С. Гроув - Золотое снадобье
– Они принадлежат к Истинной эпохе, – пояснил Ли. – Вот он, девяносто второй год, каким нам его следовало прожить. Девяносто второй, который мы утратили… каким он был бы, не случись Великого Разделения!
– То есть этот документ пережил Разделение?
– Именно так. Его нашли в старом шкафу на западе Пустошей. Кто-то использовал этот газетный лист как подкладку в ящике. Сам шкаф продали собирателю редкостей, и лишь тогда в старой бумажке признали настоящую ценность. Коллекционер продал ее букинисту… через него она и попала в поле нашего зрения. Ценность подобной находки трудно переоценить. Она очень на многое открывает глаза!
София спросила:
– А хоть в чем-то две газеты пересекаются?
– Вы задали именно тот вопрос, на который мы всем архивом силимся ответить, – сказал Ли. – Сходится ли хоть в малости наша эпоха Заблуждения с Истинной? Чему в этом насквозь лживом мире следует хоть сколько-то верить?.. Вот что мы каждодневно пытаемся обнаружить, изучить, подтвердить… В данном конкретном случае, – добавил он мрачно, – похоже, мы воистину далеко отклонились от предначертанного пути. Как и весь Новый Запад, ах и увы. В этих двух газетах нет ни единой сколько-нибудь сходной статьи. Страница, происходящая из Истинной эпохи, как вы совершенно справедливо заметили, упоминает о местах и людях, которых, судя по всему, вовсе не существует в известном нам мире.
София обвела взглядом комнату.
– В буклете, – сказала она, – говорилось, что ваше собрание Новым Западом не ограничивается… Это для каждой комнаты справедливо?
– Именно так. Все обнаруженные фрагменты текстов, имеющие отношение к проблеме, собраны либо здесь, либо в дочерних архивах. Некоторые темы, конечно, раскрыты полнее других, но это представляется неизбежным. Кроме того, – продолжал он, беря в руки толстый том в кожаном переплете, – отдел апокрифики охвачен перекрестными ссылками, использующими наш собственный метод счета времени…
Ли открыл книгу на первой попавшейся странице и показал Софии верхнюю строчку, гласившую: «43 год нашей эры». После чего пояснил:
– Для нас, жителей Нового Запада, сегодняшняя дата – тридцать первое мая тысяча восемьсот девяносто второго года. Для жителей Сокровенных империй – тридцать первое мая тысяча сто тридцать первого. Это притом что все мы живем конкретно сегодня. Наши перекрестные ссылки учитывают это обстоятельство!
Он передал книгу Софии.
Наверху левой страницы значилось:
1642 – конторский гроссбух Томаса Батисте.
Местонахождение: Хранилище Объединенных Индий.
1642 – монастырский ежедневник сестры Марии Терезии.
Местонахождение: Хранилище Объединенных Индий.
1642 – собрание крупноформатных газет, выпущенных в Гаване.
Местонахождение: Хранилище Объединенных Индий.
София подняла взгляд:
– Это единственное хранилище в Индиях или еще есть?
– На самом деле хранилища имеются по всему миру. Могу уточнить: всего их шестнадцать. Дважды в год они присылают нам уточненные данные, чтобы мы могли обновить ссылки. Если перевернуть несколько страниц… – и Ли тотчас это проделал, – вы убедитесь, что ссылками охвачены и иные эпохи.
Заголовок по-прежнему указывал на «43 год нашей эры». София пробежала взглядом список документов, относившихся к 1842 году.
1842 – собрание газет, вышедших в Нью-Йорке.
Местонахождение: Бостонское хранилище.
1842 – личный дневник Максвелла Осмонда.
Местонахождение: Бостонское хранилище.
1842 – собрание писем Питера Симмонса.
Местонахождение: Бостонское хранилище.
– Понятно, – задумчиво проговорила София. – Значит, они все были написаны в одно и то же время, но в разных эпохах?
Ли медленно кивнул:
– Да, все перечисленные документы написаны либо датированы, с целью упорядочения, сорок третьим годом нашей эры, что следует понимать как «сорок третий со времени Разделения», для нас же это «сорок третий год эры Заблуждения». Если желаете обозреть всю апокрифику, датированную определенным годом, вам следует лишь просмотреть ссылки. Кстати, – серьезно добавил архивист, – это позволяет лишний раз убедиться, сколь разрозненным и разобщенным стал наш апокрифический мир…
– Воистину, – согласилась София.
И вновь уставилась в справочник, с нарастающим ужасом осознавая всю огромность предпринятого труда. Она ведь понятия не имела, что именно ей следовало искать. И подавно – в каком году это «неизвестно что» могло быть написано. Работа в нигилизмийском архиве обещала превратиться в подвиг упорства. В самый настоящий поиск иголки в стогу сена, пусть и очень тщательно уложенном… «И что я за три дня здесь найду?» – думала она, глядя на книжные строки с тихим ужасом, грозившим перейти в панику.
– Итак, какое же дело привело вас в архив? – весьма кстати осведомился Ли.
София открыла свою тетрадку и вытащила вложенное письмо.
– Оно пришло в декабре, – сказала она. – Спустя очень долгое время после отсылки. Отправитель все эти годы не подавал о себе никаких вестей. Я пришла сюда в надежде, что архив поможет найти какие-то сведения о местах, упомянутых в письме.
Ли молча прочитал письмо. Потом положил его на стол и посмотрел на Софию так, словно в первый раз увидел ее.
– Бронсон Тимс, – произнес он с непроницаемым видом. – Так вы родственница Шадрака Элли, картолога?
– Да. Это мой дядя.
– Значит, вы совсем недавно приняли веру. Ваша семья не замечена в симпатиях к нигилизмийству.
Это было утверждение, не вопрос.
– Не замечена, – согласилась София. – И – да, я обратилась недавно.
Повисла долгая пауза. Ли сверлил ее немигающим взглядом, его лицо хранило зловеще-серьезное выражение. София заметила, что работница, расставлявшая книги, оставила свое занятие. Стояла, опустив руку на тележку, и тоже откровенно рассматривала посетительницу.
– Тем не менее, – наконец проговорил Ли, – вы желаете разыскать двоих людей в этом мире. В этом апокрифическом мире…
– Вы не совсем правильно поняли мою цель, – сдержанно ответила София. – Да, я нигилизмийка, но, подобно дяде, я еще и картолог. Вы исследуете уклонение истории нашего мира от истории мира Истинного, я же стремлюсь составить карту этих различий. Поэтому я и хотела бы установить, где находится Авзентиния. До сих пор ни единого упоминания мне не попалось.
Ли задумчиво смотрел на нее еще некоторое время.
– Ясно, – проговорил он затем. Встал со стула и бережно уложил обе газеты в коробку для документов. – Я попрошу Угрызение оказать вам необходимую помощь, ибо сам привык работать с более опытными клиентами, – произнес он нескрываемо снисходительным тоном.
Потом оглянулся через плечо:
– Угрызение?
– Спасибо, мистер Моро. – София вежливо приподнялась. – Благодарю вас за то, что ввели меня в курс дела.
– Не стоит благодарности, – отозвался Ли и отвернулся, держа коробку в руках.
Молодая женщина по имени Угрызение села напротив Софии.
– Могу я ознакомиться с письмом? – без каких-либо предисловий проговорила она и вытащила из нагрудного кармана очки с линзами, отливавшими янтарем.
Пока она читала, София внимательно наблюдала за ее лицом. Ей, наверное, было лет двадцать, вряд ли больше. Маленькие руки с пальцами, чуть сужавшимися к концам, выглядели почти детскими. Рабочая блуза с застежкой на пуговках была далеко не новой, но тщательно выглаженной; это относилось и к брюкам, весьма необычным для дамского гардероба. Темные брови… короткие черные волосы, обрамляющие лицо… Взгляд сквозь стекла очков оставался нарочито бесстрастным.
«Вряд ли союзница», – сделала вывод София.
Наконец Угрызение вернула ей письмо и скрестила на груди руки.
– Пятнадцатое марта тысяча восемьсот восемьдесят первого, – ровным голосом проговорила она. – Драгоценная наша София! Мы с твоей мамой думали о тебе каждый день и час нашего путешествия. Теперь, вплотную приблизившись к его вероятному окончанию, мы постоянно вспоминаем тебя. Должно быть, это письмо не скоро попадет тебе в руки. Если нам повезет, мы обгоним его на обратном пути. Но если ты получишь нашу весточку, а мы к тому времени не вернемся, тебе следует знать: твои родители идут по затерянным следам в Авзентинию. Только не пытайся разыскивать нас, любимая. Шадрак подскажет тебе, как поступить. Дорога слишком опасна. У нас не было намерения путешествовать в Авзентинию. Она сама прибыла к нам. Преданно любящий тебя, твой отец – Бронсон.
София молча смотрела на нее. Странно и даже жутковато было слышать полные любви слова отца, бесстрастно произносимые незнакомкой. А уж то, что Угрызение вот так запросто без единой ошибки пересказала письмо…
– Как это у вас получается? – спросила София.
Угрызение ответила с прежним бесстрастием:
– Я что угодно с одного прочтения запоминаю.
