Д.О.П. (Департамент Особых Проектов) - Борис Борисович Батыршин
Одно утешает: согласно сведениям, добытым агентами Д.О.П. а Стрейкер сейчас далеко за пределами Европы, в джунглях экваториальной Африки, и вряд ли способен устроить рандеву Виктора с компьютером Вероники. Но… кто знает, какие поручения он оставил своим подручным?
Алиса просмотрела ещё несколько вырезок и закусила губу. Похоже, процесс пошёл: если верить сообщениям, появившимся несколько месяцев назад, в бассейне реки Конго уже несколько месяцев, как ведутся геологические изыскания, причём одним из директоров компании, которая их ведёт, числится ван дер Стрейкер. Мало того – в соучредителях компании состоит не кто-нибудь, а король Бельгии Леопольд Второй собственной гнуснопрославленной персоной!
Она отложила папку и задумалась. Похоже, Вероника Клеймёнова успела расплатиться со своим покровителем информацией – и теперь раскручивает свою модную лавочку на деньги «короля-маклера»… Что ж, в таком случае, тысячу раз прав Корф, не захотевший откладывать эту поездку.
– Как вижу, мадмуазель, нас с вами заинтересовали одни и те же материи?
Алиса обернулась. Корф стоял на пороге каюты. Под левым локтём у него был зажат любимый бювар с бумагами, в правой руке – большая фарфоровая кружка с золотым силуэтом судна и надписью готическими буквами: «Маастрихт». Из кружки одуряюще пахло свежесваренным кофе.
– Мадам, не мадмуазель. Мы с вами муж и жена, mon ami, не забыли?
Ещё в Петербурге они договорились, что во время предстоящего вояжа будут говорить исключительно по-французски – хотя оба и значились в списке пассажиров, как подданные Российской Империи. Алиса не возражала – языковая практика в любом случае не повредит.
Корф, не ожидавшей столь холодной встречи (в голосе «супруги» явственно прорезались колючие льдинки) удивлённо приподнял бровь.
– Да, но я…
Договорить она ему не дала.
– Вы же сами убеждали меня, что необходимо даже наедине соблюдать обязательные для нашего нынешнего статуса формальности, не так ли?
«…а это значит – старательно, напоказ изображать новобрачных. К сожалению, где угодно, только не в спальне…»
– Хорошо… – барон помедлил. – …мадам. Вы, значит, озадачились тем же вопросом, что и я?
На этот раз голос Алисы звучал несколько благосклоннее.
– Вы правы, Эжен. И, знаете, что пришло мне в голову?
«…Эжен, Женя, Евгений… Почему, стоит ей услышать это имя – и где-то внизу живота начинают порхать бабочки? Много, много бабочек…»
– Любопытно было бы узнать… – барон уселся на кресло и вытянул ноги. Совершенно по-домашнему вытянул, отметила Алиса – так, как ни за что не позволил бы вытянуть их в гостиной, в присутствии гостя.
«…или гостьи. Что ж, какой-никакой, а прогресс…»
– Я думаю, незачем гоняться по всей Европе за этим негодяем Стрейкером. – она старалась выдерживать сугубо деловой тон. – Раз вам нужны, в первую очередь, Войтюк и его приятель, Виктор – лучше ловить их на живца.
– Хм… – Корф отхлебнул из кружки. – Живец, как я понимаю, это мадмуазель Клеймёнова?
– Вернее сказать, содержимое жёсткого диска её ноутбука. Уверена, беглецы захотят его получить. Хотя… – она замялась. – Возможно, у Войтюка найдутся к ней и другие вопросы.
– Например?
– Ну, она же состояла в его группе и даже вела некий коммерческий проект, связанный с финансированием террористической деятельности, верно? А потом взяла, да и сбежала со всеми материалами! Нисколько не сомневаюсь, что её бывший бос при случае предложит изменщице поделиться доходами. Вряд ли они с Виктором бежали из России с туго набитыми бумажниками – а хозяйка популярного модного дома «Вероника» отнюдь не бедствует.
– Интересная мысль… – барон побарабанил пальцами по бювару. – Полагаете, он будет её шантажировать?
Алиса пожала плечами.
– Шантажировать или как-нибудь ещё – а только без маленького симпатичного рэкета здесь не обойдётся. Если вы понимаете, что я имею в виду.
– Вполне понимаю, мадам. – согласился Корф. – "Рэкет» – это от итальянского "ricatto", что, собственно, и означает «шантаж». К тому же, мне случалось просматривать ваши сериалы.
– Ну вот. А для того, чтобы прижать Клеймёнову, Войтюку придётся, как минимум, её навестить.
Барон задумался – впрочем, ненадолго.
– А что мешает ему обратиться напрямую к Уэскотту? Они с Дробязгиным наверняка обговорили варианты связи, в том числе, и на случай его гибели или ареста.
– Эти двое, как я понимаю, лично не знакомы и ни разу не встречались?
Кивок.
– И фоток Уэскотта Войтюк тоже не видел?
Гарантии не дам, но скорее всего, нет, не видел. Фотографические карточки этого джентльмена отсутствуют даже в архивах Д.О.П. а – во всяком случае, такие, на которых его можно уверенно опознать.
– Но тогда Геннадий должен учитывать реальную возможность нарваться на подменыша. Откуда ему знать – а вдруг ваши, барон, агенты уже добрались до Уэскотта? Вероника же – дело другое, её Войтюк, да и Виктор тоже, знают лично.
– Геннадий, вроде, даже спал с ней, хотя тут уверенности нет. – подтвердил Корф.
– Вот видите! А значит, ей, в отличие от Уэскотта он сможет до какой-то степени доверять.
– Сомневаюсь, чтобы этот тип вообще кому-то доверял. – покачал головой барон. – Тем более, той, кто однажды его предала. Я бы скорее предположил, что он явится к Клеймёновой, чтобы посчитаться с ней за измену…
– …или же – выставить счёт за столь опрометчивую выходку, помните, Эжен, я именно с этого начала. Так что вы скажете?
Корф задумался, потом тряхнул головой.
– Что ж, звучит разумно. Значит, из Амстердама – прямиком в Париж?
– Можно подумать, дорогой барон, и так туда не собирались! Поедем немного пораньше и…
Её прервал длинный гудок. Барон извлёк из жилетного кармашка часы в форме луковицы. Мелодична звякнула, открываясь, золотая крышка.
– Через час «Маастрихт» отшвартуется в порту Амстердама. Не хотелось бы терять времени, мадам, так что, собирайтесь, и поскорее. Нас с вами ждёт столица La belle France![6]
VI
Финский залив,
траверз острова Лагерный.
Июнь 1888 г.
Геннадий оказался прав – шторм ушёл к югу, лишь краем задев шхеры, изрезавшие северный берег Финского залива. Выматывающая душу качка
