Страсть на холсте твоего преступления - Mirin Grots
— Сама посмотри, — шепнул Эйвон и взяв меня за плечи, развернул прямиком к бассейну. Я долго пыталась найти глазами то, что должна была, пока не переместилась к диванчикам. Харрис, словно чёрное пятно на фоне белого, властно сидел на диване, раздвинув ноги. Его тёмный взгляд голубых глаз был прикован ко мне, голова чуть склонилась, а свободная рука держала стеклянный бокал с виски. От одного его взгляда я покрылась мурашками и сглотнула, ощущая биение сердца в ушах.
— Что с того? — спросила я, даже музыка не заглушала биение моего сердца в ушах. Он выглядел так властно, уверенно, а глаза вызывали во мне неподдельный трепет.
— Вот кто трахает тебя глазами с самого первого дня, — задорно улыбнулся Эйвон и наклонился к моему уху, находясь позади меня.
— И поверь, он ненавидит делиться. Особенно с португальским отрепьем, — брезгливо сказал Эйвон и выпрямился во весь рост, а я продолжила покрываться мурашками от одного только взгляда. Посреди веселящихся людей, танцующих и пьяный, он сидел пугающе спокойно.
Я развернулась и быстрым шагом направилась обратно в спальню. Мне некогда думать о пьяных словах Эйвона, он глуп, ничего не понимает. А мне не зачем думать о потребностях Харриса, ведь нас объединяют только общий план. Всю неделю мной движет месть Андреасу, я каждую ночь вспоминаю его уродливое лицо и медвежий взгляд. Он подло поступил с моим отцом и заслуживает точно такого же обращения, но теперь я буду не одна. Харрис акула бизнеса, он умён и практичен, а значит у нас точно получится.
Я сняла тёплый свитер и надела ночную рубашку, доходящую до середины бедра. Она плотно обтянула мою талию, но низ был полностью свободен. Стол был захламлен бумагами и неудачными попытками создать красоту карандашом. Я небрежно смяла бумагу в комок и кинула в урну, вспоминая сегодняшний день с Эйденом. Так же я должна реагировать на любые препятствия — выкидывать их в урну. А сейчас из проблем — тянущий низ живота от воспоминаний холодный глаз.
Развернувшись, чтобы сложить свитер, я закричала, увидев тёмный силуэт на кресле. Как, черт возьми, он проник сюда?
— Какого хрена? — вскрикнула я, сердце убежало в пятки и вернулось обратно.
— Прекрати ругаться, чертова девчонка, — зарычал Харрис. Он выглядел неестественно, потому что был пьян. И это пугало меня, я ещё ни разу не видела его в пьяном состоянии. Учащённое дыхание, расстёгнутая чёрная рубашка и туманные глаза.
— Я не собираюсь подчиняться тебе, а лишь прислушиваюсь к твоим словам. Прекрати строить из себя всемогущего, потому что власти надо мной у тебя нет, — проговорила в пол голоса я и дёрнулась, когда Харрис встал с кресла. Рефлекторно я начала отходить назад и продумывать шаги действий, если он захочет меня схватить. Его размеренная походка приближалась, а у меня уже давление в висках забило.
— Я буду кричать, — вспомнив то, как он схватил меня за горло и душил, было страшно представить, что он мог сделать в пьяном состоянии. Это он и сделал. За секунду преодолев расстояние, между нами, Харрис схватил моё горло своей стальной хваткой. Я не успела глотнуть воздух и поэтому сразу начала задыхаться, путь к кислороду был перекрыт. Харрис смотрел на меня угрожающе, дёрнув рукой, я почувствовала, как парю и еле касаюсь ногами пола. Он приблизился, свободной рукой заправил локон волос за ухо и прошептал.
— Ты не принадлежишь мне, но будешь подчиняться всем моим приказам, Тереза. Такова твоя участь с самого первого дня, как ты проснулась здесь. И если этого не последует, я начну жестоко наказывать, — прошептал он, проведя линию своими пальцами по голому участку плеча.
— Твоя бархатная кожа не выдержит всего наказания, а сама ты будешь умолять о прекращении, — продолжал Харрис спокойным голосом. Его хватка ослабла, и я мимолётно глотала достаточное количество воздуха.
— Я выпорю тебя, пока на твоей заднице не останется ни одного белого участка, — закончил он и развернул меня к себе спиной. Я задышала бурно и учащенно. Низ живота предательски заныл от сказанных им слов. Меня душили, а я возбуждаюсь, черт возьми. Что со мной не так? Нормальный человек давно бы сказал, что я больная. Я облокотилась двумя руками о подоконник и смотрела на задний двор, на танцующих ребят, на развивающиеся на ветру листья и забор.
Люди. Ветер. Листья. Забор. Бассейн. Задницей я чувствовала всю твёрдость Харриса и укусила губу, ощутив его дыхание на своей шее. Он аккуратно взял мои волосы, прокручивая и поглаживая их в руке, перекинув их на другую сторону, освободил моё плечо. Горячее дыхание огненного дракона, правда в моей истории он был ледяным шипастым драконом.
Люди. Ветер. Листья. Харрис коснулся губами моего плеча, а второй рукой зажал спереди, своеобразно обнимая. Забор. Бассейн.
— Отпустите меня, — голос дрожал, как и я сама. Стоит задать вопрос от чего именно я дрожу? Страх? Возбуждение? Неизвестность?
— Ты вспомнила манеры? Страх заставляет людей размышлять, — шепнул он и его чертов голос звучал так бархатисто и мелодично. Он придвинулся ко мне всем телом, и я ахнула от прикосновения его выпуклости к своим ягодицам. Зажав губу между зубов, мои щеки, уши и шея горела от стыда и возбуждения.
— Безумие, — прошептала я, после чего протяжно застонала. Харрис просунул руку сквозь мою ночную рубашку, большой рукой обхватывая голую грудь. Люди. Ветер. Что дальше? К черту. Я выгнулась в спине, пока Харрис зажимал стоячий сосок двумя пальцами. Меня возбуждала одна мысль, что эта выпуклость в штанах из-за меня.
Он словно тёмная тень, огромная и широкая, сжала меня в своих руках, не выпуская. Искуситель. Прельститель. Своими руками держал хрупкую меня, заставляя постанывать.
— Я только начал, а ты уже дала название нашему сексу? — его шумная ухмылка заставила меня закатить глаза. Я хотела больших касаний. Больших движений. Мне было мало одной ласки рукой, я сжала подоконник.
— Прекрати это, — приказала я, сдерживая стон укусом внутренней стороны щеки. Харрис поддался вперёд, я различила запах виски и дерева. Его запах. Так пахнет в его кабинете, так он расслаблялся каждый вечер.
— Ты играешь с моим телом, — упрекала я, захотев развернуться, но он сильнее прижал меня к подоконнику, плотно удержав. Рука продолжала изучать грудь,
