Владислав Крапивин - В глубине Великого Кристалла-2
- Тебе чужие куры дороже, чем родной племянник! - с отчаянием произнес Фаддейка и тихонько завыл. Видимо, его самого потрясла такая мысль.
Но Кира Сергеевна не дрогнула.
- Не куры и не племянник, а семь рублей. Они на дороге не валяются.
- Ну чего ты, "семь рублей" да "семь рублей"! Мама приедет и отдаст!
- Мне отдаст, а тебе задаст. Чтобы не выдумывал. Она сама от твоих песен мигренью страдала.
- Это потому, что у меня голоса нет. А играть я научусь...
- При чем тут голос, у тебя слуха нет!.. Юля, ну как ему объяснить?
- Ох, не знаю, - жалобно сказала Юля. - Фаддейка...
Он обернулся, зыркнул на нее мокрыми глазами и выскочил из кухни.
- Ничего. Развеет дурь и придет, - пообещала Кира Сергеевна. Без особой, впрочем, уверенности.
Позавтракали в неловком молчании. Юля чувствовала себя невольной изменницей перед Фаддейкой, хотя вроде бы причины не было. Наконец она с облегчением ушла из-за стола и отыскала Фаддейку во дворе за поленницей. Он сидел на бревнышке, все еще тихонько всхлипывал и сердито отдирал от колена корочки старых ссадин. Юлины шаги он услышал, но не обернулся, только настороженно шевельнул оттопыренным ухом.
Юля сказала его кудлатому затылку:
- Чего уж так расстраиваться... Ну хочешь, подарю я тебе эту гармошку?
Фаддейка подскочил, повернул злое измазанное лицо:
- Еще что! Не вмешивайся в это дело!
Он опять сел спиной. Юля постояла рядом и сказала:
- Ну и пожалуйста...
В библиотеку Юля пришла с нехорошим осадком на душе и работала вяло. Перед обедом дала себе слово не ходить сегодня на почту, а в перерыв, конечно, пошла. Привычно упала духом, узнав, что письма нет, лениво пообедала в "Радуге" и снова села разбирать бесконечный каталог.
В четыре часа с улицы донеслись протяжные звуки, будто на разные голоса сигналил десяток автомобилей. Нина Федосьевна, которая больше всего ценила тишину и порядок, судорожно дернулась к окну. Потом взялась за виски и скорбно сообщила, что "на нас движется Фаддей Сеткин с духовым инструментом".
Фаддейка возник на пороге, и гармошка в его пальцах сияла хромированными боками. Сам он тоже сдержанно сиял, только в глубине глаз угадывалось смущение.
- Выпросил все-таки, - укоризненно сказала Юля.
- Ага. - Фаддейка улыбнулся еще лучезарнее. - Только при одном твердом условии: во дворе и дома не играть. Тетя Кира сказала: "Иди на берег и там репетируй сколько хочешь". - Он задумчиво потянул гармошку к губам.
- Я вполне разделяю точку зрения тети Киры, - поспешно сообщила Нина Федосьевна. - Юленька, вы сегодня провернули такую гору всего! Забирайте музыканта и идите отдыхать.
- И это будет отдых? - Юля выразительно посмотрела на Фаддейку.
Он аккуратно вытер гармошку подолом майки и сунул ее за ремешок. Дурашливо вытянул руки по швам.
- Пошли, Святослав Рихтер, - сказала Юля. - До свидания, Нина Федосьевна. Я уведу его подальше...
Они зашагали по берегу к лестнице, и Фаддейка ворчливо проговорил:
- Между прочим, Рихтер играет на рояле, а не на гармошке.
- Между прочим, я это знаю... Ну, научился чему-нибудь?
Фаддейка уклончиво сказал:
- Не всё сразу. Думаешь, это легко?
- По-моему, это ты думал, что легко, - поддела Юля.
- Не... Просто мне очень надо.
- А по-моему, это дурь...
- Не знаешь, так не говори, - огрызнулся он.
Юля примирительно сказала:
- Ну ладно, тебе виднее... Только знаешь что?
- Что? - буркнул он.
- Не обидишься, если скажу?
- Откуда я знаю заранее? Говори уж...
- Все-таки это было ужасно, - со вздохом призналась Юля. - Сегодня утром, когда ты ревел. Даже стыдно смотреть...
- Не смотрела бы, - огрызнулся Фаддейка. Но, кажется, без обиды, а так, для порядка.
И Юля попросила:
- Пожалуйста, не делай так больше, ладно? А то ты на себя становишься не похожий. Будто не Фаддейка, а... не знаю кто.
Он ответил очень неожиданным тоном. На ходу взял Юлю за руку, заглянул в лицо, сказал печально:
- А если нет никакого выхода... Если очень надо, а ничем больше не добьешься, только слезами?
Юля хотела ответить насмешливо, но смутилась. Потемневшие были у Фаддейки глаза, без искорки.
- Неужели уж так тебе "очень надо" было эту гармошку? - неловко сказала она.
- Ты же не знаешь... Мне ведь не просто играть на ней надо, а одну песню выучить. Чтобы запомнить.
- Что за песня?
Он глубоко вздохнул, и при этом вздохе гармошка вывалилась из-за пояска. Фаддейка опять сердито вытер ее о майку.
- Ты вот спрашиваешь... А как я объясню? Названия я не знаю, петь не умею. Вот и хочу научиться мотив играть.
- А слова знаешь? Про что песня-то? Откуда?
- Из телевизора. Я ее два раза слышал. Про рыжего коня...
Два дня Фаддейка не провожал Юлю утром и не заходил за ней вечером. А в открытые окна библиотеки иногда залетали с берега звуки, напоминающие скандальную перекличку катерных сирен. На третий день, собираясь домой, услышала Юля отчетливую и довольно правильную мелодию "Чижика-пыжика". Она обрадовалась: наконец-то Фаддейка достиг ощутимых успехов! И пошла на звуки гармошки через гущу берегового сада.
Фаддейка сидел на лавочке под старым кленом. А рядом с ним - темноволосый пацаненок лет восьми. Аккуратненький такой, красиво подстриженный, в рубашке с рисунком из разноцветных бабочек. Он-то и наигрывал на Фаддейкиной гармошке.
- Здравствуйте, музыканты, - сказала Юля.
Темноволосый музыкантик испуганно встал и протянул гармошку Фаддейке. Тот нахмурился, сунул ее в нагрудный карман на мальчишкиной рубашке с бабочками. Сказал мальчику:
- Договорились же. - И деловито кивнул Юле: - Пошли.
На лестнице Юля не выдержала, усмехнулась:
- Подарил?
- И не подарил вовсе, мы поменялись. Вот на значок... - Он ткнул пальцем в грудь. К оранжевой майке был прицеплен значок с парусным корабликом.
- Ну-ну... - сказала Юля.
- А чего... У него способности, а у меня все равно не получается.
- Тетя Кира задаст тебе за гармошку.
- Да она только рада будет!.. А значок-то смотри какой: шлюп "Восток".
Назавтра, в середине дня, Фаддейка ворвался в библиотеку:
- Юля, включи телевизор!.. Здрасьте, Нина Федосьевна, можно включить?
Он кинулся к старенькому "Рекорду" в углу тесного читального зальчика и напугал двух первоклассниц, которые листали "Мурзилку". Прошелся вихрь. Юля грудью легла на разобранные карточки каталога. Нина Федосьевна подняла пальцы к вискам:
- Фаддей Сеткин...
Фаддейка лихо крутил регуляторы.
- Сейчас эта песня будет! Юля! Я дома смотрел, и как раз этот хор начался... Я скорей сюда! Мы успеем! Вот...
На старчески мигающем экране появилась шеренга ребят в белых рубашках и одинаковых жилетиках. Они пели знакомое:
От улыбки хмурый день светлей...
Фаддейка поморщился:
- Это пока не то. Другая песня будет...
Девочка с капроновыми бантами улыбнулась во весь телевизор и голосом отличницы объявила:
- Песня из школьного спектакля "Наш эскадрон". Музыка Володи Хлопьева, слова Игоря Конецкого. Солисты Слава Охотин и Юра Кленов.
Два мальчика Фаддейкиного возраста, переглядываясь и немного смущаясь, подошли к микрофону. Юля сразу решила, что беленький и глазастый - Слава, а растрепанный и большеротый - Юра. Она пожалела, что телевизор не цветной: Юра наверняка был рыжий, вроде Фаддейки.
Ударили аккорды пианино. Фаддейка напружинился, вцепился в спинку стула. Мальчишки разом вздохнули, и голоса их - громкие и чистые - начали песню, которую Юля никогда не слыхала:
Вновь тревожный сигнал
Бьет, как выстрел, по нервам,
В клочья рвут тишину на плацу трубачи.
Хор вступил незаметно, не заглушая солистов:
И над дымным закатом
Планета Венера
Парашютной ракетой повисает в ночи.
Беленький Слава посмотрел с экрана прямо Юле в глаза и запел очень высоко и звонко:
Рыжий конь у меня
Даже в сумерках рыжий,
Опаленный боями недавнего дня...
Фаддейка коротко вздохнул. Юра Кленов тряхнул волосами и поддержал Славу:
Как ударит копытом
Искры гроздьями брызжут,
И в суровую сказку он уносит меня.
Хор запел:
Эта сказка пришла
Вслед за пыльными маршами
Колыбельная песня в ритме конных атак.
Детям сказка нужна,
Чтобы стали бесстрашными,
Взрослым тоже нужна
просто так,
просто так.
Совсем незнакомая и немножко странная была песня. И наверное, хорошая, раз у Юли пошел по спине холодок. Мальчишки-солисты переглянулись и запели одни: снова про рыжего коня... А потом опять хор:
И, как знамя, летят
Крылья алого солнца,
Кони в яростном беге рвут орбиты планет,
И по звездным степям
Мчится звездная конница...
Почему же меня с вами нет,
с вами нет...
Фаддейка опять коротко вздохнул и двинул стулом. Незнакомые Слава Охотин и Юра Кленов пели:
Рыжий конь у меня
Даже в сумерках рыжий...
...Когда песня кончилась, Фаддейка решительно щелкнул тумблером. Не хотел он других песен. Лицо его побледнело так, что веснушки казались черными.
