Сейчас зайду в клетку и суну тебя прямо в пасть Нелии!
— Попробуй! — презрительно улыбнулась Смешинка. — Куда уж тебе, трусу несчастному… Да ты побоишься и за дверцу взяться!
Лупибей даже почернел от злости, кинулся к дверце, но, схватившись за ручку, нерешительно остановился. В толпе заулюлюкали, раздался смех.
— А ну давай!
— Посмотрим, какой ты храбрец!
Лупибей подергал дверцу и сделал вид, что она не открывается. Тогда Смешинка сама открыла дверцу и жестом пригласила его.
— Заходи! Места хватит и здесь, и в желудке у Нелии.
Толпа разразилась оглушающим воем и свистом. Лупибей мгновенно менял окраску и, наконец, став мутно-грязным, шагнул в клетку.
— Берегись, девочка! — крикнул Звездочет-Клоун. Спрут метнулся и двумя щупальцами успел ухватить ничего не подозревавшую Смешинку.
— Вот она? — завопил он. — Нелия, сюда, я держу ее!
Сверкая зубами.
Акула кинулась к ним. Но в последнюю секунду Лупибей не выдержал вида приближающейся пасти и выпустил девочку. Покачнувшись, она упала. Нелия пронеслась над ней и с маху отхватила щупальце у Спрута. Он, правда, успел выскочить и захлопнуть дверцу, но сразу же упал и забился в судорогах.
— Помираю! — вопил он. — Ко мне, спасите!
Над ним захлопотали два Хирурга, перевязали обрубок прозрачной коричневой полосой морской капусты.
— Спокойно, — утешали они Лупибея. — Сейчас йод ламинарии прижжет рану и все будет в порядке.
— Ой! У-ю-юй! Кто вернет мне щупальце? Проклятая Нелия, надо было хватать не меня… Она проглотила мое любимое пятое щупальце! Им я подписываю приказы…
— Ничего, при вас осталось еще семь.
Его перенесли и поместили в клетке, где жила раньше Барракуда. Охая и стеная, он кое-как расположился там и злобно уставился на Смешинку.
