Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - Борис Борисович Батыршин
– Очень хорошо. – он благосклонно кивнул, и Самир с заметным облегчением спрятал свой арсенал. – А вы, любезный, какими талантами можете похвастать? И заодно, как к вам обращаться? Своего друга вы уже представили…
– Меня зовут Яцек… Ян. – ответил живчик. – Моя мать, видите ли, полька, а отец урождённый чех, из Праги.
Уэскотт кивнул и задумался. Фон Лист не счёл нужным указывать в письме имена своих посланцев. «Можете располагать ими, как вам будет угодно» – и всё. Коротко и ясно.
«…только вот – ясно ли?..»
– Что до талантов… – Яцек-Ян замялся. – Я, пан Уэскотт, специалист по скрытному проникновению в запертые помещения. А так же по вскрытию разного рода замков, даже и сейфовых – вплоть до новомодных шифровых, с циферблатами!
– Всё это можно сказать короче: «взломщик». – резюмировал англичанин. – Что ж, полезные навыки, хотя и сомнительные с точки зрения закона. Мне вот что любопытно: не окажется ли, что вас разыскивает полиция не только Австро-Венгрии, но и половины европейских стран?
Чех ухмыльнулся.
– Я сам когда-то состоял в пражской сыскной полиции, и знаком с их методами. Пусть пан не беспокоится: сложностей по этой части не будет.
«…значит, угадал, его действительно ищут. Не беда: у таких ловких ребят в запасе наверняка имеется ещё несколько имён, подкреплённых соответствующими документами…»
– У вас оружие есть?
Яцек продемонстрировал кургузый револьвер системы «бульдог» и узкий складной нож с перламутровой рукоятью – такие предпочитают сицилийские бандиты. Впрочем, нет сомнений, что основное оружие улыбчивого чеха другое. Скажем – связка проволочных отмычек, ручная дрель и деревянная трубочка-стетоскоп, которой так любят пользоваться доктора и воры-«медвежатники».
Что ж, головорез и взломщик – недурной выбор. Несомненно, оба уроженцы Австро-Венгрии. Первый, как и большинство жителей Боснии, мусульманин – во всяком случае, имя у него магометанское, да и кинжалы говорят сами за себя. Второй, скорее всего, католик, хотя в Чехии встречаются и приверженцы лютеранской церкви. Однако, иных признаков, указывающих на принадлежность эмиссаров фон Листа к той или иной религии, Уэскотт не заметил. Его так и тянуло задать вопрос: как столь непохожие личности оказались в доверенных помощниках у австрийского теософа? Ио предпочёл воздержаться: ясно как день, что фон Лист не станет в столь деликатных делах полагаться на верность, купленную за деньги. А значит, его и этих двоих связывает нечто большее, о чём они наверняка не станут откровенничать с чужаком. Что ж, пусть пока будет так…
Уэскотт задумчиво повертел в пальцах конверт. Фон Лист согласился ещё некоторое время прятать Бурхардта, но поставил условие: с этого момента при англичанине будут находиться его люди. Уэскотт не возражал – доверие австрийца значило сейчас слишком много, а его собственный секретарь, сопровождавший англичанина в поездках (разумеется, из числа адептов «Золотой Зари») отлично знает своё дело, но мало пригоден для деликатных поручений. Эти же двое, похоже, способны на многое…
Перед тем, как расстаться, Уэскотт и фон Лист условились, что англичанин будет ждать посланцев теософа в Бельгии, в одном из брюссельских отелей. Так он и поступил, поместив в газете объявление заранее оговоренного содержания. Австриец не подвёл – не прошло и трёх дней, как эти двое постучались в дверь номера, который занимал англичанин.
– Что ж, господа, будем считать, что мы познакомились. – Уэскотт сложил конверт с письмом, убрал в выдвижной ящик секретера и повернул в замке маленький ключ. Краем глаза он заметил ухмылку Яцека.
«…ну, разумеется, ты-то способен вскрыть чем угодно, хот бы и ногтём мизинца…»
.-…и вот чем нам с вами предстоит заняться. В ближайшие несколько дней в Европу из России пребывает один человек. Русский, зовут – Дробязгин. Под каким именем он будет путешествовать, мне неизвестно, но зато имеется подробный бертильонаж[8]. Вы знакомы с этим методом?
Босняк промолчал; чех торопливо закивал.
«…кто бы сомневался…».
– и вот что ещё. Возможно, наш гость будет не один, а со спутником. Насчёт него у нас никаких сведений нет, кроме самых общих: примерный возраст, рост и тому подобное. Нам предстоит его – или их двоих – разыскать и аккуратно взять под наблюдение.
– Значит, надо будет только следить за этими господами? – уточнил Яцек. – И никаких… мнэ-э-э… проникновений?
– Да, пока только следить. А дальше – посмотрим по ситуации.
Англия, Лондон
Июнь 1888 г.
– Сегодняшняя почта, сэр!
Лакей с поклоном поставил на стол круглый серебряный поднос с горкой конвертов и замер, ожидая распоряжений.
– Хорошо, Кирби, можете идти. И распорядитесь, чтобы подали чай… – он бросил взгляд на каминные часы, – … через десять минут.
– Конечно, сэр. Чай, через десять минут.
Высокая дверь беззвучно затворилась. Лорд Рэндольф извлёк из ящика стола костяной, с серебряной ручкой, ножик для бумаг и потянулся к конвертам. Сегодня их не особенно много, прикинул он, а значит – он быстро покончит с почтой и отправится в клуб. Там, конечно, тоже придётся заниматься делами – но иного рода и совсем в другой обстановке. Что тут поделаешь: дела Империи требуют всё больше и больше внимания. Особенно – секретные дела. Особенно – такие секретные дела…
Так… депеша из французского Бреста. На тамошней верфи готовятся заложить броненосный крейсер совершенно нового типа – французские флотоводцы Третьей Республики, очарованные идеями «Jeune Ecole»[9] собираются противопоставить такие корабли британским бронепалубным крейсерам-«защитникам торговли». Новинка будет носить «Дюпюи-де-Лом», в честь их знаменитого французского кораблестроителя и инженера.
Лорд Рэндольф сделал пометку на документе и отложил вправо – к сведению коллег из Адмиралтейства. Их это касается напрямую, в отличие от него самого.
Содержимое следующего конверта касалось новых русских разработок в области стрелкового оружия. Какие-то «автоматические пистолеты» и «пистолеты пулемёты»… Он ещё раз проглядел депешу – интересно, конечно, но разве мало самых разнообразных, порой бредовых, слухов приходят из России? Сомнительно, чтобы там могли создать что-то по-настоящему стоящее – но если предположить, что они сум ели-таки освоить технику, полученную из будущего…. Бумага легла влево – на предмет всесторонней проверки.
А вот это по-настоящему важно, и предназначено исключительно для его глаз. Донесение британского резидента в Вене. По распоряжению лорда Рэндольфа он в последние несколько месяцев занялся фигурой австрийского теософа и историка Гвидо фон Листа. И не зря: удалось выяснить, что именно он скрывает вывезенного в прошлом году из Александрии профессора Бурхардта. Да-да, припомнил лорд Рэндольф, того самого, о котором так беспокоились джентльмены из «Золотой Зари». Значит, похищение Бурхардта их работа? И не просто похищение – Уэскотт и его единомышленники явно намерены использовать профессора в своих целях,
